Звонок с того света
Шрифт:
В общем, дом, конечно, большой, но почти в каждой комнате есть, так сказать, собственный скелет в шкафу.
Марианна Васильевна то ли заметила ее усмешку, то ли сама сообразила, что сболтнула глупость. Она слегка смутилась, но продолжала тараторить:
– Или по саду погуляйте, у нас парк такой хороший, и огород, Павел все покажет...
При этом она снова зыркнула на Надежду Николаевну весьма недоброжелательно.
«Все ясно, – подумала Надежда, – раньше Марианна передо мной заискивала, насчет работы просила узнать, а теперь новая хозяйка появилась, она перед ней стелется. Уж очень не хочется ей с
– Я плохо помню папу... – заговорила Лена, – я так надеялась, что мы сблизимся теперь, когда у меня никого нет... Я знаю, я на него мало похожа, но всетаки мы были родные...
– Вы, наверное, на маму похожи... – подоспела Марианна Васильевна.
– Да, конечно...
Надежда напрягла память, чтобы вспомнить первую жену Сергея. Вроде бы светленькая была, стрижка короткая... ах да, и совершенно косметикой не пользовалась, они еще удивились, когда первый раз ее увидели...
– Я бы хотела поглядеть папины вещи... – тихо сказала Лена, – ну, есть же место, где он работал...
– Больше всего времени он проводил в обсерватории! – ляпнула Марианна. – Ой! – Она закрыла себе рот рукой, видны были только выпученные глаза.
– Дело в том, что там его и убили, – мягко пояснила Надежда, – так что помещение сейчас опечатано, милиция сказала, что, возможно, там еще будут работать эксперты. И когда жена его во всем признается, то проведут следственный эксперимент, ее привезут сюда, она должна будет показать все на месте.
– Откуда вы знаете? – с вызовом спросила Марианна Васильевна.
– Так всегда делают, – кротко ответила Надежда.
На самом деле она понятия не имела, как там полагается в милиции или прокуратуре, однако какойто вредный бесенок подзуживал ее говорить все это.
Лена вдруг уронила голову на стол и заплакала. Плечи ее вздрагивали, она глухо стонала.
– Елена Сергеевна! – Марианна бросилась к хозяйке, при этом толкнула Надеждин стул, так что он едва не опрокинулся, Надежда едва успела вскочить с места.
Марианна хлопотала над Леной, протягивала ей то стакан воды, то салфетку, то мокрое полотенце. Надежда сверху видела тонкую беззащитную шею, короткие светлые волосы... но что это... ей захотелось моргнуть и протереть глаза, потому что она увидела что-то странное: едва заметную темную полоску на корнях волос.
Надежда нагнулась пониже и провела рукой по мягким волосам. Так и есть, волосы осветленные, а у корней уже стали проступать свои, темные.
Тут Марианна отпихнула Надежду в сторону и снова стала квохтать над молодой хозяйкой. Лена последний раз всхлипнула, села, выпила воды. Глаза ее были сухими.
– Даже слез нету, – причитала Марианна, – видно, выплакала все уже давно. Еще бы – сначала мамочка любимая померла, а теперь...
«Сейчас скажет – отец родимый», – подумала Надежда.
– Батюшка родной! – Марианна Васильевна сама прослезилась, у нее последние дни глаза были на мокром месте.
– Что-то я совсем расклеилась, – Лена мягко отвела руку Марианны и улыбнулась Надежде, – простите меня... Пожалуй, и правда давайте дом посмотрим, я отвлекусь...
Они осмотрели верхний этаж, потом спустились вниз, где находились столовая, холл и кухня. Если наверху Марианна Васильевна морщилась
и просила прощения, что не убрано и заперто, то кухня – это была ее гордость, на кухне все было в полном порядке, все блестело и сверкало – сковородки, поварешки, огромная плита и масса всяческих приборов, от миксера до электрической хлеборезки.На столе стояла большая корзинка со свежесобранной спелой клубникой, так приятно было есть ее просто так, без всего. Ягоды были крупные и сладкие. Лена успокоилась и по-детски зажмуривалась, поднося ко рту спелую ягоду.
Послышался шум поднимаемых ворот и звук мотора.
«Наконец-то Белкин явился! – подумала Надежда. – Ну, хуже нет ждать да догонять!»
Она выглянула в окно и увидела на подъездной дорожке запыленный пикап.
– Ой, это Григорий Пантелеевич! – всполошилась Марианна и включила чайник.
– Кто такой Григорий Пантелеевич? – переспросила Надежда.
– Это фермер, у которого мы все молочные продукты покупаем – молоко, творог, сливки... – С этими словами Марианна Васильевна отправилась к входной двери.
Надежда вспомнила восхитительные сливки, которые Марианна подавала к кофе, чудесную сметану, которую едва ли не ножом приходилось резать, и свежайший творог и с уважением взглянула на долговязого загорелого дядечку, выбравшегося из пикапа и направившегося к крыльцу.
– Пойду я пока вещи свои разберу! – проговорила Лена и вышла из кухни.
Марианна вернулась вместе с фермером.
Григорий Пантелеевич вошел в кухню, и просторное помещение наполнилось запахом поля и хлева. Поздоровавшись с Надеждой, фермер уселся за стол.
У него было дочерна загорелое лицо человека, все свое время проводящего под открытым небом, выцветшие на солнце голубые глаза и огромные руки, которые фермер пытался спрятать под стол, потому что они казались ему неуместными в нарядной кухне.
– Григорий Пантелеевич, чашечку чаю выпьете? – осведомилась Марианна.
Она ничуть не сомневалась в положительном ответе, но такой обмен репликами, видимо, был непременной частью ритуала, предшествующего покупке молочных продуктов.
– Ой, ну что ж не выпить-то? – прогудел фермер. – Выпить-то можно... Только, извиняюсь, совсем махонькую... – И он показал пальцами, какую маленькую чашечку он выпьет.
Надежда засомневалась в том, что толстые, приученные к тяжелой крестьянской работе пальцы Григория Пантелеевича удержат такую маленькую чашку, и оказалась права: Марианна Васильевна достала из буфета пол-литровую фарфоровую посудину с красным петухом и поставила перед фермером.
– Вот, Григорий Пантелеевич, ваша любимая чашечка, вы всегда из нее пьете!..
– От, хорошая у вас чашечка! – одобрил фермер. – Петух больно красив! Дома-то у меня, конечно, поболе... литровая у меня дома кружечка, да только без петуха... а петух-то хорош, у меня такой был – не петух, а прямо полный генерал... или даже генерал-лейтенант!.. Он уж состарился, к курам, извиняюсь, никакого интереса не проявлял, а я его жалел, в суп не пускал, потому как очень уж красивый!
Говорил он с тем мягким, чуть певучим говором, по которому можно узнать жителя южной России. В этом говоре Надежде Николаевне послышалось гудение пчел над разогретой солнцем пасекой, скрип тележных осей и колодезного ворота.