Любовные романы

Мой член пульсировал от желания разрядки, но я ничего не мог с этим поделать, не с Терезой, лежащей рядом со мной. Поэтому я страдал молча. Но после той ночи мучения не закончились. Что бы я ни делал, я продолжал думать об этом. Я хотел увидеть больше. Нет, я нуждался в этом. Тоска стала настолько сильной, что только через два дня я поехал в хозяйственный магазин в соседнем городе, чтобы меня никто не узнал. — Могу я вам чем-то помочь, сэр? — спросил мужчина в зеленой рубашке-поло, когда…

— Никакого фигурного катания! — рискнула мать на отца, — У меня сестра занималась и чем все закончилось?! Мира встала с кровати и подошла к двери, послушать диалог о её будущем. — Маша, ты же видишь, как она счастлива, когда катается… — попытался успокоить и убедить жену мужчина. Он сохранял холодный рассудок, пытаясь призвать к тому же Марию. — Я думаю, что ей нужно дать возможность попробовать. В конце концов ей это через год может надоесть. Слова мужа звучали очень убедительно, но в глубине…

Интересно, представляет ли Иветта, как я умираю, и как этот дом остаётся у неё навечно? Наверняка она творит заклинания, и у неё где-то спрятана кукла Вуду, похожая на меня, и булавки, пронзающие меня мучением и агонией. Меня охватывает дрожь. Я смотрю на светящиеся красным цифры на будильнике и вздыхаю. Пора приступать к работе. Это место не работает само по себе, и, хотя эта идея для меня ужасна, она приносит деньги, которые нам нужны, потому что моя мачеха и её дочери разбрасываются деньгами,…

Но чем ближе я подходила к дверям, тем больше удивлялась. Так странно, репетиция должна идти уже двадцать минут, но из зала не раздавалось ни звука. Я вошла внутрь и увидела ребят. Они сидели молча, с поникшими лицами. — Всем привет! Что случилось? — тут же спросила я. — Ох, Стефа, — запричитала Зинаида Ивановна, увидев меня, — горе — то какое! Ох, горе… — Ну что Вы так драматизируете, напугаете еще Стефу, — остановил ее Женя, — Стеф, горя нет. Но есть печаль. Как-то так. Я переводила…

И вправду говорят, влюблённые слепы. Я совершенно не замечала всех знаков, что говорило его и моё тело. Его слова мне казались умными. Шутки смешными. Прикосновения и поцелуи желанными. А остальные ощущения я пойму с опытом, уговаривала я себя. Всё вокруг казалось удивительным милым, солнечным и бесконечным. А потом, потом наступил этот не прекрасный день. Мои мысли снова перенесли меня в эти воспоминания. Вот я радостная спешу домой. Виктору я сообщу позже, что освободилась сегодня пораньше.…

Николай удивленно посмотрел на Григория и развел руками. — Мне казалось, что у вас в семье все великолепно, это только у нас бывают ссоры. Давай еще выпьем по одной, потом воздержимся немного. После выпитой водки у обоих развязался язык. Сначала они обсудили американских империалистов, ведущих войну в юго-восточной Азии, затем перешли к разговору о работе. Николай стал жаловаться, что частенько не бывает дома, машина у него старенькая, в поездке ломается в самое неподходящее время. Неожиданно…

— Кей, малышка, эта погода как нельзя лучше подходит для фильмов ужасов. Думаю, после этого я пересмотрю серию фильмов "Пила". Я морщу нос от отвращения. Никогда не относила "Пилу" к жанру ужасов. В ней использовались пытки, чтобы передать страх, а не традиционные методы, такие как саспенс и паранормальные явления. — Разве в этой серии не пять фильмов? — Девять, — поправляет она. Несколько лет назад она пыталась заставить меня посмотреть все фильмы "Пилы" на вечеринке с ночевкой. Мы дошли…

Открыв глаза и с трудом приняв сидячее положение, Джена осмотрелась, протирая лоб. Она находилась в просторной комнате с минимальным количеством мебели: кроватью, столом со стульями, креслом около окна в пол и уголком ухода за собой. Не превышающий размер чемодана, шкафчик с книгами стоит около кресла, а в прикреплённых к стенам светильниках наполовину сгорели свечи. Из комнаты выбежала и стремительно вернулась служанка в пышном чёрном платье с белым фартучком. Вот они, те самые костюмы горничных,…

Темные глаза, резкие черты лица, шрам на скуле — всё это придавало ему мужественности и шарма. От него исходила какая-то невидимая сила, ощущение полного контроля ситуации. — Привет, Джошуа! Тебе как обычно? — окликнула его Кэролин, доставая чистую чашку. — Да, спасибо, — его тёмный и пронзительный взгляд устремился на меня. Воздух наполнился напряжением. — Позволь представить, это Лили Оуэн, недавно переехала в наш городок. Лили, это Джошуа Харт, наш шериф. — Лили, — голос шерифа Джошуа…

Она развернула одеяльце. Дочь не поежилась – ей ночная прохлада была что платок шерстяной. Коснулась губами лба младенчика и опустила в густую траву. Припала на колени, прильнула теменем к выступающему над землей дубовому корню. – Забери! Забери свой дар! – Казалось, все слезы Желана выплакала, ан нет – покатились по щекам, горючие. – Забери, что дал, и верни мне милого! Не жить мне без него, не радоваться солнышку! Но дуб ничего не ответил. Молчал и лес, только, кажется, темнота, обступившая…

— Хорошо, спасибо, — Вэнди еще раз кланяется и поднимает голову, чтобы осмотреться и найти свободное место. Стоит ей сделать шаг, как она замирает, встретившись взглядом с Тео, в глазах которого плещется все то же ленивое безразличие, как в парке. Он бегло осматривает ее и сразу же отводит взгляд, устроив голову на вытянутой руке на столе и обращаясь тут же к своей соседке, которая явно рада, что ей уделили внимание. Вэнди, скривив губы, садится на несколько ярусов ниже парня, доставая тетрадь…

— Привет, ребята, — говорю я никому конкретно, надеясь, что смогу пробраться в свою комнату так, чтобы никто этого не заметил. Мне в лицо пихают пиво, и рука, которая его держит, связана с моим лучшим другом Адамом. Холодный стакан щекочет мою ладонь, когда я притворяюсь, что делаю большой глоток, вытираю рот и убираю стакан. Если я не буду пить, вопросов будет больше. Те, на которые я не хочу отвечать. Однако горький вкус все еще остается на моих губах. — Девин! Именно тот, кого мы ждали, —…

Я прошу тебя принять этот дар не как прощание, но как клятву — клятву быть с тобой в каждом взгляде, в каждом вдохе, в каждой мечте. Моя душа всегда будет рядом с тобой, охраняя и любя тебя, нашего сына. С любовью и нежностью, Твой Хиро» Из-за смешения кровей неудивительно, что внешность моего отца совсем не походила на японскую. Напротив, у него были светлые волосы и темно-карие глаза. Единственное, что напоминало о его корнях, это его азиатский разрез глаз, высокие острые скулы и древний родовой…

— Уверен? — прищурился Кольдт. — Более чем. Они не думали скрываться, записку оставили, — подытожил управляющий, кивком указывая на письменный стол, точнее, лежащее на его поверхности свидетельство преступления — бело-голубой лист бумаги с печатью Антуана, короля Фригона, и его же руки ровными строками: «У вашего суверена два наследника и ты, бастард. Ах да, ещё твой неуравновешенный кузен, Бальтазар. Ты в курсе, что он топит не только военные суда? На моей стороне лишь малолетняя воспитанница.…

Вот тут Андрей на самом деле разозлился. Его лицо секунду назад уставшее и печальное, заострилось. Глаза сверкнули опасным огнем. Ухватил девушку за плечики и губами прошелся по тонкой шее. — А ты отмстить ему пытаешься? Эль! Я всегда был лишь заслонкой? Пластырем на кровоточащие раны? Да! Он! Он сделал так, что теперь тебя лучше спрятать! Дима! Он всегда был между нами? Ведь, тогда…в больницу я тоже по его наводке отправился. И это я был рядом с тобой все эти годы! Я! Всегда готов слушать и поддержать!…

— Моргни дважды, если эта комната прослушивается, Клинт. Он хмуро смотрит на меня. — Баннер. Я не могу отрицать, что я немного разочарована. Репутация Stinton Group в настоящее время в унитазе, и общественность, наконец, начинает видеть то, что я знала все это время. Сейчас самое подходящее время подать на них в суд. — Можем ли мы теперь перейти от темы Stinton Group? Мне нужно кое-что с тобой обсудить. — Дай мне секунду. — Я вытираю лицо рукой и пытаюсь унять порыв справедливости, от которого…

Я хочу нажать на курок. Моя рука дрожит в ожидании приказа Сайруса. Отец делает шаг к моему пистолету, возвращая свой в кобуру. — Хочешь быть мужчиной? Тогда убей меня нахуй. — Хватит. Мы — семья. Никто никого не убьет, — рявкает Сайрус, и мой отец улыбается, словно в этом раунде победа за ним. Я опускаю пистолет, но продолжаю держать его в руке, не доверяя безвыходности ситуации. Из наушника громко звучит голос одного из моих парней из службы безопасности: — Босс, глава семьи Армато в здании.…

— Снимите комнату — послышался голос парня позади нас, когда он хлопнул ладонью по плечу Колтона. — Или душ. И можно мне понаблюдать? — Мечтай дальше, Адам, — фыркнул Колтон и повернулся к своему другу. Адам был ростом примерно метр семьдесят пять, худой, но крепкий. То, чего ему не хватало в росте, он компенсировал скоростью на поле. Он был лучшим другом Колтона с начальной школы. — Единственный, кто увидит мою девушку в душе, — это я. Я отступила назад, вжимаясь спиной в шкафчики. Мой взгляд…

- Смерть ведьме! Сжечь, сжечь ее!Я оцепенела от ужаса. Вот они - мои последние минуты перед страшной смертью. Мне не хотелось умирать подобным образом. Да и вообще умирать не хотелось. - Пожалуйста, - взмолилась я, - божечка, помоги мне.В меня летел новый град камней, и я стала энергично уворачиваться. Краем глаза заметила, палача в черном плаще с низко опущенным капюшоном, который подходил все ближе, освещая путь факелом. Я пыталась молиться и не смотреть, но не могла отвести взгляд от трепещущего…

— Тебе нужно сейчас идти, — сказала Лорелея. — Мне жаль. — Я никуда не собираюсь, — парировал Логан, не обращая внимания на настоящего адресата Лорелеи. Тонкие как паутина руки оторвались от мальчика, но женщина осталась на месте. Приход директора заставил всех на игровой площадке замолчать. Она пробиралась сквозь толпу, вертя головой, пока не заметила Логана. Лорелея уже видела этот взгляд раньше и знала, что он означает. — Теперь ты можешь идти, — сказала Лорелея его матери. — Он сильный.…