Звезды Олега Диодорова

Бесплатно раздают газеты. Чрезвычайно много журналов, на разных языках. Показывают видеоматериалы.

– Вы не слышали о сражениях! О! Были грандиозные битвы! Почти все волки погибли. Огромная площадь залита кровью. Там было миллионы драконов, и волки зачем-то их атаковали. Драконий Глаз ужасен! Поэтому мы едем по земле.

– Дракон… разве там все погибли? Там был и… Но кто победил? Драконы или наши?

– Волки затопили драконов кровью. Теперь Драконьему Глазу нужно думать, что делать. Драконы есть на западе, в проклятых землях Дадвергинского полуострова. Там вся земля пропитана колдовством. Оттуда никто не возвращается.

Виктория видела кадры, снятые с земли, когда огромные самолеты падали от лучей Ока. Видела разбитые дороги. Видела остовы машин, но не могла определить, чьи они. Иностранцы запечатлели периферию боя, затем прошли вглубь равнины, когда сражения уже закончились. Говорить с военными Виктория боялась. В городе она никого не знала, и хотя бывала здесь в детстве, не могла вспомнить старых улиц. В августе появилась информация, что волки побывали в самом логове драконов. Око Драконье не зажглось – но кто знает, разве тут не может быть хитрости. Все свободное время Виктория ходила к передвижным лагерям, приобретая все новую практику в языках. Она узнала два новых языка, а на первом говорила уже очень хорошо. О серьезных науках беседы не ведутся, больше обсуждают местную природу. У иностранцев продают множество мелких полезных вещей – в частности, канцелярские приборы. Зайцы и еноты ухитряются как-то покупать их. Иногда приходят медведи и обменивают их на лесные деликатесы: ягоды с болот, кабанятину, мед. Мед исключительно в колодах. Виктория не видела, чтоб с иностранцами расплачивались кралепорскими купюрами. Выходит, у зайцев есть уже валюта. Ее разрешено иметь? Один из зайцев прошел в район, где иностранцы не бывают. Через пять минут его задержали, обыскали, отобрали все деньги. Заяц умчался к иностранцам и очень-очень жаловался. Ему сочувствовали. Об этом сделали репортаж.

Иностранцы постоянно снимают видеорепортажи, это составляет заметную часть их работы. Они берут интервью у всех маленьких зверей и у лисов; хотели бы взять у волков, но не получается. Волки за несколько километров ощущают иноземный след и стараются не пересекаться с ним, если они идут в одиночку. Военным, похоже, не нравится присутствие иностранцев, однако они терпят, иногда морщась от боли. Все волки в форме, которых Виктория видела, или имеют раны, или это врачи, которые ходят в таких же гимнастерках. Иностранная аппаратура позволяла снимать с большого расстояния, только при этом звук не разобрать. Иностранцам очень плохо дается кралепорский язык, книг на русском у них почти нет. Виктория удивилась, ведь Кралепор выпускал не так уж мало научных изданий. В начале осени студентом полагалось уехать на сессию, но они продолжали ездить с передвижными лагерями по области. Викторию приглашали сопровождать и заодно – обучить русскому, но завод ее не отпускает. Виктория не слишком расстроилась, поскольку молодые псы занимались скорее журналистикой. Слово «журналистика» не распространено в Кралепоре из-за отсутствия регулярной прессы. Виктория почти перестала думать об Инвейге. Она хотела написать Олегу, но не знала, куда писать; представив, что ее письмо прочтет кто-либо посторонний, она рассердилась и даже стала вслух говорить резковатые слова. Обычно она избегает таких оборотов, считая это проявлением слабого ума. Военные ругаются, потому что у них все кровоточит. Виктория хотела узнать, вдруг Олег в тех госпиталях – на нее опять наорали старшие волки. Виктория обиделась, но все-таки зашла в другой раз. Волчица-врач спросила фамилию Олега и его военное подразделение: «Нет, у нас нет никого из этого полка». Волчица дала телефон, по которому можно дозвониться в штаб, регулирующий распределение раненых. Там можно узнать практически обо всех, кого эвакуировали. Виктория подумала и не стала никуда звонить.

Ее опять ждала непрерывная, хотя и не такая трудная работа. Иностранцы появлялись небольшими группами на окраинах городов, пытались подойти к госпиталям. Однажды они заметили, как с севера приехал крытый грузовик. Его сопровождали волки с грустными лицами. Грузовик заехал на территорию госпиталя. Псы ожидали, надувая жвачки. Грузовик очень медленно выехал, по бокам шагали волки с автоматами. Легковой автомобиль поехал наперерез, как будто спеша по делам. Но внутри были журналисты с камерой.

– Сним-ой! Ой!!

Волки закричали и стали стрелять рядом с автомобилем. До автомобиля было метров сто. Одна пуля разорвала колесо и автомобиль стал стучать ободом. Тут же прострелили другое колесо. Журналисты повыскакивали в траву. Навстречу им, маша пальцами, ринулся их начальник, немолодой уже пес. Он сидел в автомобиле с открытым кузовом. Он кричал плачуще: «Не надо, не стреляйте! Договор!!». Волки крикнули в ответ, чтобы псы поскорее убирались. Тем пришлось оставить легковой автомобиль на время. Из салона ничего не пропало. Вдоль границы видели непонятных субъектов с узкими и подвижными телами, которые скрывались в зарослях при малейшем движении в их сторону. Волки не приглядывались к одежде, но замечали, что субъекты одеты совсем не как бедняки или бродяги без занятий. В соседней стране давно торгуют с заокеанскими государствами. Некоторые зайцы уже раздобыли себе плащи из непривычного материала, а также кепки, сумки и кроссовки. Зайцы приторговывают тут изделиями народного промысла, не платя пошлин. Виктория успела почитать о налогах и сборах в старой-старой литературе. Кралепор, насколько ей известно, пошлинами не занимается, хотя мог бы; Виктория в уме набросала совершенно реальную схему, как вести работу с заграницей на взаимовыгодных условиях, чтобы прибыль была у всех стран-участников. Пока же прибыль получают только зайцы и отдельные лисы. Армия может отобрать все, что покажется ей подозрительным. Лисы стараются держаться в тени. Большой медведь пришел с окраины, держа в руках целую охапку тряпья. Платки, чехлы, прочий укрывной материал, обрывки и почти целые фрагменты он получил в обмен на туесок малины. По мнению медведя, сделка прошла с огромной выгодой для него, поскольку малины он наберет сколько угодно, на любой дальней поляне, в то время как материал с такой расцветкой в Кралепоре не делают. Медведю также дали несколько предметов одежды, совсем не его размера. Медведь подумал, посопел и решил попробовать продать. К взрослым он решил не ходить. Для зайцев слишком велико. Медведь увидел группу молоденьких волков, которые отдыхали после смены прямо под кроной дуба. Чуть поодаль кирпичные здания. Медведь выглянул из-за угла, понюхал, постучал, убедился, что нет военных. Ребятам лет по семнадцать-восемнадцать. Только что они вернулись с полевых работ, до которых идти километров десять в одну сторону.

– Ребя, куртку не посмотрите. Модная! – крикнул медведь.

Видя, что волки не реагируют, медведь подошел поближе.

– Смотри, какой колер?

– Что?

– Это фирма! То есть модный фасон! Этот, самый… секонд-хенд!

– Что? – ребята привстали.

– Секонд-хенд, так оно называется. Как раз по вашей худой натуре! Ну то исть… – медведь подумал, что слово «худой» здесь неудачное. Ребята действительно очень худенькие, но худым нередко называют плохое. Медведь стал наобум говорить слова, которые услышал от иностранцев. Парня встали полукругом.

– Это фирмы, фирм…

– Зачем нам песья нечисть? Мы не трогаем вещей, снятых у песиков!

– Я не снял, я получил! Купил!

– А теперь продать надо? Ребята, это спекулянт!

– Он уже заодно с псами! – медведь попытался выкрутиться, но на него наскочили разом. Медведь покатился кубарем назад, сжимая все вещи разом. Платки, обрывки разлетелись. Волков взбесила куртка иностранного производства.

– Не дам! Не дам, эт мое!! – медведь стал раскачиваться, чтобы сбить волков таранов. Но ребята, невзирая на усталость, были резвые. Медведя зажали и выдернули у него из лап куртку. Ее тут же принялись рвать на части. Медведь в страхе пополз на четвереньках. Куртку били так, словно она олицетворяла мировое зло. От нее остался только ворох мелких обрывков. Парни стали кричать, что медведь больше не являлся сюда с иностранным материалом. Вдали остановился журналист и стал быстро все снимать. Ребята были еще неопытные, и не сообразили, что он делает. Журналист щелкнул кнопками и поспешил прочь. Он еще хотел взять интервью непосредственно у того медведя. Но тот убежал на север.

За пределами городов иностранцы пытались наладить контакт с молодежью. Виктория увидела, как молодая волчица кричала на девушку:

– Не общайся с этими идиотами!! Ты поняла или нет?!

У девушки очень схожие черты лица, окрас волос и фигура. Наверное, это младшая сестра или даже дочь. Внезапно волчица перестала кричать и сжала ее в своих объятиях. Обе очень плакали. Виктория не понимала, чем вызвана такая ярая ненависть к иностранцам, ведь это не бандиты и не драконы. Резко ухудшилась ситуация с поставкой комплектующих. Из-за перенапряжения случались аварии на производстве, на транспорте. В городских магазинах начисто исчезла крупа, консервы были только рыбные или куриные трехлетней давности. Ходил слух о массовой гибели птиц на агрокомбинатах. Волки ходили на рыбалку и охоту, даже если у них были ранения. Приезжали представители службы Кайстрова, один раз приехал сам Кайстров. Волки – взрослые, молодые и даже юные – кричали ему:

– Выбрался из-под обломков? Не зажало?

Во время битвы с ящерами Драконий Глаз подбил несколько машин в разных частях колонны, где был Кайстров. Глаз был далеко и фактически удар наносили лишь самые слабые из его всполохов. После этого сразу атаковали колонну. Те, кто вернулся из того переплета, рассказывают, как пришлось перемещаться – бегать, падать и ползти, драться с ящерами на огромных скоростях. Между тем Кайстров не бегал, он сидел под обломками и делал вид, будто отстреливается. Он стрелял по-настоящему, однако с точки зрения бойцов это все оказалось бутафорией. Кайстров не отбросил драконов. И он не довез боеприпасы туда, где они были необходимы. Там дрались врукопашную. Кайстров вскоре исчез; а один из его помощников долго ходил по госпиталям и высматривал, почти ничего не говоря. Волки думали, он проверяет качество лечения. Да какое может быть лечение! Драконий яд ужасен. Знакомый Кайстрова обошел всех, но поговорил лишь с некоторыми волками. Уезжая, он был как будто недоволен.

– Ему там все зажало! Он прирос… и это его спасло! – говорят раненые. На комбинате произошла авария с выбросом токсических веществ. Всех сотрудников распустили на неопределенный срок. Волки из других районов, недолго думая, стали уезжать. Виктория тоже об этом подумала – среди штабов возникла путаница, кто за что отвечает. В Народном Совете вопросы экономического развития курировал лис Георг Толокушенцев. Он выпустил указ о том, что в Кралепоре разрешено создавать предприятия совместно с иностранцами. Но очень скоро указ был заблокирован Ракитиным. Одновременно на местах были вынуждены решать свои тактические задачи, не зная общей картины. Мясо птиц исчезло из продажи вовсе. Комбинату не привезли наличных средств и кто-то дал приказ не держать сотрудников. Вернуться в центральные области можно с военными, со знакомыми или пешком. Виктория так ни с кем и не познакомилась; прежних товарищей из детдома она не встретила, поскольку старалась ни к кому не подходить близко. Ее пугали волки с погонами. У Виктории сложилось мнение, что ее могут внезапно схватить, арестовать, и она тогда исчезнет. Но она не была трусихой. С иностранцами волки не общаются, хотя у тех можно легко доставать мелкие полезные вещи. Для себя иностранцы привозят главным образом съедобные полуфабрикаты, но и мука там есть, и хлеб – правда, непривычной формы. Виктория один раз только снимала средства со счета, а потом уже не решалась. Она посчитала красненькие купюры. Хватит на пять книг или на пятьдесят толстых тетрадей. Остальное все потратилось на какие-то пустяки… ведь не покупала же ничего. На заводе было бесплатное питание (без мяса), общим объемом на 1500 калорий в день. Виктория решила допытаться, есть ли реальный шанс пройти обучение за границей – не имея при этом гражданства и не сделав предварительной оплаты. Иностранцы со своими автомобилями массово отправились на восток. По дурной дороге Виктория прошла двадцать верст. Кеды совсем истрепались, а в сандалиях по такой дороге неудобно шагать. Рюкзак очень мешал идти, но Виктория ни за что бы не решилась выбросить из него хоть одну книгу. К концу пути она совсем вымоталась. Пройдя по бездорожью тридцать верст, она увидела городок над кручью. Слева – только возвышенности, а справа уже настоящие горы. Река идет прямо через границу. Здесь проезжали иностранцы, но их минифургоны помчались дальше. Виктория села на пенек и сидела неподвижно. Из-за усталости есть не хотелось совсем. Под ступней оказался острый камень, да как уколет! Виктория едва не зарыдала. Ей хотелось пить. Вздрагивая, она медленно спустилась к реке и зачерпнула воду кружечкой. Постепенно она стала слышать отдаленные запахи. В городке живут еноты и бобры, у волков один район, куда другие звери не заходят. Там – опять погоны. Военных было всего пятеро, но Виктория зашагала в сторону чужих следов. Они увели ее на луг, расположенный между лесом и обрывом. Над обрывом – деревянные поручни. Виктория вспомнила, как ее и детей Олег вытащил именно с такого мостика. Много шума внизу. Иностранцы ищут переправу.

– О! Мисс Виктория! – сказал один пес, таким тоном, будто видел Викторию лишь вчера. Он сказал, что в Кралепоре очень трудно читать названия. Русский язык очень сложен и поэтому трудно общаться с местными. Далеко не все кралепорские зайцы понимают зайцев из-за рубежа, а собаки, в свою очередь, чаще всего не знают по-заячьи. Виктория предложила свои услуги переводчика. Группа журналистов стала перемещаться по гористым районам области, а на зиму поехала к границе. Виктория тоже отправилась к границе. Там был стационарный лагерь со всеми удобствами. Оттуда можно было уехать в дальние города, к морю, или к аэропорту. Для этого надо иметь разрешение на въезд. Виктории объяснили, что надо подать заявку, с указанием цели. Но до прохождения тестов никто не докажет, что он – будущий способный студент. Поэтому об учебе нужно сказать попозже.