Звездные гусары

Вот касательно Мухина он определил:

“Чему тут удивляться, господа? У господина Мухина такой вид, будто он перенес сильную болезнь или какое-то потрясение. Так, знаете ли, бывает, когда умирает мать или супруга, только не в отдалении, а непременно у тебя на руках. Такое же выражение на лице застывает. Очень похоже”.

Мы все согласились с Макаршиным, зная его репутацию провидца и вообще человека весьма опытного в житейских делах. Однако спрашивать у Мухина вот так, напрямик: “Скажите, не умирала ли ваша жена прямо у вас на руках?” – согласитесь, было неловко, поэтому каждый остался втайне гадать относительно мухинского характера.

Думаю, сам Мухин о наших сомнениях и не подозревал.

А тут его вызвали в штаб и поручили произвести разведку в районе Шринхара.

“Поменьше рискуйте, – сказал ему начальник штаба нашего полка, полковник Верзилин. – Ваша задача – сделать круг, осмотреться, записать данные и скорее возвратиться”.

“Я понял”, – ответил Мухин так спокойно, как будто каждый день только тем и занимался, что совершал подобные рейды в одиночку.

Они с варучанином подготовили глайдер и с рассветом вылетели.

“А что, господа, не устроить ли нам пари?” – предложил, помнится, подпоручик Винокуров.

Смешливый, в кудряшках, как девушка, и в то же время человек большой храбрости, Винокуров ходил у нас в любимчиках. Его предложение приняли на “ура” и тотчас начали наперебой делать ставки, одна другой фантастичнее.

Кто-то поставил пять рублей на то, что Мухин вернется к ужину с полными разведданными, живой и невредимый. Эта ставка осталась в меньшинстве и даже была встречена общим хохотом.

Многие предполагали, что Мухин вернется, конечно, цел и невредим, но без всяких разведданных, потому что его нафаршированный техникой глайдер попросту взорвется, не выдержав переизбытка информации.

Еще были такие ставки: Мухин возьмет в плен предводителя мятежников (двое по десять рублей); Мухин женится и возвратится с гаремом хорошеньких темнокожих “ватрушек” (три ставки по пяти рублей); Мухин привезет казну мятежников и, подобно Александру Македонскому, захватит супругу главаря и ее отпрысков (рискнул поручик Самшитов тридцатью рублями)… Лично я поставил три рубля на то, что Мухин разобьется, сломает ногу и варучанин принесет его на своих плечах.

Сейчас даже вспоминать неловко, какие глупости мы тогда говорили, записывая наши ставки в большой лист бумаги! А тогда мы веселились, как гимназисты, и составилось настоящее “письмо запорожцев султану”, как аттестовал нас штаб-ротмистр Макаршин.

Миновал день-другой – от Мухина ни слуху ни духу. Мы, участники пари, только переглядывались да пересмеивались: ситуация, как нам казалось, развивается фантастично и комически. Ставки продолжали расти, охотников участвовать в пари стало больше, и общий выигрыш для победителя составил уже более ста рублей.

Бог весть отчего мы держались так легкомысленно! Может быть, потому, что Мухин никогда не производил трагического впечатления: уж очень он внешне незначителен…

Наш провидец, штаб-ротмистр Макаршин, положительно объявлял, что никогда не лицезрел на физиономии Мухина никаких признаков близкой гибели, и этому мы тоже верили свято и непреложно. И в самом деле, отчего бы Мухину погибнуть? “Смерть забирает лучших”, а Мухин для этого не выдался ни ростом, ни сложением, ни чертами лица. Нет, с ним какое-то приключение!

Однако после недельной отлучки даже самые легкомысленные из нас начали хмуриться. В штабе беспокоились, канцелярия начала готовить документы на Мухина как на пропавшего без вести. Дурное дело!

Подпоручик Винокуров явился в штаб и вызвался лететь на поиски. Разрешение было дано, но к вечеру Винокуров возвратился ни с чем. Он выпил в собрании лишку и поздно вечером был обнаружен в слезах: Винокуров безутешно рыдал, сидя на скамейке возле здания штаба, и на все уверения в том, что “все хорошо”, отвечал одно:

“Это моя мысль была – поспорить на Мухина; и вот теперь человек погиб!”

Кое-как удалось уговорить его лечь спать. Наутро Винокуров старался не вспоминать своих речей; однако общее настроение с того дня совершенно переломилось. Мы всерьез начали считать Мухина погибшим.

Наступление на Шринхар планировалось с учетом тех данных, которые у нас имелись. Первая колоннадолжна была двинуться через пустыню на север, оставляя оазис Клай слева. Мятежники не успели добраться до Клая, так что к услугам армии были четыре колодца по меньшей мере. Второй колонне предстояло идти на северо-запад, минуя другой оазис, Сантрой; здесь обстояло чуть менее благополучно, но все же мы надеялись на свободный проход.

За день до выступления наши ближние разведчики встретили в пустыне, в полудне пути от расположения полка, диких варучан. С “ватрушками” не стали ни разговаривать, ни церемониться, поскольку с первого взгляда увидели, что это враги. Их лица были раскрашены синим, красные вертикальные полосы рассекали щеки и лоб, а одежды нарочно были изорваны и свисали клочьями. Оба были босы – еще один признак враждебности намерений. Варучане считают, что босой человек не может долго стоять на раскаленном песке, поэтому, сняв обувь, варучанский воин показывает свою готовность бежать вперед.

Наши погнались за варучанами и скоро выстрелами поверх головы заставили их упасть лицом вниз на песок. Затем поручик Коротков, командовавший разведчиками, приказал связать их и доставить в штаб полка.

Пленные неприятели вызвали всеобщее любопытство. Недавно у нас было пополнение, и часть молодых солдат вообще никогда не видела диких “ватрушек”; они с интересом смотрели, как те, свесив головы, бредут рядом с конвоирами. Правду сказать, жутко они выглядели!

Из офицеров особенно злился подпоручик Винокуров; провожая пленников глазами, он только о том и говорил, что следовало бы застрелить их, как собак, а не вести с ними беседы, – особенно после того, что они сделали с Мухиным!

И вот, когда одного из пленников уже втолкнули в дверь штабного здания, второй вдруг повернулся к зрителям и громко крикнул по-русски:

“Да что вы, не узнаете разве меня?”

Это и был Мухин…

Не могу передать словами, что тут с нами сделалось. Кто-то просто застыл с раскрытым ртом, большинство попросту не поверило увиденному, а подпоручик Винокуров принялся хохотать. Кажется, один только Макаршин сохранил самообладание. Он сказал:

“Что ж, господа, такой поворот мы не предусмотрели. И потому будет справедливым признать, что наше пари выиграл господин Мухин. Отдавать деньгами, полагаю, не вполне удобно, так что давайте-ка закупим на всю сумму шампанского”.