Звездный час адвоката

Глава 6

Следователь Красавин пил чай, когда дверь, словно от порыва ветра, резко отворилась, пропуская внутрь молодого энергичного адвоката с папкой под мышкой.

– Добрый день, – проговорил он вежливо. – Сегодня отличная погода. Вам не кажется? Слышите, какая капель? Спорим, снег сойдет через пару недель, а на майские праздники мы будем вовсю щеголять в летней одежде.

Сегодня он был облачен в красивый костюм с отливом, и, если бы Елизавета была внимательнее, она увидела бы на его ногах безупречной чистоты ботинки, в то время как сапоги адвоката были испачканы грязью едва ли не на четверть.

Но Дубровской не было дела ни до мартовской капели, ни до чудесной весенней погоды. Упоминание о майских праздниках отозвалось уколом в сердце только потому, что после них мог начаться судебный процесс по делу Данилевской. Замечательный следователь, сразивший ее в прошлый раз меткостью своих физиогномических наблюдений, просто не представлял, чем закончится для него предстоящая судебная баталия. Конечно, громким поражением!

И, движимая целью спасти следователя от неминуемого позора, Дубровская с грохотом опустила папку с бумагами на стол перед его носом и, едва переведя дух, выдохнула:

– Вот! Здесь все!

– Что все? – невинно поинтересовался Красавин, не понимая еще, какую бомбу ему водрузили на стол.

– Здесь материалы, являющиеся бесспорным доказательством невиновности Данилевской. Вы обязаны прекратить дело немедленно!

Следователь как-то странно посмотрел на нее:

– Прекратить дело я, конечно, могу. Но это не моя обязанность, а только право, которым я могу и не воспользоваться, – напомнил он.

– При достаточных доказательствах, свидетельствующих о невиновности человека, это ваше право превращается в обязанность, – настырно проговорила Дубровская. – Полистайте вырезки, и вы убедитесь, что Данилевскую и Крапивину связывали такие узы дружбы, что говорить о взаимной неприязни, послужившей поводом к убийству, просто абсурдно!

– Значит, вы утверждаете, что подруга не способна на убийство?

– Такая подруга, как Данилевская, нет! Прочтите материалы.

– Но я сомневаюсь…

– Не надо сомневаться. Вы просто читайте…

Красавин послушно развязал тесемки и принялся перебирать содержимое папки. Некоторые заметки он просматривал бегло, по вертикали. Некоторые читал внимательно, нахмурив лоб. Он не стал вглядываться в лица девушек на снимке, а равнодушно отложил фотографию в сторону. Интервью он перечитал дважды и даже поставил какой-то значок на полях журнала.

– Ну как, интересно? – спросила его Елизавета, сгорая от нетерпения.

– В высшей степени, – произнес следователь, но что-то в его тоне насторожило Дубровскую. Он должен был говорить сейчас совсем по-другому. Как-то не так. Объяснение не замедлило себя ждать. – Все это, разумеется, занимательно, но доказательством по делу не является, – сказал он просто.

– Как так – не является? – воскликнула уязвленная Елизавета. – Вы что, не верите в искренность девушек? Вы не верите в их дружбу?

– Почему же? – пожал плечами следователь. – Это была редкая для женщин дружба. Я не собираюсь отрицать очевидные факты.

Дубровская пропустила мимо ушей обидное замечание о женской дружбе. Она была сейчас сосредоточена на другом.

– Как тогда вы можете называть Данилевскую убийцей? – удивилась она. – Ведь очевидно, что в горном лагере произошел несчастный случай. Об этом написали в газетах. Причем, заметьте, предположения высказывали не журналисты, а опытные скалолазы.

– Вот именно, предположения, – сказал Красавин, акцентировав внимание на последнем слове. – К сожалению, я не могу вам сейчас выложить доказательства, но поверьте мне на слово, они у нас есть! Существуют свидетели, проливающие на дело совсем иной свет. Существует протокол осмотра места происшествия, опровергающий предположение о несчастном случае.

– Но позвольте, если есть такие данные, почему уголовное дело не возбудили еще тогда, в сентябре? – возмутилась Елизавета.

– Резонное замечание, – согласился следователь. – Я принимаю его. Действительно, полгода тому назад установить истину по горячим следам было куда проще, чем сейчас, когда некоторые следы утеряны безвозвратно, а свидетельские показания не столь точны, как бы нам хотелось. Тем не менее некоторые новые факты появились позже сентября, а некоторым старым данным мы дали новую интерпретацию. К сожалению, так бывает…

– Я понимаю ваше желание помочь подзащитной, – говорил Красавин, замечая, каким расстроенным становится лицо молодого адвоката. – Но поверьте, версия о несчастном случае бесперспективна. Если хотите смягчить степень ответственности Данилевской, постарайтесь найти в ее действиях обстоятельства, которые говорили бы в ее пользу. Ну, чем была продиктована расправа над Крапивиной? Быть может, это был сиюминутный момент, какой-то внезапный порыв, который плохо поддавался контролю разума. Может, Ольга насолила ей чем-то, обидела, где-то перешла дорогу…

– Но, может, это был несчастный случай? – упрямо повторила Елизавета, не принимая подсказки «мудрого» следователя.

Красавин вздохнул.

– Вы заставляете меня делать невозможное, – признался он. – Но так и быть, я вам кое на что намекну, учитывая то, что следствие по делу скоро закончится. Вот, глядите, гора…

Он нарисовал на листке бумаги острый бугор.

– Вы хотите сказать, скала, – поправила его Елизавета.

– Ну, скала, – согласился он. – Извините, я плохо рисую и не уверен, поймете ли вы меня. Здесь, – он ткнул в самую верхнюю точку, – располагается что-то вроде площадки. Тут можно ходить, гулять, курить, в конце концов. На это место можно попасть вполне цивилизованным способом, по пологой тропе, ведущей с другой стороны склона. Я сам туда забирался. Это просто, поверьте! Но вы же знаете этих альпинистов. Тьфу ты, скалолазов! У них все не как у людей. Они обдирают себе в кровь руки там, где просто можно подняться по лестнице. Нелепо! Но дело не в этом… Раньше мы считали, что несчастный случай произошел с Крапивиной, когда она тестировала трассу для спортсменов, забираясь по стенке вверх…

Он нарисовал несколько загогулин, которые, должно быть, обозначали зацепки, при помощи которых скалолазка поднималась наверх. Все выше и выше, туда, где вместо вершины была площадка.

– Так оно и было, – согласилась Лиза. – Из-под ее ноги вырвался нагруженный камень, и она сорвалась вниз. Так писали в газетах.

– Не было нагруженного камня, – сказал следователь, перечеркивая картинку крестом. – Никуда Крапивина не забиралась!

– Как не забиралась? – удивилась Лиза. – Но если она упала…

– Она не падала, – жестко сказал следователь. – Ее столкнули с этой самой площадки. Все произошло очень быстро и было для Крапивиной полной неожиданностью.

Он резким движением начертил траекторию, по которой тело женщины падало вниз на камни. Дубровская содрогнулась.

– Мы нашли куртку, – сказал он. – Красную, ничем не примечательную куртку, принадлежащую Крапивиной. Она валялась в стороне от тела. Застряла между двух камней.

– Я знаю об этом, – сказала Лиза. – Диана мне сказала. Но какое это имеет значение?