Звездные мечты

«Sic transit gloria» [10] .

Мари слегла в постель на четыре дня, на это время домашняя прислуга получила приказ не беспокоить ее.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Нью-Йорк, 1947 — 1948

Девушка нетерпеливо заерзала в своем кресле. Биби Тайлер улыбнулась.

— Я понимаю, вы умираете, так вам хочется узнать, что же было с девочками Девлин. Но я хочу, чтобы вы, дорогуша, видели и задний план, для того чтобы понять, как все у них складывалось.

10

Так проходит слава (лат.). Оборванная латинская пословица «Так проходит мирская слава».

Итак, в 1945 году война закончилась. В 1946 году Кики получила диплом школы «Чалмерс» и осенью поступила в колледж Вассар в Пафкипси, что ей было вовсе не по душе. Она пошла на это, только лишь чтобы угодить матери, но жаловалась, что и Пафкипси, и колледж — сплошная скука. Она хотела стать актрисой, и было неважно, что на это скажет мать. Мари, со своим снобизмом, смотрела на актрис сверху вниз.

Мари планировала, что, закончив «Чалмерс», Анджела тоже последует за Кики в Вассар. Мари решила, что летом 1947 года, когда Анджела получит диплом школы, а Кики вернется домой, она устроит в честь дочерей большой вечер. Обе девочки были прелестны в расцвете своей юности. Кики была очень красива, с бледно-золотыми, как у матери, волосами и фиолетово-голубыми глазами… Или они были зелено-голубые? Голубые глаза так легко меняют свой цвет…

Анджела была похожа на своего отца, с копной черных волос и желто-зелеными глазами — такие глаза еще называют кошачьими. Конечно, у Рори глаза были темнее, самые темные глаза, какие Мари когда-либо видела. Мари сама всегда тянулась к Анджеле, от нее исходило какое-то сияние. Но кто мог противостоять Кики? Та была само очарование. Уже в девятнадцать лет Кики выглядела как звезда.

1

Анджела глядела в окно вагона и с грустью размышляла. Никто не приехал на ее выпускные экзамены. Как лауреат поэтического творчества она прочитала свою собственную «Оду будущему». Родители других детей поздравляли ее; отец, ее настоящий отец, прислал телеграмму, но даже это не могло заслонить тот факт, что ее собственная мать и Кики отсутствовали.

Она никому не могла назвать истинную причину, почему никто из ее семьи не приехал. Кики была только что исключена из Вассара, и неудовольствие Мари этим было столь велико, что даже Эдвард ничего не мог поделать — Мари, разъяренная Кики, заточила себя в Стонингеме и не позволила Эдварду присутствовать на церемонии выпуска Анджелы. Как бы то ни было, но любопытствующие задавали вопросы.

Кики с радостью бы приехала, несмотря на то что впала в немилость. По телефону она сказала Анджеле, что не может вынести, что ее маленькая бедняжка Анджела останется одна в тот день, который так много значит для нее, хотя все это — «просто дерьмо».

— Мама говорит, что я должна оставаться в городе под замком, потому что я непослушная. Я утратила любовь нашей старушки Мари. Ладно, тебя, во всяком случае, она любит. Впрочем, какая разница?

— Но это не так, Кики! — запротестовала Анджела, хотя на самом деле она именно так и думала и даже мысленно стыдилась, что испытывала от этого какое-то удовлетворение.

— Нет, это так, но, Анджела, я уже говорила тебе, меня это не волнует. Этой даме не угодишь. Как бы то ни было, мне не велено появляться в Стонингеме, потому что она не хочет видеть меня, и я не могу поехать в Хемптон: там каждая собака уже знает, что я опозорила семью, и они скажут, что я пошла по стопам моего отца, который, конечно, известный баламут. Но тем не менее предостережение матери не удержало бы меня здесь и не помешало бы приехать к тебе, мой небесный ангел, если бы она не сказала, что, если я нарушу слово, никто из нас не получит наш вечер. Поэтому прости меня. И постарайся не переживать. Кого сегодня волнует это дурацкое окончание школы?

Анджела спросила, за что Кики исключили.

— Разве мама не говорила тебе?

— Нет. Она сказала только, что ты опозорила и Уиттиров и Манаров. Я удивлена, что она не прицепила сюда я дю Бомонов тоже. Когда я спросила, что случилось, она сказала, что лучше мне об этом какое-то время не знать, потому что я такая ужасная болтушка, что четырехлетний ребенок может вытянуть из меня правду. Ради Бога, что такое ты учинила? Может быть, тебя застали в постели с ректором или ты просто убила декана?

— Не стоит говорить об этом по телефону. Расскажу, когда увидимся. Давай побыстрее заканчивай свои выпускные экзамены, а потом приезжай в Нью-Йорк. Не отправляйся в Стонингем! Приезжай прямо сюда. Тогда у нас будет, по крайней мере, два дня, пока Мари схватит меня за задницу. О'кей? Значит, увидимся через два дня. Поторопись, Анджела, твоя сестра умирает от скуки. По-спе-ши…

Ее голос перешел в шепот, потом она повесила трубку.

Анджела понимала: ее обида на то, что семья не будет присутствовать на церемонии, — чистое детство. На самом деле это не имело никакого значения. Она и Кики получат свою вечеринку в честь окончания школы, а потом, осенью, она отправится в колледж. Но это уже будет не Вассар. Исключение из него Кики сделало это невозможным. Она полагала, что это будет и не Редклифф. Он считался более интеллектуальным, нежели престижным, и ее мать не будет считать его подходящим для нее. А ей не хотелось поступать вопреки желаниям матери. Это Кики, а не она была бунтарем. Конечно же, Кики очень нравилось быть бунтаркой.

Может быть, теперь она и Кики вместе поступят в какой-нибудь колледж, поскольку Кики потеряла свое преимущество перед ней в один год. Но кто может сказать, чего теперь захочет Кики. Она всегда интересовалась только драматической школой. Вероятно, она туда и будет поступать.

Кики играла все ведущие роли в спектаклях, которые ставили в «Чалмерсе», и получила титул «Актрисы класса». А ей, Анджеле, всегда давали только второстепенные роли, иногда даже без слов, но для нее это не имело значения. Ей не доставляло удовольствия нахождение на сцене, ее это даже мучило. В первый раз она пошла на это лишь потому, что в спектакле участвовала Кики, а быть рядом с ней для нее всегда было очень важно. Этот последний год без Кики стал для нее, пожалуй, самым тяжелым.

Именно от Кики шло все веселье и забавы, именно Кики тащила ее за собой, настаивала, что она должна иметь друзей и ходить на свидания. Конечно, когда она шла на свидание, самый хороший парень доставался Кики, в то время как она довольствовалась его приятелем. Это не было виной Кики — просто она всегда была самой популярной девушкой в «Чалмерсе» и дружила с самыми лучшими девушками, такими, как Сара Голд, Крисси Марлоу, Мэри О'Коннор, в то время как Анджела пользовалась репутацией книжного червя.

В одном отношении Кики очень походила на свою мать: она не любила думать, а еще меньше — говорить о том, что было, даже об их отце. На первых порах она мечтала о том, как они вырастут, будут жить с ним и сниматься в тех же фильмах, что и он. Но позже она уже говорила совсем другое: «Он сошел с экрана, Анджела, это факт. Мы с тобой должны жить своей жизнью, как это делает мама. Когда-нибудь мы еще увидимся с ним. Но сейчас мы должны просто расти и думать о нашем будущем».

И тем не менее именно Кики, узнав, что где-то идет одна из картин с участием отца, решила добиться, чтобы их отпустили в город. Если вы аккуратно готовили все уроки и не набирали замечаний, вам разрешали пойти в кино в очередную субботу. Это была поразительная удача, потому что Кики обязательно получала какие-нибудь замечания.

Но не Кики, а Анджела испытала разочарование от экранного образа Рори Девлина. Она не могла понять, почему он не играет такие роли, как Эррол Флинн или Тайрон Пауэр. Именно таким он всегда представал в ее воображении — галантным и храбрым, пускающим в ход свой кулак или меч для защиты прекрасной девушки, которая обмирала в его руках от любви и восторга. Вместо этого его всегда либо убивали, либо били резиновыми дубинками, либо казнили на электрическом стуле.

Кики же думала, что их отец просто «класс».