Исторические любовные романы

Меридит застыла на месте, и сердце ее на какое-то мгновение тоже остановилось: при вспышке молнии на берегу явственно возникла фигура человека, вытаскивающего на песок маленькую невзрачную лодку. Как и она сама, незнакомец был закутан в плащ – черный и глухой плащ цвета преисподней, который, однако, давал возможность видеть всю его высокую и статную фигуру. Девушка стояла не шевелясь и, лишь когда мгла снова накрыла ее, попыталась убедить себя в том, что это видение было только плодом ее разгоряченного…

– Полли… – Но я люблю его, папа. – Нет, ты не любишь его, дорогая, – терпеливо начал Нед. – Он улыбнулся тебе пару раз, это не любовь. – Этого достаточно, папа, – шмыгнула носом Полли. Таков был Колин Эверси, проклятый негодник. Сегодня в «Свинье и чертополохе» не было ни одной женщины в возрасте от семнадцати (как Полли) и до семидесяти, у которой в глазах не блестели бы слезы. У джентльменов глаза тоже были на мокром месте. Этого следовало ожидать. Колин Эверси оказался самым забавным подлецом,…

Лицо его невероятно осунулось, кожа обтянула высокие скулы, глаза провалились куда-то в глубь глазниц, и там, в неведомой пропасти, вспыхивал огонек, способный, как утверждала старая, ныне покойная, няня, воспитавшая этого негодяя, соблазнить любую самую строптивую ведьму, обитающую в окрестных горах. Мерседес удивилась, видя, что он так благосклонно откликается на приветствия слуг, – обычно он считал их пылью под копытами своего коня. Может быть, война заставила его иначе относиться к людям низкого…

Он снова заговорил, и ей казалось, что он читает ее мысли. – Я люблю вас, – начал он спокойно, глядя ей в глаза. – Что бы вы ни решили сейчас, это не изменит моего чувства. Я всегда буду любить вас. Но вы сегодня должны сделать выбор. Завтра я должен жениться. Я умоляю вас выбрать меня, Джулиан. Выберите меня, выберите мою любовь к вам и мою решимость всю жизнь доказывать, что вы можете верить мне. Красота есть правда, правда есть красота. Джон Китс Глава первая Лорд Карлтон…

Итак, Элиза сожгла мосты. В Смолвиле оставаться не имело смысла, на те деньги, что там может заработать одинокая девушка честным трудом, прожить невозможно, особенно с двумя семилетними сестричками на руках. Ехать в неизвестность тоже не хотелось, оставалось только понадеяться на Бостон и дядюшку Ворма. И вот они здесь. На них уже стали обращать внимание вок-зальные носильщики, поэтому Элиза поспешила заплатить за завтрак и вывела сестер на площадь, где, несмотря на раннее утро, уже было полно…

«Нет, – подумал он, – пахнет не по-настоящему хорошо. Это не та лаванда. Мне кажется, раньше, когда я ещё ходил… Но я мог и забыть». Он оседлал волну аромата, коснувшуюся его маленьких, бледных и запавших ноздрей, и был таков. Лежачая жизнь дарила его всеми усладами болезни, включая долю сыновней хитрости, в которой ребёнок никогда себе не откажет, и он не выдавал себя ни единым намёком. Верхом на душистом облаке он парил по комнате, потом это ему надоело, и он выскользнул через матовое стекло…

Девушка не издала ни звука, но отчаянно замотала головой, натягивая юбку на тонкие бледные ноги. Хилл повернулся к Муру: – Мерзавец… С искаженным яростью лицом Мур бросился на Хилла. Тот увернулся, и клинок шпаги вышиб щепку из массивного дубового столбика кровати. Девушка издала приглушенный крик, но мужчины не обратили на нее никакого внимания. Их шпаги со звоном схлестывались, пока Хилл не толкнул перед собой дубовый стол. – Одумайся! – задыхался Хилл. – Ты хочешь умереть из-за этого?…

Но никакого движения за деревьями Беатрикс Левенах не замечала – по крайней мере ничего подозрительного она не видела. Не было у нее и зловещего предчувствия, когда по спине бегут мурашки, а волосы встают дыбом на затылке – то были верные признаки готовившегося нападения. И ничто не нарушало тишину леса – ничто, кроме горного холодного ветра, свистящего в кронах вязов и несущего на своей спине зиму. – Но надолго ли эта тишина?.. – пробормотала Беатрикс. После совершенного ею убийства ночь показалась…

Голос. Он силой увлек ее в странное состояние полусна. А ведь о снах Леоне было известно все. Способность воспринимать вернулась к ней, нарушив транс. Схвативший ее мужчина применил какой-то паранормальный способ, чтобы подчинить себе ее волю. Так почему же она стоит, не двигаясь и не сопротивляясь? Она же должна биться за свою жизнь! И будет биться! Леона призвала на помощь собственную волю и все свои чувства, как делала это, направляя энергию сквозь кристалл сна. Убаюкивающее ощущение нереальности…

– Я сделаю это сам, – раздраженно прошипел Хью, бросив недовольный взгляд на Грея. На мгновение ему показалось, что Дейвис едва сдерживает радостное нетерпение. Нет, должно быть, он ошибся. Это всего лишь работа. Скверная, грязная работа. Не может быть, чтобы Грею нравилось убивать. Хью снова вскинул ружье и прицелился. Ветра почти не было, но цель находилась на расстоянии более чем в четверть мили. Солнце слепило глаза, длинный, почти четырехфутовый ружейный ствол нагрелся и обжигал руки, нагрелась…

Вспоминая теперь тот жесткий, отчаянный взгляд, Памела вздрогнула. Она хорошо понимала, что две девушки, без сопровождения, путешествующие по этим диким местам, вызывали подозрительные и неодобрительные взгляды и запросто могли стать легкой добычей преступников. Но у них не было денег, чтобы нанять служанок и охрану для сопровождения кареты, в которую они пересели после того, как в дилижансе добрались до Эдинбурга. Теперь им оставалось надеяться только на старого извозчика и его древний мушкет, если…

Стальные мышцы заиграли под льняной рубашкой и желто-коричневыми джинсами мужчины, когда он выпрямился, чтобы выудить из седельной сумки очередной кусочек мяса. Черная ковбойская шляпа «стетсон» затеняла глаза. В тусклом свете костра трудно было определить цвет его усов и бороды, но они казались темными. Достаточно темными, чтобы укрепить Дженну в уверенности, что это именно тот человек, которого она искала. Черный Валет Мендоза, карточный шулер, завсегдатай салунов, любитель ночных бабочек, грабитель…

Отливающие золотом волосы Айви ниспадали на плечи. Филиппа втайне надеялась, что любовница ее мужа умрет от родильной горячки, но сейчас Айви могла служить образцом доброго здоровья. У нее было достаточно молока, чтобы ее ребенок был сыт и набирал силу. — И еще, Филиппа, стыд и позор тебе за твою трусость. Граф развернул жену таким образом, чтобы она могла смотреть ему прямо в лицо. Дрожь пробежала по ее телу, когда она ощутила еле уловимый запах мужчины. Когда-то он доставлял особое удовольствие…

— Да, но хорошо ли подумала? — Уильям! Семнадцатилетняя Мэри отложила вязанье с раздраженным вздохом. — Это исключительный случай, критическая ситуация! Кейтлин повела себя так скверно, что бедная тетя Лавиния была вынуждена обратиться к нам за помощью! — Губы ее дрожали: — После этого тетя Лавиния никогда не пригласит никого из нас провести сезон в ее доме! Уильям вздохнул: — Я не говорю, что мы не должны спасать Кейтлин, несмотря на ее шалости. Я только хочу узнать мнение отца насчет…

После всех усилий на Ольгу из зеркала смотрела просто хорошенькая девчонка, этакая инженю [2] , в неприметном сером платьице. В свое время за него в ателье Федоровых десять рублей серебром взяли. Мода была такая от кутюр, под простолюдинку. Агнесса его потом носить не захотела. Сморщилась: ни бантиков, ни рюшечек, крестьянское! Что она так шарахалась от всего, по её мнению, простонародного? И все пеняла Ольге на незамысловатость туалетов: — Вы, княжна, в своих нарядах в аккурат монашенкой смотритесь!…

Но едва ее ботинок коснулся замерзшей реки, как нога провалилась в тающий снег, скользнула по льду, и ее словно магнитом потащило вперед. Сьюзен качнулась. Несколько мгновений она пыталась восстановить равновесие, размахивая руками, и наконец, ей удалось заскользить вперед не случайно, а намеренно. Она почти добралась до ярмарочных палаток, когда вдруг, вскрикнув, увидела, что лед под ее ногами ломается на неровные глыбы. Все замелькало перед глазами. Воздух наполнился чудовищным, походившим на гром,…

Грейсон знал, что у его старого друга Натана Грея, графа Линдсея, не все благополучно. Заверив хозяина таверны в том, что принимает к сведению его замечания, он оплатил счет и продолжил свой путь в аббатство. Несмотря на дождь, дорога была на удивление чистой. Он проехал поля, на которых щипали травку быки и коровы, миновал заросли высоченных сосен и буков, развалины аббатства и небольшое озерцо, где Натан разводил карпов, церквушку, посещаемую местными прихожанами, и маленькое кладбище при ней.…

Даже Дафна, независимая вдова, не имевшая серьезных связей с высшим обществом, и то скрывала свое лицо под черной вуалью. Но она все-таки настояла на том, чтобы сопровождать Селию, хотя та всячески пыталась ее отговорить. Снова взглянув в сторону пяти карет, Селия заметила, что в двух из них шторки на окнах чуть раздвинулись, но и сейчас ей не удалось ничего разглядеть – кареты находились слишком далеко. Тут Дафна коснулась ее руки, как бы напоминая о том, что следует сосредоточиться на молитве.…

Пролог Несколько лет назад Он не мог спать. В этом не было ничего нового. Пора было к этому привыкнуть. Но нет. Каждую ночь Себастьян Грей закрывал глаза с надеждой уснуть. А почему бы и нет? Он был абсолютно здоров, в ясном уме и твердой памяти, то есть вполне счастливый человек. Не было у него причин не спать. Но уснуть у него не получалось. Правда, так случалось не всегда. Иногда — и он понятия не имел, почему было то так, то иначе, — он клал голову на подушку и тут же проваливался…

Со счастливой улыбкой я смотрела на свой похорошевший букет и даже огляделась, не видно ли где еще одного цветка. И тут я услыхала за спиной тихое конское ржанье. Я обернулась с испугом и увидела прямо перед собой полуголого дикаря на гнедой кобыле с облезшей мордой. Тщательно подобранный букет выпал у меня из рук, а тем временем я вспомнила все, что только знала о жестоких краснокожих людях, которые снимали скальпы с еще живых охотников или обмазывали их медом и бросали на муравьиные кучи, а женщин…