Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
Ммм, ничего так тушенка, только на мой вкус — солоновата[6]. Впрочем, я люблю соленое.
Притащив тяжелую и горячую кастрюлю в пустую комнату — опять все куда-то разбежались — я честно отначил от макарон шестую часть, мысленно усмехнулся, вспомнив вычитанную где-то математическую задачку про бананы и обезьянку[7], плотно пообедал… А что нужно сделать после плотного обеда по закону Архимеда?
Правильно! Чтобы жиром не заплыть — нужно срочно покурить!
Туалеты здесь к долгому сидению не располагали, потому что представляли собой чашу Генуя[8], но я, сделав свои
— А я тебе говорю — никакой он не талганец! — громким шепотом прошипел кто-то снаружи моего убежища. Я чуть папиросу не проглотил. Потому что в общежитии был один-единственный талганец — это я. Так что говорить могли только обо мне. И действительно — ненастоящий. Так… Может, мне уже пора бежать до канадской границы.
— Ну а кто? — вот этот ленивый, как будто тихонько посмеивающийся над тобой голос, я сразу узнал. Каз.
— Шпион! — а это, кажись, Берген. Вот спасибо тебе, дружище… Хорошо еще, что ты с такими подозрениями не в КГБ пошел, а к Казу. Тот, по крайнеймере, не может запрос в Талган отправить.
— Андурийский или салаопский?
— Не смешно!
— Мне — смешно. С чего ты вообще решил, что Ершан — шпион?
— Да он же на талганца не похож совершенно.
— А как должен выглядеть типичный талганец?
— В тюбетейке…
— Зеленой такой. Как у Ершана, да?
— Да елки-палки! Талганцы загорелые, а на нем загара почти что и нет!
Ну да, нет. Не успел я загореть как следует.
— Берген, ты же у нас из Каджии, верно?
— Да.
— Как выглядит типичный каджиец?
— Э…
— То-то и оно, что на типичного каджийца ты тоже не похож. Может, это ты — шпион? Никто не должен выглядеть как типичный представитель чего-то. Все люди — разные. Я бы, скорее, решил, что Ершан — шпион, если бы он и вправду на сто процентов соответствовал образу типичного талганца. Какие там у тебя еще улики?
— У него нож!
— Как и у любого талганца.
— А зачем он тогда его с собой таскает?
— Потому что он — талганец, нет?
— Ты же сам сказал…!
— Я сказал, что никто не должен выглядеть типичным. Что никто не должен непременно НЕ выглядеть типичным — я не говорил. И вообще — у него же сестра есть.
— А может, она тоже шпион!
— И друзья, которым он пишет письма…
— А может это шифровка!
Понятно… Берген в своей теории про шпиона дошел до той стадии, когда любое мое телодвижение будет расценено как доказательство. Это как у помешанной на ревности девушки: офлайн — значит, с бабой! Онлайн — значит, с бабами переписывается!
Что ты там говорил, Ершан? Молодец ты, говоришь? Классно подтверждаешь свою легенду? Вот тебе и классно вот тебе и подтверждаешь: хоть и надеялся, что мои странности будут списаны на то, что я — талганец, оказалось, что не для всех.
Что ж такого придумать, чтобы у Бергена отпали любые сомнения на мой счет?
[1] Зачин — из рассказа Чехова «Ванька», а «Алоизий Могарыч» — из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Герой шутит.
[2] Анабасис — длительный военный поход по недружественной местности. Но герой, вспоминая будейовицкий анабасис Швейка, использует это слово в значении «долгое странствие без особой цели»
[3]
Анекдот про неумелую домохозяйку:— Дорогой, я уже полчаса варю яйца, а они все еще твердые…
— Наверное, их снесла очень старая курица.
[4] Распространенный способ хранения продуктов в СССР в зимнее время. А вот откуда его знает герой — не в курсе.
[5] Распространенная байка о том, что советские макароны имели диаметр в 7,62 мм, специально для того, чтобы на макаронных станках можно было выпускать патроны для винтовок. Ерунда, конечно, диаметр стандартных макарон по советскому ГОСТУ — от 5 до 7 мм.
[6] Процентное содержание соли в тушенке по ГОСТу 1941 года — от 1,5 % до 1,8 %. По современному ГОСТу — от 1 % до 1,5 %. Т. е. тушенка 1950х годов действительно была более соленой.
[7] Владимир Левшин «Магистр рассеянных наук». В задачке про бананы каждый из трех человек, живущих в комнате, войдя и обнаружив связку бананов, честно отделял свою треть — не зная, что остальные уже свою долю съели — а одним бананом угощая обезьянку. В итоге в конце обезьянка объелась, а читателю нужно было определить, сколько же бананов съел каждый.
[8] Напольный унитаз. Распространенный в СССР и в современном Китае
Глава 47
«Обычно считается, что Скалозуб — типаж грубого вояки, который может говорить только об армии и армейских порядках. «Выпушки, погончики, петлички». Однако сама фамилия полковника говорит о том, что в его лице выведен образ не просто дубины и тугодума, а этакого светского остряка. Ведь одна из характеристик, получаемых им от героев пьесы «Шутить и он горазд, а ныне кто не шутит…».
Тьфу ты. Здесь Скалозуб носит фамилию Суриян — армянин, что ли? — что вовсе не указывает на его типаж остряка[1]. Я старательно замалевал компрометирующие меня строки на черновике.
Как я и предполагал, одной из тем вступительных сочинений, написанных на мелом на доске в аудитории, была связана с «Горем от ума» Горибоедова… ах, простите «Несчастие ума» Кристабракова. А именно «Образ отрицательного персонажа в произведении «Горе от ума». В качестве жертвы препарирования мною был выбран приснопамятный полковник Суриян, который изо всех сил метит в генералы и некоторыми почитается героем войны. Но такое я написать не смогу. И не только потому, что сочинение, в котором Скалозуба выставили героическим персонажем, здесь не пройдет. А еще и потому, что теория о том, что он — герой, не кажется убедительной лично мне.
Я в задумчивости посмотрел на черное полотно доски, в поисках вдохновения. Интересно, почему она черная? У меня в начальной школе доска была коричневая, в средней — зеленая, а в институте — и вовсе белая[2]. Так, вернемся к «Горю от ума», куда-то мысли не туда забрели…
Горе от ума, горе от ума… У меня тоже горе, только от чужого ума. От избытка ума и свободного времени. Теперь, зная, что Берген меня подозревает в шпионаже на марокканскую разведку[3], я начинаю замечать, что он постоянно присматривается ко мне, задает вопросы, типа с подковыркой, может быть даже — следит за мной, юный друг чекиста. И ладно, если он поделился этими подозрениями только с Казом, который его высмеял. А если у Бергена хватит ума рассказать обо мне компетентным органам? Что делать, что делать…?