Звёзды против свастики. Часть 2

– Валяй, – сразу согласился Ежов. – Я, конечно, отчасти в курсе, но послушать всё целиком не откажусь.

– Да мы тут все отчасти в курсе, – сказал Абрамов, пододвигаясь к другу.

Берсенев от комментариев воздержался, приготовился слушать молча.

– Сразу за прекращением огня будем требовать от немцев вывод войск и возврат Германии в догитлеровские границы.

– Ишь ты, в «догитлеровские», – сразу прицепился к слову Ежов. – Сам придумал?

Жехорский на секунду задумался:

– Не помню, может, от кого услышал. Это важно? Мне пойти выяснить?

– Не надо, – вмешался Абрамов. – А ты, Ёрш…

– Всё, я нем, как рыба, – поднял ладони вверх Ежов.

– Смотри, – предупредил Жехорский, – ты пообещал… Так вот. Войска смогут убраться восвояси, прихватив лишь личное оружие офицеров и знамёна. Всё остальное вооружение и техника остаются на месте.

– Круто, – прокомментировал Ежов, и с деланым испугом зажал рот ладонью.

– Да нет, нормально, – парировал Абрамов. – Продолжай, Шеф!

Жехорский отвесил в сторону Ежова долгий взгляд, но на словах ничего добавлять не стал.

– Вторым требование станет полный запрёт на деятельность НСДАП и СС, что частично, как вы знаете, уже выполнено.

– Это коснётся и Ваффен-СС тоже? – спросил Берсенев, под одобрительный кивок Ежова.

– Разумеется, – подтвердил Жехорский.

– А это не…

– Ничего это не вызовет, – вмешался Абрамов. – Переименуют части, сменят погоны и нашивки да поменяют знамёна, делов-то!

– Действительно, – согласился Берсенев. – Делов-то…

– После того как будут выполнены первые два требования, – продолжил Жехорский, – хунта в трёхдневный срок передаст власть в стране гражданскому правительству, состав которого должен быть согласован с коалицией.

– Читай, ею же и создан, – заметил Ежов.

– Верно мыслишь, – усмехнулся Жехорский. – Все остальные вопросы, как вы понимаете, будем решать с новым правительством Германии.

– А какие гарантии будут даны членам хунты?

– Гарантии одни: не будут преследоваться участники боевых действий и представители оккупационных администраций, если они не замешаны в уголовных преступлениях и преступлениях против человечности.

В другой комнате тусовалась молодёжь. Здесь все были в форме, даже Машаня, которая приехала в Москву «Красной стрелой», оставив крохотного Глебку на попечение няни.

Подполковник Анна-Мария Жехорская о чём-то оживлённо беседовала с подполковником Александром Ежовым. А два полковника, два Героя Социалистического Союза, Глеб Абрамов и Николай Ежов, вели степенный разговор с Петром Ежовым, который, разумеется, был в штатском. Конфуз… Извините меня, сказавшего, что в комнате все были в форме. Засмотрелся на погоны и соврал. Пётр Ежов, будущий священнослужитель, был в штатском, хотя и при орденах. Только что он вкратце пересказал свою историю Глебу Абрамову, который слышал её впервые. Дослушав, покачал головой:

– Не знаю, Петька, ей-ей не знаю, как бы поступил я сам, если бы испытал то, что испытал ты, а потом, очнувшись, увидел над головой божий лик. Не могу поклясться, что не повторил бы твой выбор.

Евгения Жехорская, несмотря на возраст, предпочла молодёжной тусовке кухню, здесь царствовали хозяйки сегодняшнего праздника. И тут всё было иначе, чем в других комнатах. В форме была только Ольга Абрамова. Она одна за всю войну не прибавила в весе звёздочек на погонах, о чём нисколько не грустила, прекрасно зная, что своего потолка давно достигла. Даже о ещё не вручённом ордене предпочитала помалкивать, ей с лихвой хватало тех, что теперь позвякивали на груди. Остальные товарки были в праздничных платьях, куда, понятно, ордена и медали цеплять не стали, хотя имели их все – за труд или за бой, – в том числе и Евгения, награждённая не так давно медалью за успехи в труде. Свои же секретные ордена она никому не показывала, даже не держала их дома, а хранила в сейфе у Ежова – не дай бог, Мишук узнает! Службе её тайной теперь, похоже, пришёл конец, о чём она нисколько не жалела, ибо за эти годы пресытилась шпионской романтикой.

– Всё! – решительно заявила Ольга Абрамова. – Поляна накрыта, горячее само дойдёт. Снимаем, бабоньки, фартуки, и за стол!

19-май-44

Яшма вдребезги

Вторая встреча «Большой Тройки». Крым. Ялта. Ливадийский дворец

– Рассказывают, что когда Бог создал Землю, он стоял именно здесь, смотрел именно туда, после чего произнёс знаменитое «Хорошо!»

– Сам только что придумал? – поинтересовался Жехорский.

– Ага, – безмятежно кивнул Абрамов.

– А знаешь, Шеф, – заметил Ежов, – я склонен думать, что Васич в своём смелом предположении не столь уж и далёк от истины.

– А я разве ж спорю? Так, уточнил для порядка…

Три друга или «Малая Тройка», как они в шутку себя промеж себя (ха, ха!) называли, стояли на парковой дорожке под ярко-синим крымским небом, с удовольствием дышали пропитанным весенними ароматами живительным ливадийским воздухом, и были совершенно счастливы, как бывают счастливы очень ответственные люди в перерывах, когда один груз неимоверной ответственности уже свален с плеч, а другой пока дожидается своей очереди в сторонке. За спиной белел дворец, а глазам открывалась великолепная панорама стекающего к пляжу субтропического парка и лениво перешёптывающегося с ним моря, которое только в контрасте с цветом неба можно назвать Чёрным.

– А эти, там, – Абрамов, не оборачиваясь, мотнул головой за плечо, – заседают, бедолаги.

– Да не, в зале прохладно, – заметил Ежов.

– Так разве ж я про то, чем они дышат? Я про то, что они там видят и о чём говорят.

– Уже ни о чём, – раздался за спинами знакомый голос, – утренняя сессия закрыта, у господ-товарищей в программе терренкур, а потом обед.

– А ты, значит, вместо прогулки решил своей особой разбавить наше общество, – пробурчал Ежов, тогда как Абрамов сдвинулся вправо, освобождая Сталину место между собой и Жехорским.

– Ты чего такой сердитый? – удивился Сталин, поскольку фраза у Ежова действительно получилась неприветливая, – Если я помешал вашей беседе, то, поверь, сделал это безо всякой задней мысли, и готов немедленно удалиться.

– Что ты, Иосиф, – бросился исправлять ситуацию Жехорский, – оставайся, ты нам нисколько не мешаешь!

– Правда? – переспросил Сталин.

– Правда, – подтвердил Ежов. – Извини, Иосиф, это я от неожиданности. Ты умеешь подкрадываться так тихо, что я, когда услышал твой голос…

– Испугался, что ли? – рассмеялся Сталин. – Извини, дорогой, дурная привычка. А у меня для вас новость…

– Надеюсь, хорошая? – Ежов очень постарался, чтобы на этот раз его вопрос прозвучал дружелюбно.

– Ну, это вам решать, – в глазах Сталина прыгали весёлые чертенята, – вернее, одному из вас. Только что согласовали план Дальневосточной компании. Войну Японии объявляют Россия и Туркестан, остальные республики на подхвате.

– А повод какой нашли? – поинтересовался Жехорский.