Звезды мудрого Бируни
Шрифт:
Длинной вереницей шли изможденные люди, таская на себе мраморные плиты, бревна и корзины глины для сооружения нового дворца. Худые, изможденные люди едва плелись по пыльной дороге. И оттого, что их было больше, чем других людей – ремесленников, воинов, землепашцев, – становилось даже страшно.
– Их так много, – заметил Якуб, – они могут подняться против своего господина и разнести его дворцы.
– Нет, Якуб. Повсюду есть рабы, и никто их не боится. Аллах отказал им в своем покровительстве.
Абдулла говорил это с такой убежденностью, что Якуб не стал ему возражать. Когда он слышал
Привратник у дворца сказал Якубу, на какой улице следует искать дом ученого-хорезмийца. Якуб и Абдулла пошли по маленькой улочке, скрывшейся в тени акаций.
С волнением Якуб переступил порог нового дома. Наконец-то он увидел Абу-Райхана на такой же глиняной суфе, как и в Гургандже, склонившимся над пергаментом. Сердце у него забилось от радостного волнения. Якуб вошел тихо, так, что Абу-Райхан не услышал и, когда до него донеслось знакомое слово «устод», вздрогнул и оглянулся, видимо не питая никакой надежды на то, что здесь вдруг окажется его любимый ученик. Но тут Якуб уже не сдержался, кинулся к устоду и стал сжимать его в своих объятиях. Якубу еще ни разу не пришлось видеть учителя таким взволнованным и радостным. Ал-Бируни просто сиял от счастья. Он всегда работал уединенно, но он знал, что где-то близко есть добрые друзья, которые всегда рады его видеть. В Хорезме их было много и среди знати и среди ремесленников. А вот здесь он был настоящим отшельником. Здесь не было людей, близких ему, которые бы оценили его труды. Якуб стал для него лучом солнца, прорвавшимся сквозь черные тучи.
– Хорошо, что ты здесь, друг мой, – сказал Бируни, подарив Якубу ясную улыбку, какой давно уже не было на его лице. – Я рад тебя видеть, Якуб. Буря, пронесшаяся над нами, принесла много разрушений и несчастий. А ты напомнил мне о добрых днях, проведенных в Хорезме, о добрых друзьях… Могли ли мы думать, что на наших глазах свершится крушение великого Хорезма, а мудрый правитель хорезмшах Мамун бесславно погибнет?.. Кого же ты увидел в Гургандже? Не удалось ли тебе повидать ал-Хасана и дочь его, прекрасную Рейхан?
– Никого не увидел, устод!
– Как прискорбно это! Живы ли они? Смогли укрыться или… А ты не удивился, Якуб, узнав, что я в Газне?
– Я подумал, что ты прав, мой устод, согласившись отправиться ко двору султана Махмуда, завоевателя Индии. Насколько мне известно, твое сердце давно уже предано этой прекрасной и удивительной стране. Я подумал, что нет худа без добра. Может быть, сейчас, устод, осуществится твоя давняя мечта и ты побываешь в Индии. Не для того ли ты изучал санскрит – язык индусов? Я помню, ты отрывал от занятий и от сна многие часы, чтобы постичь язык индусов и прочесть их книги.
– То, что увидит глаз, того не услышит ухо, – ответил с усмешкой Абу-Райхан. – В какой-то мере ты прав, Якуб. Мне приятно, что ты так тонко все понимаешь. Увидеть Индию – давняя моя мечта. Но я бы предпочел побывать в Индии, не будучи на службе у султана Махмуда. Случилось так, что я не смог бежать, как это сделал ибн Сина, и мне пришлось выполнить волю победителя. И вот я здесь, при его дворе. Надо набраться терпения. Оно всегда нужно ученому. Без него не преодолеешь тех преград, которые стоят на твоем пути. Ты прав, Якуб. Мысль о том, что я, быть может, увижу Индию, согревает меня, вселяет надежду на лучшие дни. Ты знаешь, я давно уже стремлюсь вникнуть в мудрость этого древнего народа. Эта мудрость увековечена людьми большого ума и большой души. Я хотел бы лучше узнать вероисповедание индусов и философские размышления брахманов. Эта страна манит своей загадочностью…
Слушая устода, Якуб вспоминал все то, что он знал о далекой Индии. На багдадских базарах он встречал купцов из Кашмира и Пенджаба. Там много говорили об Индии. Рассказывали удивительные
истории о гордых и мужественных людях. Ему запомнилась одна из них. Какой-то дервиш рассказывал ее, собрав вокруг себя целую толпу. Он говорил:«В одном из городов Индии я видел молодого индуса, с которого царь приказал содрать кожу за воровство или за какой-то другой проступок. Юноша при этом пел и разговаривал и не испустил ни единого стона, пока не дошли до его пупа, а когда перерезали пуп, он тут же умер».
Тот же дервиш рассказывал о том, что иные индусы терпят голод по многу дней. Есть отважные, которые проходят через пламя, а иные позволяют себя закопать в землю и умудряются как-то там не дышать и сохранить себе жизнь. Конечно, все это говорит о людях бесстрашных и мужественных.
– Ты скоро поедешь, устод? – спросил Якуб.
– Не знаю. Жизнь так устроена, что человек не принадлежит сам себе. При первой же возможности поеду. На то воля аллаха, а еще больше воля султана Махмуда. Я стремлюсь туда, хотя и знаю, что индусы называют иноверцев «млиг» – «грязный». Мне известно, что они не позволяют сближаться с ними, не любят чужеземцев. С такими трудно общаться. Иные не позволяют даже сидеть рядом. Но, если они посчитают меня даже потомком сатаны, я все равно поеду туда… А теперь к делу, Якуб. Надо подумать, где ты будешь жить. И почему ты не позаботился о старом погонщике верблюдов? Его лицо мне понравилось.
– Это мой добрый друг Абдулла. Он был мне и нянькой и наставником. Он много сделал мне добра.
И снова пошли дни за днями, заполненные трудом. Абу-Райхан с еще большим рвением занялся изучением трудов индийских философов, астрономов и математиков, а Якуб, выполняя его поручения, долгие дни проводил у тигля, где устод делал опыты с драгоценными камнями. В эти дни ал-Бируни сделал запись:
«Все минералы (камни) плавают на поверхности ртути, исключая золото; оно же тонет благодаря большему его (удельному) весу, но не оттого, что оно с нею (ртутью) соединяется и та притягивает его к себе, как думают некоторые. Мы проделали опыты в этом отношении при (разных) условиях, и они ясно показали, что это происходит из-за свойств (удельного) веса».
Как-то во время занятий Якуб рассказал учителю о таинственных свойствах бирюзы, которые стали ему известны из старинной книги. Ал-Бируни нахмурился и сурово заметил, что не придает никакого значения суевериям и предрассудкам, которыми иные люди объясняют свойства драгоценных камней. Он возмущался тем, что люди, не лишенные знаний, награждают камни некоей магической силой. Он вспомнил разговор с одним человеком, который утверждал, что есть камни, обладающие силой привлекать дождевую тучу.
– Хамза Исфаханский, – вспомнил ал-Бируни, – писал о том, что такой камень был в свое время в одной деревне вблизи Исфахана. При приближении градовой тучи жители прикрепляли камень к одной из башен крепостной стены, и туча рассеивалась.
Негодуя по этому поводу, ал-Бируни с усмешкой сообщил, что в какой-то книге по земледелию было написано об отвращении градовых туч при помощи белого петуха. А еще закапывали черепах в куче отбросов.
– Иные делают это из корысти, – заметил учитель.
И он рассказал о том, как корыстные брахманы стараются нажиться на суеверии бедных индусов: внушают им, что градовая туча обошла их поля благодаря стараниям брахманов.
– Такой обман трудно проверить на опыте, – говорил ал-Бируни. – Как отличить истину от лжи? Иной раз бедствие поражает поля, а бывает – минует их, и когда градовая туча проходит мимо, то жители бедной деревни готовы поверить, что этим они обязаны брахману.
– А помнишь тюрка, который принес камень, будто бы вызывающий дождь? – спросил Якуб.