Любовные романы

Две молодые женщины, делившие с ним кабину лифта, – судя по акценту и одежде, туристки из Штатов, – заинтересованно обратили на него призывные взгляды. Карлос мгновенно перестал улыбаться, а в темных глазах появилось выражение гордого презрения, положившее немедленный конец женским фантазиям. Карлос презирал иностранок, которые рыскали здесь повсюду в поисках сексуальных приключений. Ему претило, что его рассматривают как потенциального латиноамериканского любовника. Возможно, внешне он и соответствовал…

– Тебе ведь не кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, Флетч? – продолжала Поппи. – Разумеется, нет! – быстро ответил герцог. – Ты самая прекрасная женщина в этой стране, Поппи. Единственное чудо – то, что ты полюбила меня. – Ну, уж в этом-то нет никакого чуда. – Она с нежностью прижала свой тонкий пальчик к ямочке у него на подбородке. – С первого взгляда на тебя я поняла, что лучшего мужа мне не найти в целом свете. – Чем же я тебе так понравился? – Герцог обнял Поппи, не боясь…

Упомянутая швея считала, что она вынуждена терпеть самую мерзкую дебютантку сезона. Как жаль, что нельзя высказать это! Пруденс сжала зубы, напомнив себе, что умение сдерживаться помогает вырабатывать характер, и принялась шить как можно быстрее. – Если из-за вашей нерасторопности я пропущу этот вальс и шанс заполучить Риса, – продолжала девица, – мадам Марсо узнает все, что я о вас думаю. Эти слова испугали Пруденс. Ей потребовалось одиннадцать лет тяжкого труда, чтобы стать старшей швеей, а одного…

Может, на пару минут ей и удастся улизнуть, но уйти совсем никак не получится, ведь сегодня она должна получить награду за свою работу. К тому же даже если мисс Лейк исчезнет, Марвин Лерой, издатель-миллионер, владелец журнала "Женщина", где она и работала, все равно сделает свое сенсационное сообщение. И тогда все моментально узнают о том, что их связывает. Несмотря на все увещевания Джины, он оставался непоколебим. Марвин купался в лучах славы и хотел, чтобы весь мир присоединился к его ликованию.…

Едва Джефф направился к двери, миссис Брюстер кинулась его провожать, говоря на ходу: — Знаете, мистер Джеффри, иногда мне кажется, что вам трудно находиться рядом с мисс Хизер, раз она столь красива и так далее… Захваченный врасплох ее словами, Джефф удивленно поднял брови: — Извините, миссис Брюстер, я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать. — Вы самый красивый холостяк в наших краях, мистер Джеффри. — Она тактично не добавила «и самый богатый». — И вам должно быть понятно беспокойство,…

Далее напомню, что хотя Египет имел торговые сношения с другими государствами и в самой стране можно было приобрести что угодно: землю, дома, продукты, скот, невольников и бытовые предметы, – но сословия купцов в Та-Кем не имелось, равным образом как и денег. Вернее, египтяне изобрели виртуальные деньги, в которых оценивалось любое имущество, и, в соответствии с этой оценкой, производились выплаты – зерном, скотом, тканями, металлом и так далее. Вся “внешняя торговля” была государственной, то есть…

Шарль поморщился. «Легче нашарить свою одежду в темноте», – подумал он. Он встал – на сей раз ему это удалось. Пол каюты задрожал под ногами, и снова послышался рев двигателя. Внезапно он ощутил нечто холодное и влажное с внутренней стороны бедра – наполовину спущенный презерватив. Шарль раздраженно сорвал его и отбросил в сторону. Он терпеть не мог подобные штучки, но Роланд, муж Пии, был неразборчив в связях, как похотливый кот, и Шарль опасался подхватить какую-нибудь заразу. Поэтому каждый…

На платформу "Oriental Expre " допускались лишь обладатели посадочных талонов и провожающие их лица. Последние были представлены, в основном, веселыми господами, едва покинувшими пышное застолье. Вечерние туалеты, цветы, шумное дуракавалянье сопровождали охмелевших от счастья новобрачных. Тем душным первоапрельским вечером в поезд сели три новоиспеченные супружеские пары, охваченные нескрываемо пылкими чувствами. Обращал на себя внимание живописный индус в солидных очках и белоснежном одеянии. Не…

Дружелюбный тон человека располагал к беседе, и она не удержалась. –Очень приятно. Расскажите мне о себе. Сколько Вам лет? –Много… В трубке раздался приятный мужской смех. –Танечка, а все-таки? Сорок пять, сорок семь? Мне пятьдесят один. –Сорок два, – ответила она, почувствовав себя совсем молодой. –О! – раздалось радостное восклицание. – Вы совсем еще девчонка! Теперь в свою очередь рассмеялась Татьяна. Ее позабавили эти слова. –О, нет! Я солидная дама, имеющая взрослую дочь.…

У дальней стены, лениво развалясь в удобном кресле, перекинув одну ногу через деревянный подлокотник, сидел хозяин Труна с бокалом шампанского в руке. — Фрэдди! — воскликнул он, приветствуя входящего гостя. — Прибыл вовремя! — Отправился в путь, как только получил твою записку, — ответил Фрэдди Уэйборн, проходя по персидскому ковру по направлению к маркизу. — Зачем я понадобился тебе так срочно? Что-нибудь произошло? — Ничего особенного. Я просто хотел побеседовать с тобой с глазу на глаз до…

— Кей, — торжественно согласился он, глядя на нее глазами, похожими на мерцающие заводи невинности, округлив свои розовые губки, в маленькую дугу, чуточку изломанную в, уголках. Когда он смотрел на нее таким образом — обманчиво нежно, ровно, мягко, так честно, словно он был Авраамом Линкольном и Джорджем Вашингтоном [1] в одном лице, — то становился вылитым отцом. Его слово тоже гроша ломаного не стоило. Трейси вернулась в крошечную гостиную, с отвращением посмотрела на пылесос и развернула…

ГЛАВА ПЕРВАЯ Чей-то голос прервал сон Морджин. Недовольная, она открыла глаза. Напротив ее стола стоял мужчина. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Девушка с трудом поднялась на ноги, сердце бешено заколотилось. — Прошу прощения, я… — Просто-напросто бездельничала?! До ланча еще не меньше часа. За столом обычно работают, но вы, я вижу, его используете для более приятных целей, мисс?.. Проклятье! Да кто он, собственно, такой, чтобы делать замечания? — Со мной это впервые,…

При этом Пэтч попросил нас не устанавливать никаких других правил. Он знал, что просто не запомнит их, а значит, не сможет выполнять. Так что это было нашим единственным взаимным обещанием. Я всегда старался сделать так, чтобы мы держались вместе. Ребята называли меня «клеем». Это было еще до того, как мои родители развелись и отец уехал жить в Лондон. Не знаю, почему я так действовал, словно какой-то пастух, но я всегда стремился собрать нас вместе, словно мне было от этого лучше. Словно вместе…

— 16, — раздался стремительный ответ. — А сей красавец? — 41. — Тот, кто подарил мне сию алмазную табакерку в знак победы… сами знаете, при каком географическом пункте? — 04! — Ваш опекун и приемный отец? — 11. — Взгляните на подпись. Каков нумер ее обладателя? — 13. — А супруги оного? — 13-1. — А я сама?! — Изволите шутить, ваше величество? Вы — 1! — Та-ак… дама, которая домогается любезности нумера 66? — 41-1. — Отлично, дитя мое. Вас не собьешь, вижу. Не стану и…

И все-таки Александра мечтала о ребенке. Кое-как примирившись со своим возможным бесплодием, она все чаще подумывала о том, что ведь можно иметь приемного ребенка. — Мы ни в чем не испытываем недостатка, — сказала она Гриффину за ночь до того, как они стали спать порознь. — Так почему бы не поделиться с младенцем, которому мы нужны так же, как и он нам? — Неутоленная жажда материнства причиняла ей почти физические страдания. Гриффин не желал даже слышать об этом. Ему нужен был собственный ребенок…

Однако в портале никого не было, но он успел заметить удаляющуюся тень, затем промелькнувшую в гуще можжевельника. От увиденного ему стало не по себе, дыхание сделалось тяжелым, он прошелся по веранде и, дойдя до ее конца, вытащил спичку из кармана брюк. Чиркнув спичкой, он стал вглядываться в землю под окном, пытаясь обнаружить следы. Холод опять пробежал по его спине, а волосы встали дыбом. На сырой красной глине он не обнаружил следов какого-либо зверя, зато увидел вмятины от узких туфель…

Дочь. Дженни. Где Дженни? Так же легко, как прилетела эта мысль, Кэрри стала передвигаться. Она не шла, не тратила ни капли энергии, но чувствовала, что движется. Не поняв, как это получилось, она прошла сквозь стену. Сквозь стену! И наконец Кэрри поняла, что происходит. О Боже! Боже милосердный! Пожалуйста, не допусти, чтобы со мной это случилось. Я не могу умереть сейчас. Мне всего двадцать шесть лет. Я нужна Бену. Я нужна нашей малышке. Помоги мне! Пожалуйста, помоги! Внизу появилась другая…

Пролог Все, что у него осталось, — это сны. Без них он был один, всегда и неизменно один. Первые сто лет одиночества он жил благодаря своей надменности и норову. И того и другого хватало с избытком. Следующие сто лет он провел с чувством горечи. Это чувство пузырилось и вспенивалось у него внутри, как одно из тех таинственных снадобий, которые варил он сам. Но вместо того, чтобы исцелять, оно служило, скорее, своего рода топливом, побуждающим его двигаться от дня к ночи, от десятилетия к десятилетию.…

Уголки его рта опустились книзу, и она подумала, что таким, кроме нее, этого человека не видел никто. И в министерстве, и в клубах, в которых он бывал, все считали его мягким, обходительным и приятным. «Я не знаю». «Это все твои подруги из библиотеки, не так ли? Это они забили тебе голову своими идеями?» «Нет». Он схватил ее за руку и потащил к зеркалу. «Взгляни на себя, — презрительно усмехнулся он. — Ты уже старуха. На тебя жалко смотреть. Тебе не прожить в одиночку. У тебя нет денег.…

ПРОЛОГ Суссекс, Англия, 1762 год Три мальчугана карабкались по крутому травянистому склону к утесу, возвышавшемуся над Бичи-Хэд. Порыв ветра рванул парящего в ослепительно голубом небе змея. Подтянув бечевку, Филипп Уиндхэм намотал ее на руку и упрямо полез вверх. Старший из троицы, Джервас, остановился, чтобы отдышаться. Он был астматиком, и дыхание с болезненным хрипом вырывалось из его груди. Каллум подхватил брата и потащил к вершине. Джервас был старше на два года, но для крепыша Каллума…