Звездное притяжение

Впервые я увидел цверга в доме своего деда, когда старик совершенно сдал и созвал свою семью дабы выбрать достойного наследника.

О, я тогда не носил доспехов. Зачатки крыльев удавалось скрывать от посторонних глаз под одеждой. Наличие перьев уже никого не смущало, потому восторг и громкое восхищение вызвало переполох среди присутствующих. Мы с отцом только вошли и стояли у самых дверей в спальню деда, а семья расположилась вокруг кровати умирающего. Юный Лан, что был младше меня на 3 года, восторгался моим не марианским видом. А вот взрослых такое выражение эмоций заставило понервничать. Они шипели и пытались указать мне на место, за спиною отца. Вот только другого наследника пока Барон Дит не имел, потому гордился своим отпрыском, хоть я и разрушил его планы на трон. Мне кажется, в то время отец любил меня. Однако, носил медальон с ярко-зеленым камнем, что глушил мою способность чувствовать его эмоции. Тогда я думал, что это от таких же как я, только взрослых либо от читателей мыслей с Шестой планеты. Вот только вера этих созданий не позволяла раскрывать души людей посторонним. Хотя после памятной битвы все изменилось. Снова моя вина…

Пятилетний Карланис оказался рядом со мною неожиданно. Пока взрослые возмущались моим недостойным поведением и спорили, о юном сорванце все позабыли. И он, предоставленный сам себе, решил разглядеть меня получше.

В детстве я почти не разговаривал, поскольку имел сильный дар эмпата. Но впервые я ощутил искреннее отношение к себе. Ничем не прикрытый интерес и желание познавать лились из него, словно бурная река, разрушая все преграды на своем пути.

Одон попытался одернуть мальчика, но тот, резко отклонившись, превратил свою руку в туман, а потом снова стал осязаем. Не знаю, заметил ли кто-нибудь данное чудо кроме меня, поскольку дед начал громко смеяться, отвлекая внимание на себя.

Мы умиляли умирающего старика, даря ему перед концом капельку света и детской непорочной чистоты без злобы и зависти. Мы не желали трона, а нуждались в любви и заботе, как и любые дети.

Дед прожил еще несколько месяцев. Все это время мы не отходили от него. Даже засыпали под его тихий умиротворяющий голос. Правду говорят, что на смертной одре все создания меняются и начинают ценить по-настоящему важные вещи. Для старого императора — это были два несносных сорванца.

Он пытался внушить нам любовь и уважение к своему народу и своей сути. Ведь секретами друг друга мы владели, как великой тайной, охраняя и оберегая ее.

Тогда ни нам, ни старому Диту не важны и не нужны были политика, интриги и уловки. Кто-то их уже все пережил и насытился, а кому-то они только предстояли. Мы просто были семьей. Прекрасное время, полное сказок и поучительных историй, жаль, что запомнили мы не все из них.

Нашей дружбе, на удивление, никто не противился, хотя отец и дядька недолюбливали друг друга.

Карланис всегда отличался живостью и неугомонным характером. Активный ребенок, что втягивал нас в различные авантюры. Постепенно я оттаял и стал копировать поведение своего друга, ведь мне так хотелось быть таким же веселым и беззаботным ребенком. Его жизнь, казалась, мне простой и полной светлых дней, но и у него были свои тайны и слезы. Вот только в отличие от меня делиться ими он не спешил.

Благодаря Лану, я вырос любопытным и добрым ребенком, несмотря на всю ту ненависть, что меня окружала, он был моею отдушиной, моим лучшим другом.

Я был старше, но тянулся за ним. Даже в академию поступил на пару лет позже положенного чтобы учиться вместе. Знатные скандалы получались, когда я два года подряд проваливал испытания. А вот Карланисом отец гордился, ведь тот в отличие от непутевого племянника вошел в стены академии на год раньше. Наша дружба казалась нерушимой. До тех пор, как я не вышел в свой первый военный поход… на Юту.

Отец стал императором по праву очередности, как старший сын. Дядька стал консулом и великим советником. И казалось, что жизнь налаживается. Но к тому моменту, мой родной брат подрос, и я стал семье не нужен. Единственное создание, что остался верен и предан мне — Карланис. Жаль, что ничто не вечно на Марине.

Марина

Сознание возвращалось с болью, которую невозможно терпеть. Ласковая тьма встречала меня снова и снова, принося облегчение. Левая часть лица горела в огне. Но вокруг никто не суетился и не бегал. В те редкие минуты, что я возвращалась в мир живых, наблюдала сидящую возле моей кровати бормочущую себе под нос что-то женщину. Из ее рук исходили серебряные нити, что тянулись к моей постели. Нити облетали прозрачным коконом кровать, но не прикасались ко мне. От них исходила прохлада, и я почувствовала облегчение, а потом боль с новой силой резала сознание.

Пытка продолжалась, казалось, вечность, пока однажды я не проснулась абсолютно здоровой и бодрой. Вот только женщина, что лечила меня, превратилась в высохшую куклу. Я закричала в ужасе. Та открыла глаза и улыбнулась. Аккуратно встала и поманила меня за собою. Разговаривать она не умела.

Как позже я узнала, женщины эти являлись целительницами с планеты Хантера. Их сила заключается в том, что они отдают свои жизненные потоки умирающим в самых сложных случаях, при этом сами высыхают до мумий. Но не умирают. Стоит им вернуться в свой мир и сила заполнит их тело за несколько суток.

— Жаль, старый император не узнал о силе хантериек, — убивался доктор. — Он ведь умер перед самым открытием удивительного мира целительниц.

Врач еще долго вздыхал и причитал, осматривая меня. Он походил на журавля, высокий вытянутый и с длинным носом и лысой головой. Но добрый и располагающий к себе с первой минуты.

Он перескакивал с темы на тему, будто забывая, о чем говорил секунду назад.

— Вам, девушка несказанно повезло. Очаг поражения на ухе незначительный, а обожженные легкие поддались магии хантерийки, кстати, ее имя Мара. Если хочешь поблагодарить — подари ей часть своей жизни. Дня вполне достаточно.

Я не поняла его слов, ведь подарить часть жизни, значит умереть раньше. Хотя в моем случае, возможно, это решит все проблемы. Последнее время мне хотелось жить, несмотря ни на что. Не знаю, какой момент стал переломным, и что послужило толчком. Но на горящей Земле, где самым страшным являлись даже не отряды пришельцев, а сами люди — мародеры, убийцы и насильники, казалось все обречено на гибель. Какой смысл жить в аду, если можно закончить свои мучения разом — выстрелом в голову, например. Но оказавшись в космосе, я снова стала маленькой любознательной девочкой. Вещи, что пугали до дрожи, прекрасные виды и полеты в облаках, новые миры — о, сколько всего ждет меня впереди. Хотя в самом дальнем уголке мозга и возникало ощущение навязанной воли. Будто все это мысли других созданий. И, возможно, верь они в то, что пытались доказать мне, то чувство дискомфорта не возникло бы.

Женщина так и стояла у кабинета доктора Жуваля. Как только я вышла, она жестом поманила меня обратно в лечебную комнату.

— Постойте, Мара, спасибо вам. Достопочтенный Жуваль посоветовал мне, простите я не здешняя и не знаю правил вашего этикета. Так вот доктор, — я разволновалась, ведь не каждый день даришь часть своей жизни кому-то. — Возьмите часть моей жизни в благодарность за спасение.

Женщина улыбнулась, приблизилась и поцеловала меня в лоб. Меня обдало вначале жаром, а потом я словно очутилась голая на лютом морозе, но неприятные ощущения быстро прошли. Как прикосновение маминых губ зимою на улице.

Сколько она забрала у меня?! Год, два?

— У тебя забрали день, — будто читая мои мысли, ответил догнавший нас доктор. Жуваль протянул мне тонкий браслет из черненого серебра. Я не знала названия металла, но похож на старый и довольно дорогой подарок. Врач только рассмеялся. И меня осенила догадка, что он читает мои мысли.

— Вы люди не способны скрывать свои эмоции — все на поверхности. Простите, Амелис, что прочитал ваши мысли. Не бойтесь больше, чем вы думаете в данную секунду, я узнать не способен. Но советую вам быть аккуратнее, ведь есть довольно сильные экстрасенсы. Браслет защитит вас от проникновения чужой воли в сознание. Это подарок лично от меня. — Он улыбнулся.