Звездные мечты

— Сядь! — неожиданно рявкнул он.

Она села, пораженная ожесточенностью его голоса.

— Не заговаривай мне зубы о том, что ко мне это не имеет никакого отношения! Очень даже имеет! Мой сын — это часть меня! Меня! И я повторяю тебе, что в политике не должно быть скандалов! — Он осушил рюмку с бренди и налил еще. — А теперь успокойся, милочка, и веди себя хорошо, и тогда все будет прекрасно.

Анджела с ужасом смотрела на него — он разговаривал с ней, как с дешевой актрисочкой на площадке. Но она не была дешевой актрисочкой. «Мне совершенно не обязательно слушать его. Мне не…»

Но вслух она произнесла:

— Ничего не будет прекрасно. Этот брак для меня невыносим. Я больше не могу так жить! И не буду!

— Если ты говоришь о мелких грешках Дика, то он исправится. Мы с ним обсудили это, и он готов…

— Не смейте говорить мне о его «мелких грешках», само звучание этих слов — уже оскорбление! Весь этот брак — оскорбление! И больше я не собираюсь с вами это обсуждать. — Она опять решительно поднялась, чтобы идти.

На этот раз он тоже встал и толкнул ее на стул.

— У каждого мужчины есть свои маленькие тайны — именно это и является признаком настоящего мужчины. Дик — здоровый, энергичный молодой человек. Если бы ты была настоящей женщиной, он бы не шлялся. И не надо на меня так смотреть — ты не маленькая провинциальная девчонка, так что со мной этот номер не пройдет. Но, во всяком случае, теперь все будет по-другому. Дик обещал мне, что больше никогда…

— Мне плевать, что он вам обещал. — Она старалась не повышать голос, чтобы прислуга не слышала больше того, что уже узнала. — Этот брак не может продолжаться по ряду причин. Первая — потому что он не любит меня. Вторая — я не люблю его больше. И лишь третья — его «грешки», как вы мило это назвали. Есть и еще кое-что — ко мне никогда не относились как к жене, как к женщине, как к человеку. Я просто была вполне приличной рабыней-наложницей. У меня никогда не было настоящего дома. Я вынуждена была просить у него каждый цент и потом за него отчитываться. Я сейчас живу ничуть не лучше, чем когда была школьницей. И все это не имело бы никакого значения, если бы у нас была настоящая семья. Но ведь этого нет! Я не вижу причин продолжать эту комедию. Я понимаю, зачем этот брак нужен Дику, но мне еще пока никто не объяснил, что получаю от него я. А все потому, что это невозможно сделать, потому что для меня в этом браке нет ничего. Это не жизнь! И мне все равно, что вы здесь скажете. Вы не можете заставить меня остаться. Я не принадлежу Дику, я не его рабыня, которую он может использовать для своих нужд. Я ухожу, и я добьюсь развода, — совершенно спокойно проговорила Анджела.

Он сидел, попыхивая своей сигарой, ласково улыбаясь ей, как будто она была капризной и своенравной девчонкой. Наконец, он заговорил:

— Может быть, хочешь еще облегчить душу, Анджела? Ну что ж, давай. Выкладывай все.

— Мне больше нечего сказать, кроме того, что те фотографии, которые у меня есть и о которых, я знаю, вам говорил Дик, не будут использованы, если только меня к этому не вынудят обстоятельства. А теперь, может быть, вы позволите мне пойти и лечь?

Улыбка исчезла с его лица.

— Одну минутку, мадам. А вот теперь ты меня послушай внимательно, потому что повторять свои слова я не собираюсь. Ты никуда не уйдешь. Если только не хочешь, чтобы от твоей репутации не осталось и мокрого места, или если ты хочешь еще раз увидеть своих мальчиков.

На этот раз улыбнулась она.

— Не надо меня пугать. Если мне это будет необходимо, я действительно использую те снимки, и вы это знаете.

Он покачал головой.

— Я найду сорок экспертов, которые подтвердят, что они — фальшивка. А если потребуется, то и сотню.

— У меня тоже есть свои эксперты, — произнесла Анжела. — Моя мать и отчим помогут мне получить этот развод. Они будут во всем поддерживать меня. Я знаю, что правит этим миром, мистер Пауэр. Деньги. За деньги можно купить все. И вы должны знать это лучше, чем кто бы то ни было. И мой отчим готов потратить на это столько, сколько будет нужно мне. И как вы прекрасно знаете, Уиттиры были богаты, когда ваш отец еще только крутил штурвал. Если начнется борьба, Эдвард вам ни в чем не уступит. Удар за удар.

— Молодец, Анджела Девлин. — Особый упор он сделал на «Девлин», это послужило для нее предупреждением, что он собирается делать. — Ну конечно, ты всегда очень важничала. А почему бы нет? Все знают, какую известную фамилию ты носишь. Если ты еще не в курсе последних событий, то немного просвещу тебя о твоем папочке. Он уже больше не живет за счет богатых шлюх на Французской Ривьере. Насколько я понимаю, он уже недостаточно презентабелен для этого.

Анджела закрыла уши руками и побежала к двери. С неожиданной для пожилого человека живостью Пауэр вскочил и, обогнав ее, загородил дверь спиной.

— Я еще не закончил. И советую тебе убрать руки, чтобы мне не пришлось вопить на весь дом, так, чтобы все слышали. — Он с силой отвел ее дрожащие руки от головы. — Теперь он подбирает старых педерастов и обслуживает их за пять или десять долларов за сеанс. Как я понимаю, эти старые потаскуны не столь разборчивы, как богатые пожилые дамы. Я полагаю, тебя волнует состояние его здоровья? Ходят различные слухи. Одни говорят, что у него сифилис, другие — что он наркоман. Он употребляет морфий, насколько мне известно. Я не стал выяснять, какая из двух версий соответствует действительности, но думаю, не представит труда это уточнить.

Он повел Анджелу к стулу, и она не сопротивлялась, опустившись на стул, как тряпичная кукла.

— А теперь я тебе кое-что объясню о власти и деньгах. Я и не думал, что ты так наивна. Давай начнем с денег. Здесь ты права, деньги — это власть. Чем больше денег, тем больше власти. Но власть — это не всегда деньги. Иногда власть — это нужные связи или просто умение разбираться в людях и правилах игры. У меня есть связи — сверху донизу и во все стороны. Если сложить мои деньги, мои связи и мое умение разбираться в людях и правилах игры, то я неуязвим. — Его голос опустился до драматического шепота. — Нет такой игры, в которой бы я не разбирался. Не существует ничего такого, чего бы я не добился, если бы захотел. И если сопоставить мою власть и деньги с деньгами твоего отчима, то я вас всех просто уничтожу! — Он перевел дыхание. — Ты же видела, что я сделал с твоей сестрой. Выставил ее из страны, разве не так?

Я найду сотни человек, которые подтвердят, что ты еще большая потаскуха, чем твой папаша, и это будут почтенные люди — судьи, сенаторы, — все те, чьи имена произносятся с уважением. И они сделают то, что я и прикажу, потому что они знают — я могу уничтожить и их. Когда мы с тобой покончим, ты будешь считать, что легко отделалась, если у тебя не только заберут детей, но и посадят в дурдом…

Ты говоришь, у тебя есть фотографии? Ну что ж, у меня тоже есть фотографии твоего очень богатого, цветущего отчима, которые сильно пошатнут основание его биржевого дела. Вот, например, одна из них, где его член сосет другой представитель этой блистательной семьи Девлин — твоя сестра, падчерица Эдварда, актриса, дама из высшего общества, графиня и шлюха — Кики Девлин Роса!

«Но как он смог узнать про это? Возможно, видел кто-нибудь из прислуги, а затем рассказал ему. Но фотография? Он лжет насчет фотографии!»

— Вы лжете! — закричала она.

Он прижал палец к губам.

— Тихо, моя дорогая, — прислуга. Они же слышат все, а потом могут кое с кем поделиться своими знаниями. Мне нет необходимости лгать. Просто надо знать нужных людей. Хочешь услышать еще кое-какие семейные сплетни? Как насчет Мари дю Бомон Девлин Уиттир? Я знаю про нее очень интересную историю. Такая изысканная дама, как все про нее говорят, безупречная репутация, которая тем не менее получает дозу от одного доктора в Палм-Спрингсе, за что и расплачивается своим телом. Очень занимательно, правда?