Звёздочка

— Вы про тот антиквариат? Он устарел ещё до Великой Войны!

— Что говорит о моих навыках. — С прохладцей ответила Света.

— Довольно, Артемис. — Подал голос ректор, откидываясь в кресле и сверяясь с бумагами. — Курсант Виктория умеет пилотировать. Было бы странно, будь это не так, учитывая, что она подала документы на пилота. Меня же интересуют причины, по которым она решилась на это. Девочка, на тебя надавили?

— Никак нет, господин. — Ответила Вероника. — Я люблю летать!

Последние слова прозвучали с такой страстью, что ректору пришлось спрятать улыбку в ладони.

— Летать можно и на гражданских судах.

— Вы не поняли, — ответила Света, невольно подаваясь вперёд. — Я хочу ЛЕТАТЬ, а не быть пассажиром. Быть лучшей в этом!

— Тем не менее это военная академия. — Ректор сощурился и тоже подался вперёд, будто пытаясь разглядеть грязь на лице Светы. — Выпускник попадает под обязательный призыв. Тебе придётся отслужить и участвовать в войне или локальных стычках, которые случаются постоянно.

Света откинулась на спинку стула, задрала подбородок, перебарывая укол страха.

— Это должно меня испугать или подбодрить? Потому что мотивации только добавилось.

Ректор умолк, посмотрел на красноволосую, на Артемиса и... засмеялся. Гулко и даже слегка зловеще. Остальные члены комиссии натянуто улыбаются, смотря то на Велизария, то на Веронику.

— Мне нравится твой настрой, курсант. — Наконец, сказал ректор. — Заявка одобрена. Мы внесём документы в базу и будьте готовы к сообщению о зачислении. А пока пройдите в аудиторию семнадцать к сокурсникам.

Света вышла из кабинета на негнущихся ногах, прошла мимо ожидающих и вышла в коридор. Широкий, как автострада, свет проникает через огромные окна, почти заменяющие собой стену. Людской поток курсирует в двух направлениях и обрывается либо у лифта, либо на лестнице. От гула звенит в ушах, а мир снаружи кажется зыбким сном.

Глава 20

Новая комната ожидания после прогулки по широким коридорам академии. Поступающих больше сотни, значительно больше, Свете стало плохо от множества взглядов, упавших на неё, стоило открыть дверь. Она здесь чужая. Абитуриенты сидят на лавках вдоль стен, кто-то уже сбился в группы и беседует с лёгкими улыбками. Есть дети старше неё, а есть и младше. Девочки сплошь беловолосые, по последней моде, и это бесит. Одеты с иголочки, по большей части в чёрные тона.

Вероника, глядя перед собой, прошла к свободному месту меж двух парней. Села и откинулась на спинку, забросила ногу на ногу. Большая часть взглядов пропала, но несколько особо жгучих сверлят затылок и грудь. Девчонки, ровесницы. Помнится, тётушка увещевала её от работы в женских коллективах, если там бывают коллеги мужчины.

«Змеиное гнездо, поверь, деточка, сущий ад.»

Судя по злобным взглядам, она была права. Осталось только понять, чем Вероника не угодила будущим сокурсницам. Через ажурные окна виден внутренний двор-парк с круглым озером в центре. На глади воды отражаюься деревьям и здание академии, порождая рябь курсируют лодочки с гребцами. У берега кучкуются странные белые птицы, которых она ни разу не видела. Длинные шеи увенчаны крошечными овальными головами, что оканчиваются оранжевыми клювами с чёрной окантовкой.

Парень, сидящий слева от Вероники, рыжий с брызгами родимых пятен на левой стороне лица и гетерохромией. Один глаз зелёный, как молодая трава, а другой чёрный. Широкоплечий, но с некрасивой слизанной челюстью, будто стесали. На взгляд Вероники, такой дефект следовало бы исправить в ближайшей клинике, но аристократы с великой неохотой допускают модификации тела. Считают себя и без того почти совершенными, потомками первой тысячи идеальных людей. Генетически совершенной группы, покинувшей Землю в третьей волне колонизации.

Рыжий заметил её взгляд и широко улыбнулся.

— Маркус ван Хортен, приятно познакомиться. — Шепнул он наклонившись.

— Вероника фон Эфер, мне тоже. — В тон ответила девочка, выдавливая неуклюжую улыбку. — Извините, никогда не видела таких людей.

— С пятнами?

— Рыжих.

— Хотел бы я, чтоб их было больше. — Вздохнул Маркус и лукаво улыбнулся: но это клеймо рода Хортенов.

— В смысле?

— Ох, так ты не знаешь?

Брови парня взлетели на середину лба, а шёпот стал заговорщицким, будто Вероника созналась в постыдном преступлении.

— Я из глубинки... — Пролепетала та, опуская взгляд и втягивая голову в плечи.

— А... ничего, бывает и хуже. Понимаешь, первая тысяча столкнулась с проблемой при основании колонии. Генетическое разнообразие. Их геном был настолько чист и идеален, что, по сути, они все были родственниками, а то и вовсе клонами. А дети рождались такими же. — С готовностью пояснил Маркус, кажется, ему нравится говорить об истоках собственной рыжести. — Офицеры и научные сотрудники решили, что идеальные системы статичны, а это прямой путь к вырождению. Поэтому родоначальникам были привиты дефекты.

— Разве рыжина, дефект? — Вероника вскинула бровь.

Парень, сидящий справа, хохотнул в кулак и повернулся к ним.

— Конечно, на Земле была поговорка: «Не будь рыжим».

Он широко улыбнулся, демонстрируя крупные зубы, на левом клыке сверкнула серебряная монограмма. Сам он похож на Маркуса, но щеголяет иссиня-чёрными волосами и массивной челюстью. Взял руку Вероники и галантно прикоснулся губами к костяшкам. Замер, только сейчас заметив свежие коросты и плотную кожу.

— Леди...

— Я увлекаюсь рукопашным боем. — Потупилась Вероника, перебарывая желание вырвать руку и влепить хук в челюсть.

Слишком маленькое расстояние, чтобы развить силу и выбить зубы. Вик учил бить от корпуса, превращая руку в плеть, где кулак — груз. Тогда удар будет сокрушительным. Увы, с её массой таким тычком едва ли убьёшь комара.

— О, профессионально?

— Нет...

— Дарлан, отстать от неё. — Вздохнул Маркус, качая головой. — Не видишь, ей неприятна эта беседа.

— Оу, прошу прощения, отсутствие такта — это мой личный дефект. Благо я не рыжий. Хоть в этом повезло.

— Дар!

— Молчу, молчу!

Взглядов на Веронике прибавилось, и от множащейся ненависти стало заметно жарче. Однако постепенно зал наполняет гомон бесед, сравнимый с шумом прибоя. Внезапно Вероника осознала, что не одна она нервничает. Все эти дети тоже, кто-то боится, кто беспокоится, но спокойных нет. Все просто держат маски. Кто-то лучше, кто-то хуже. И никто не знает, что будет дальше.

Она завела беседу с Маркусом и Дарланом, в основном выслушивая истории от них, чем говоря. Мило улыбаясь и кивая в нужный момент. Мужчины любят говорить и получать реакцию от женщины. Если быть откровенным, — однажды поведала тётушка с лукавой улыбкой, — мужчины куда большие сплетники, чем женщины. Только умело перекидывают вину на нас. Кольни любого в нужное место и услышишь всё, даже что не хотела.