Звездная река

– Но нам все же нужны лидеры, – сказал Дайянь.

– Нужны. Это не всегда мудрецы.

– Да. Но нам они все равно нужны, – Дайянь заколебался, и Цзыцзи вдруг понял, что сейчас произойдет. – Мой господин, я всю жизнь… с ранней юности я знал, что мне предстоит сыграть роль в борьбе за наши реки и горы.

– Четырнадцать префектур?

– Да, мой господин.

Старик добродушно улыбнулся.

– Многие мальчики мечтают о таких вещах.

Дайянь покачал головой.

– Нет, я до сих пор уверен в этом, мой господин. Я верю, что отмечен для этого.

«Вот оно», – подумал Цзыцзи.

– Отмечен? – спросил Хан Сень.

– Господа, я прошу разрешения снять тунику перед вами. На это есть причины.

Две пары приподнятых бровей, затем старик кивнул.

И Дайянь показал им татуировку на спине, надпись, сделанную рукой императора, и рассказал о том, как это случилось. Сын описал иероглифы отцу. В его голосе звучало благоговение.

Дайянь снова надел тунику. В тишине первым прозвучал голос Хан Сеня.

– Откуда у вас такая уверенность? Всю жизнь, вы сказали?

«Он задал этот вопрос очень настойчиво», – подумал Цзыцзи. Может быть, потому, что у Сеня нет такой уверенности?

Он увидел, что его друг пытается ответить.

– Я не знаю. Мне не следовало быть таким, если вы об этом спрашиваете. Возможно ли… может ли человек быть рожден в этот мир, чтобы стать чем-то, ради чего-то?

– Да, – ответил старик. – Но даже если это так, это не всегда происходит. Слишком многое может помешать. Мир делает то, что он делает. Наши мечты, наша уверенность разбиваются друг о друга.

– Подобно мечам? – спросил Дайянь.

Старик пожал плечами.

– Подобно мечам, подобно амбициям при дворе.

– И это возвращает нас к совету во дворце? – спросил Дайянь.

– Возможно, – ответил старик. И улыбнулся.

– Я уже задал вам вопрос. Как вы собирались сделать так, чтобы нас допустили в их палату? И почему? Если вам угодно, мой господин.

И старик, наконец, рассказал им о дереве.

Он сделал это, пока они пили яблочное вино и брали из маленьких тарелочек еду в летний день у него в саду. Снова, как со стрелой в Гэнюэ, казалось, что их интересы не одинаковы, но их можно направить в одну сторону. И старик, двигая фигуры на шахматной доске, возможно, и сейчас видел дальше все остальных.

Цзыцзи, слушая, поймал себя на том, что вспоминает болота, те дни, когда их амбиции не простирались дальше, чем найти еду, выжить в холодные ночи, устроить засаду компании торговцев, а может быть, отряду «Цветов и камней».

Он вспомнил тот день – быстрая картинка из другого лета, – когда его самого поймал в ловушку Дайянь, когда они везли подарок ко дню рождения Кай Чжэня, который тогда был помощником первого министра. «Жизнь может описывать круги и петли, – думал он, – так, что может даже убедить тебя, что в этом есть некая система».

Они везли соловьев в усыпанных драгоценностями клетках. Цзыцзи настоял тогда на том, чтобы самому открыть клетки и выпустить птиц на волю. Это было очень давно. Он соединил свою судьбу с судьбой Дайяня в тот день.

Он никогда об этом не жалел. Он не так жил и не так мыслил. Ты делал свой выбор, тебе дали дорогу, по которой ты идешь, и закрыли для тебя остальные. Но он чувствовал сейчас больше, чем когда-либо, что стрелы уже летят, и они уже поднялись очень высоко.

* * *

Шань договорилась со стражниками у ворот в северной стене, что когда ее муж приедет в Синань, они пошлют ей сообщение в гостиницу. Она хочет встретить его, как объяснила она.

Это правда, и по нескольким причинам.

Когда посыльный действительно прискакал, она сидела во дворе гостиницы у фонтана под навесом поздним утром. Фонтан снова работал. Шань подарила денег хозяину гостиницы и его жене, чтобы прочистить его. Они всегда боялись, что это будет сложная задача, что потребуется перекопать двор и, может быть, прорыть траншею под стеной на улицу, но в действительности трубы оказались забитыми прямо под фонтаном, и это легко исправили. Музыка воды, игра струй в лучах солнца снова вернулись во двор.

Она идет одеться и надеть украшения. Ци Вай везет несколько медленных, тяжелых фургонов, сообщил ей посыльный, поэтому время есть. Она велит заплатить этому человеку.

Закончив одеваться, она велит отнести себя к имперской дороге, чтобы ждать у въезда в их квартал. Когда-то здесь стояли массивные ворота, и сейчас еще видно те места, где они прикреплялись к стене.

Из портшеза, приподняв занавеску, она, наконец, видит приближающиеся по имперской дороге повозки. Ребятишки бегут рядом с ними. Ее муж едет впереди верхом на коне. Вай неплохо держится в седле для человека, который в юности никогда этому не учился, и учитывая то, как презирают подобное мастерство придворные и гражданские чиновники. Он заставил себя научиться хорошо ездить верхом во время путешествий на поиски артефактов для коллекции. Их коллекции.

Шань выходит из своего портшеза и стоит на дороге, одетая в сине-зеленый шелк, с уложенными и заколотыми волосами. На ней серебряные браслеты и шпильки в волосах, в ушах – серьги матери из ляпис-лазури, на шее – саше с сухими духами. Она видит, как приближающийся Вай улыбается.

Он натягивает повод, гордо сидя на коне. Она говорит:

– Я бы поехала встретить тебя до самого Чо-Фу-Са, как в поэме, но это совершенно не в той стороне.

– Мы бы разминулись, – он смеется.

– С возвращением, муж, – говорит она, опуская глаза. – Ты привез новые находки.

– И очень много! – отвечает Вай, когда она поднимает глаза. Он действительно счастлив, как она видит. – Шань, я нашел фигуру воина, почему-то не попавшую в гробницу первого императора. Там была мастерская!

Это большая новость.

– Нам разрешат оставить ее у себя?

– Может, и нет, но все равно я буду первым, кто нашел ее для императора. И теперь мы знаем, как они выглядели. Благодаря нашим раскопкам на севере.

– Ты мне покажешь ее, надеюсь?

– Я всегда показываю, – отвечает он. Раньше это было правдой, в последнее время это не всегда так, но он в таком радостном настроении сейчас.

– Позволь мне проводить тебя в гостиницу, – тихо говорит она. – Я приказала приготовить ванну и выложить чистую одежду. После того, как ты поешь и выпьешь, может быть, ты сделаешь мне одолжение…

– Я надеюсь, ты поужинаешь со мной, – говорит он.

Она улыбается.

Она подносит ему три чашки крепкого вина, когда они приезжают в гостиницу.

Впервые после ритуального новогоднего соития они занимаются любовью в его комнате после того, как он принял ванну, и до ужина, который ждет их внизу. Это важно, конечно, но ей это доставляет удовольствие, и некоторые признаки говорят ей о том, что и ему тоже.