Звездный час по тарифу

– Сеньора Родригес, – сказала вдова, – разрешите представить вам сеньора фон Штара, его сына и племянницу!

Коллекционер, ловко орудовавший вилкой, что-то угукнул, Ксения повернулась, чтобы приветствовать его жену, – и онемела.

За прошедшие годы она редко думала о том, что случилось с ней в доме австрийского посла барона фон Холенброка. Со временем она поняла: тот намеревался овладеть ею, и Ксению каждый раз едва не тошнило, когда она вспоминала физиономию барона и его сестры Агнессы. Она считала, что Иван Иваныч справедливо наказал фон Холенброка, – на совести того были десятки девочек, которых он растлил и которых его мерзкая сестра отравила из-за патологической ревности.

И надо же, облаченная в нелепое пышное платье цвета увядшей фуксии, с немыслимой прической, делавшей ее приплюснутое старческое лицо еще более уродливым, с огромными бриллиантами в мочках ушей и вокруг дряблой шеи перед Ксенией стояла родная сестрица барона Агнесса. Из старой девы она превратилась в надменную столичную даму.

– Очень приятно, – процедила Агнесса и поднесла к глазам лорнет.

Старуха наморщилась и, пристально уставившись на Ксению, заметила:

– Милочка, у меня такое впечатление, что мы уже встречались когда-то раньше.

– Это исключено, сеньора, – дрожащим голосом ответила Ксения.

Агнесса, фыркнув и потеряв к Ксении интерес, прошествовала к столу. Ксения поняла, что Агнесса помнит ее маленькой девочкой, а ведь с того момента, как они убежали из столицы, прошло семь лет.

– У моей супруги удивительная судьба, – вещал с набитым ртом дон Родригес. – Она – урожденная баронесса, ее брат в течение долгих лет занимал пост австрийского посла в Эльпараисо. Его подло убил и ограбил садовник – мерзавца так и не нашли! Моя дорогая Агнесса унаследовала все богатства своего несчастного брата...

«Поэтому ты и женился на этой старой крысе», – подумала Ксения и едва сдержала улыбку: вряд ли Родригес любил свою жену, но он прельстился ее деньгами и титулом.

Агнесса уселась за стол, ее равнодушный взгляд скользнул по Алешке и застыл на Иване Иваныче, который натужно кашлял, закрывая лицо руками.

– Пардон, – прошептал Шадрин, неловко поднимаясь из-за стола, – мне что-то попало в горло. Господа, нам пора! Я приеду к вам завтра еще раз, чтобы подписать договор, – я покупаю ваши плантации! Нас ждут!

Ксения поняла: Шадрин узнал Агнессу, но не хотел, чтобы та узнала его. Они быстро направились к выходу, оставив удивленных хозяев за столом с чавкающим коллекционером и его драгоценной супругой.

– Постойте! – раздался квакающий голос Агнессы. – Я велела вам остановиться!

Все замерли, вдова дона Педро покачала головой, сетуя на бестактное поведение эльпараисской богачки. Агнесса, резво поднявшись из-за стола, подбежала к Ивану Иванычу, который стоял к ней спиной, заглянула ему в лицо и завопила:

– Это ты, чертов садовник, это ты! Твоя людоедская рожа с черной бородой преследует меня в кошмарных снах!

– Сеньора, прошу вас, успокойтесь, – залепетала вдова. – Сеньор фон Штар – наш добрый друг, он уважаемый член нашей небольшой общины, чрезвычайно успешный коммерсант и великолепный человек! Я понимаю, что ваше горе безгранично, но...

Агнесса затряслась, на губах у нее запузырилась пена:

– Да говорю же я вам, никакой это не немец, а наш бывший садовник Иван! Этого беглого убийцу разыскивает полиция, он зарубил лопатой моего дорогого братца!

В столовой воцарилась тишина. Наследники дона Педро были поражены словами Агнессы. Ксения схватила Шадрина за рукав и потянула к выходу.

– А ты – его сын! – вопила Агнесса, тыкая пальцем в Алешку. – Вырос, конечно, изменился, но теперь я тебя узнала, щенок! А ты – воспитанница моего дорогого братца!

Старухины пальцы впились Ксении в плечо.

– Ты с этими негодяями заодно! Немедленно вызывайте жандармов! Пусть этого бородача арестуют – его должны казнить за убийство моего брата и поджог нашего дома!

Слова Агнессы произвели странный эффект – все вскочили со своих мест и кинулись к Ивану Иванычу.

Вдова дона Педро жалобным тоном произнесла:

– Сеньор фон Штар, прошу вас, скажите, что все это неправда! Сеньора Родригес, видимо, не в себе из-за жары... Но почему вы молчите?

Иван Иваныч неловко обернулся, глаза его потухли, он, запинаясь, произнес:

– Я не сожалею о том, что сделал. Да, она права – я убил этого старого сатира! И поступил бы так еще и еще! Он это заслужил!

Агнесса торжествующе захохотала, все другие издали возгласы изумления. Шадрин продолжил:

– Я думал, что смогу уйти от судьбы, и мне это почти удалось – но именно что «почти». Делайте, что хотите!

– Арестуйте этого мерзавца и его сообщников, – вопила, беснуясь, Агнесса. – Они заслуживают одного – смерти на виселице! И я не успокоюсь, пока это не произойдет!

Ксения беспомощно взглянула на Алешку и поняла, что все кончено: их размеренная, богатая, мирная жизнь была до основания разрушена. И она не знала, как ей следует поступить...

21 октября

Феликс Разумовский в очередной раз бросил взгляд на заголовки газет, стопка которых лежала перед ним, – прошло восемь дней с того момента, как телевизионные каналы, прерывая сетку обычного вещания, разнесли по республике страшную весть: Ксения Сан-Донато стала жертвой авиакатастрофы!

«Самая богатая женщина Южной Америки разделила судьбу родителей: тяготеет ли над родом Сан-Донато зловещее проклятие?», «Ксения Сан-Донато разбилась в джунглях – тело наследницы миллиардов так и не найдено!», «Сомнений нет – юная миллиардерша мертва! На месте катастрофы обнаружены два тела, которые однозначно идентифицированы как пилот и Ксения Сан-Донато», «Ксения погибла! Кто унаследует ее гигантское состояние?»

Разумовский посмотрел в окно вертолета – они приближались к месту падения самолета корпорации Сан-Донато. Ему потребовалось задействовать все свои связи, чтобы получить доступ в этот отдаленный район джунглей, где спасатели обнаружили обломки самолета Ксении и ее бездыханное тело.

Феликс так и не мог понять, отчего эта женщина так его привлекает. Он пытался уверить себя, что не мог влюбиться в Ксению – его профессия запрещает это! Но нет, это не любовь, а безграничное любопытство. У него имелась масса вопросов, на которые никто не мог дать удовлетворительного ответа.