Звезды Олега Диодорова

– Вдребезги! Накроем тех!

К драконам подползли младшие из вожаков, которые не имели большой силы, но все же могли управлять. Их и всех остальных ящеров накрыло огнем. Вездеходы помчались к другому краю плато. Бойцы кричали, что Олег с Владимиром отправились на главного вожака. Радостин моментально направил туда свой борт. Несколько вездеходов остались у команды.

Радостин увидел обширные равнинные участки. Сначала ему показалось, что они покрыты срубленными стволами. Деревья лежат, раскинув ветви вверх и вниз, во все стороны. Глаза плачут от бинокля. Это не стволы. Сотни, тысячи драконов. Дракониха валяется. Радостин велел вести обстрел равнин. Друзья уже нашли Володю Берегова и замотали его ногу. Слышны следы ребят Олега. Они дальше.

Радостин соскочил и вместе с несколькими волками побежал в чащу. Драконы вожака растянули бой далеко, и на каждого из ребят пришлось по три-четыре ящера. Ребят несут к вездеходу. Радостин не мог определить, кто из них жив; он был убежден, что все живы, но без сознания. Следы его друга ушли дальше всех. Сначала были только они, потом – ошметки кустов и деревьев. Кровь.

– Олежек, держись! Олежек, все в порядке.

Радостин поднял его. Олег, казалось, совсем ничего не весит. Кровь уже перестала бежать. Олега подняли и понесли как можно аккуратнее. Пальцы были холодные. В вездеходах был набор экстренной помощи, содержащий кровезаменитель и другие инфузионные среды. Одного пакета мало. Олегу перелили еще, прямо в кабине. Он часто видел, как это в полевых условиях делала Саша Радостина, и ни у кого никогда не было осложнений.

– Товарищ комбат! Там дальше – тоже драконы! Тоже валяются! Давить?

– Да. – вездеходы пошли несколько десятков верст до самого океана. Возле береговой линии оказались новые партии драконов, совсем свежие. Дракониха, шипя, отправила их на вездеходы; всех драконов расстреляли. Одновременно уничтожали кладки. В одном месте сразу могло быть две, три драконихи. Они все не могли быстро двигаться и лишь отдавали ментальные приказы. Драконы повиновались. Их уничтожили всех. Волки видели целое море яиц. Над ними возвышались отдельные шары, покрытые скорлупой – это тоже яйца. Наверное, из них вышли бы самки. Целый день и всю ночь вездеходы двигались по этой части материка. Время от времени бойцы задирали головы вверх, чтоб в потоке ветра поймать тепловые ленты. Так эмпирически иногда удавалось заметить приближение Драконьего Глаза, даже без приборов. Больше не было атак. Без вожаков и драконих ящеры могли жить, но не имели способности к самоорганизации. Они убегали, их догонял огонь; какие-то особи сумеют скрыться и в течение двух десятилетий их будут наблюдать в южных широтах. Некоторых представители спецслужб поймают. Биологический материал драконов исследовали в эксперименте, но вырастить новых ящеров никому не удалось. Биологический материал использовали для создания живых боевых систем, правда, без явного успеха. Драконы сгинули.

– Ребята, фотографируйте. Снимайте. Снимайте все подряд.

– Товарищ комбат, эфир!

– Зачем?

– Эфир есть, он восстановлен. Цифровые сигналы идут к колонне и в Кралепор.

– А, тогда передайте… или нет, друзья, я дам шифрограмму товарищу Ракитину. К сожалению, мы не можем послать фото. Мы можем послать спектры – те, что были до боя, и теперь. Из этого понятно, что волны исчезли.

Израсходовав весь боекомплект, вездеходы гусеницами давили последних драконов. Олег думал, что даже из одного яйца может вырасти поколение, в перспективе… но, впрочем, это же не бактерии. Как Саша говорила? Надо накрыть это место ковровым огнем. Тогда точно драконы не придут. Это одобрил Ракитин.

Из Кралепора пришла шифрограмма «Вертолеты будут! У полосы «…». Мои дорогие мальчики!». Олег решил спешить. Многим можно было еще успеть оказать помощь. Большая часть раненых была без сознания. Через специальную трубку им вводили в рот воду и пищевой раствор. У Олега Диодорова резко изменилась температура. Из холодных пальцы стали огненными. Надо спешить, но куда? Гораздо проще теперь двигаться вдоль океана к равнинной части на севере. Туда уже вышла колонна с топливом. Радостин думал: а вдруг у самих заправки не хватит? Снимать броню было нечем (а то можно было бы облегчить машины). Вездеходы шли на север без единой остановки, и от этого расход горючего слегка уменьшился. Товарищи с другой колонной уже вышли в заданный квадрат, а потом отправились на юг. Колонны встретились.

– Сюда прилетят? Или не сюда? Надо же лететь с пересадкой. С посадкой. Боже мой, я уже ничего не могу сказать. Надеюсь, это не навсегда.

Спустя десять часов пришли вертолеты. Владимир Берегов был в сознании и успел поговорить с Радостиным.

– Олег, болит страшно. Даже после укола – а без укола просто разрывает. Я что-то слышал о протезах… но не знаю. Наверное, это все, что я сумел в жизни сделать.

– Володя, нет. Мы успеем сделать еще много, ты только не унывай. Очень многое в наших силах.

Вертолеты поднялись в воздух; у Олега Диодорова скрининг-тест показал начальные признаки сепсиса. У других ребят положение тоже было тяжелым. На обеих высотах погибли все. На ребят, что пошли с Олегом и Владимиром, обрушилось превосходящее число драконов и драка выдалась чудовищной. Несмотря на все усилия военных врачей, ребята умирали прямо на борту, в первые часы после прилета, и после этого. Разрушенную ногу Владимира ампутировали по колено. Все говорили о том, что сделать искусственную ногу гораздо проще, чем кисть. Владимир все слушал безучастно. Через трое суток его состояние улучшилось. Владимиру принесли письма, которые лежали в штабном архиве уже три месяца.

В первые мгновения Владимир страшно обрадовался – все письма были от подруги Вари и от друзей из Благовещенской области. Друзья-волки пишут о том, что сейчас идет хороший рыбный сезон, также много диких уток. На заводах проблемы из-за разрыва производственных цепочек. Друзья надеялись, что вместе с Владимиром они все уладят. Владимир стал читать письма Вари после остальных – как обычно, он волновался, перед тем как открыть ее письмо, и не сразу мог это сделать.

«Дорогой Володенька, мы остались с Витей и Верочкой. Мама наша не выдержала… извини, я плачу. Мама ум… Виталий был в 234-м полку, они… его нашли… а на следующий день сказали, что Валерка… Василиса поехала на завод, а там… когда мама узнала про Василису, она прижала нас к себе и не отпускала весь вечер. Утром она не проснулась. Володенька, я желаю, чтоб ты вернулся невредимым!»

Голова Владимира тяжело упала на матрас.

Двое старших братьев Вари погибли в битвах с драконами. Со старшей сестрой случился несчастный случай – это все подстроено, это очевидно, подумал Владимир со злостью. У него не было сил даже встать с кровати. Для рук уже принесли специальные опоры, скоро нужно будет тренироваться ходить с ними, чтобы подготовиться к протезу. Владимир думал, что уже никуда не дойдет. Что писать Варе? Что он сам теперь никуда не годится? Что за ним придется ухаживать, как за младенцем? У Вари и без того столько горя. Совсем ничего не написать, или написать, чтоб она его забыла – жестоко. Они не давали друг другу клятвы в вечной Верности, но вместе с тем очень дружили. Владимир подумал, что возможно, он научится нормально ходить и тогда поедет в свой поселок. Если к тому времени Варя уже выйдет замуж, он нисколько не станет обижаться. Ребята поправлялись, но не быстро. Они находятся в санатории западного Кралепора, откуда до Благовещенска не так уж далеко. Владимир написал просто: мы победили, я ранен, нахожусь по такому-то адресу. В окрестных лесах обилие дичи, поэтому мясо добывать несложно. Виталий Дальноглядов заходил.

От Олега Радостина какое-то время совсем не было вестей. Об Олеге Диодорове знали, что его повезли в центральный госпиталь, поскольку его рана сильно нагноилась. Внутри бушевал сепсис, помимо этого развилась пневмония. Сепсис хотел опутать сердце, но его носители сгорали на подступах. Сепсис злился и в отместку атаковал все органы подряд. Иногда диагностика показывала, что некоторые ткани имеют высокий риск некроза; удалять их не решались. Проводили всевозможную инфузионную терапию. Тогда медицинские технологии имели ряд ограничений и некоторые осложнения было вылечить почти нельзя. Риск летальности по известным критериям оценивался в 50-70%. То есть была огромная вероятность умереть. Олег не чувствовал своего сознания, не слышал, как бешено колотится его сердце. Иногда его грудь начинала сильно давить вниз, а затем подскакивала. Сотрудников не хватало, и даже добровольцы из юных ребят порой падали с ног от усталости, настолько велика была нагрузка. Каждому из раненых старались помогать до последнего.

Олег не открывал глаз, но все же он видел – то, что не было связано с окружающей обстановкой. Довольно долго он видел предрассветную мглу – без контуров земли и других объектов, без звезд. Во мгле были искорки света – и все. Возможно, это был густой-густой туман, который ложиться на охлажденную землю ранним утром. Сквозь туман пробивалась одна звезда, совершенно белая. Олег не знал ее названия и не видел на небосводе. Звезда мерцала вдали – а потом неожиданно стала огромной. Тот туман, что висел перед глазами, стал просто частью ее поверхности. Звезда нисколько не обжигала. Олегу казалось, что он находится внутри звездной массы и наблюдает превращения ее вещества. Он видел колебания, языки, даже заметные всполохи. Он словно сам стал ее частью, поэтому звезда его не прогоняла и показывала свои секреты. Олег видел, как рождается энергия звезд (он знал это давно из курсов физики, там были данные исследований; а сейчас он просто видел те превращения). В звезде появился туннель, такой же яркий. По туннелю Олег моментально перенесся через огромное пространство и оказался в другой звезде. Это было удивительно. Звезды управляли пространством. Но еще Олег почувствовал, что еще есть разумная сила, которая тоже управляет пространством. Следовательно, возможность космических полетов существуют. Он испытал удовлетворение. Он заснул во сне. Тем временем сепсис охладел и потерял ряд опорных пунктов. Желая взять реванш, сепсис бросил отборных слуг в самую глубь тела. Но внезапно они столкнулись с лекарством. Сепсис стал чернеть и съеживаться.