Любовные романы

Алина подкралась к внутренней двери в жилую комнату, чтобы спрятаться там. Внезапно в коридоре зазвучали весомые шаги, и они быстро приблизились к мастерской. Подобно небесному грому, ударился об пол тяжелый засов, запирающий дверь с другой стороны, и обе половинки двери в коридор распахнулись, как от порыва сильнейшего ветра! В комнату важно вступил высокий полный седовласый незнакомец в простом костюме, штанах, куртке и башмаках, и медленно приблизился к съежившейся госпоже Эрини. Незваный гость…

Я представил нас, занимающихся любовью в постели: я срываю с нее платье, начинаю ласкать обнаженное тело, целовать в нежные губы… Неожиданно для меня музыка оборвалась, заставив очнуться от безумных мыслей. – Можно… Тебя сегодня можно проводить до дома? – спросил я, и, боясь, что она сейчас уйдет без ответа, продолжил, – Я к тебе приставать не буду… – Вот какой ты быстрый, Андрей Воротников! – шутливо проронила красавица. – Ну, если тебя не затруднит, пожалуйста, только учти, я живу на другом…

– Поймать ведьму! Сжечь паршивку! – доносились до меня мужские голоса и топот копыт элитных рысаков, служащих великой инквизиции. В полуоткрытый глаз врезалась холодная капля дождя, смешалась со слезой и скатилась к виску. И почему на грани смерти я опять думала о нем? Зачем в подробностях вспоминала весь сегодняшний кошмар? – Что она здесь делала?! Отвечай! – я остервенело скидывала на пол постельное белье, впитавшее в себя запах чужой женщины, и пыталась докричаться до совести Люция. А он просто…

“Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества” “Униженные и оскорбленные” Фёдор Михайлович Достоевский Пролог Я – самый обычный, ничем не примечательный студент, который учится на втором курсе факультета философии, живущий в относительно большом городе в своей огромной и, пожалуй, солипсической стране. Каждый мой день проходит однообразно, из-за чего время идёт неумолимо быстро. Я живу своей рутиной, которая меня вполне удовлетворяет, ведь…

– Куда вставить? – настороженно поинтересовался мужчина, который не навалился на меня изо все сил, а лишь использовал как поддержку. Я вздохнула, шлепнула свободной рукой его по попе и ответила: – Туда. – Куда туда?! – уже более нервно спросил мужчина. – В попу, – со сладкой улыбкой ответила я. – Поэтому лучше всего вам быть пациентом хорошим и совсем не наглым. А теперь пойдемте-ка. Эй, эй, не вырубайся! Я же тебя не дотащу, вот же зараза! Мужчина все больше опирался на меня, собираясь…

– Извинись сейчас же. Девочек обижать нельзя. И чужое брать без спроса – тоже. – Прости-прости-прости, – залепетал разбойник, с выступившими слезами на глазах смотря на Дарину. – Прощаю, – улыбнулась девочка и посмотрела на своего заступника: – Спасибо. Можешь отпустить его. Мальчик усмехнулся и, отпустив наглеца, протянул руку Дарине: – Меня зовут Денис. Рад познакомиться. – Меня Дарина, и я тоже рада. – У тебя очень красивые глаза, – сказал он, не выпуская её руки. – Спасибо.…

– Не вижу ничего веселого! – весьма жестко осадил демона Сторм. – Ваас определенно в бешенстве… Мы не позволили ему добраться до Милдред, и поэтому он забрал жизнь другого близкого мне и Люку человека! София была не просто сотрудником, она была другом… – Нет, здесь не только это… – не согласился Бельфегор. – Друга Ваас убрал как бонус, однако, прежде всего, твоя помощница ему была нужна как источник информации. Насколько я это понимаю, из тех до кого он мог дотянуться в этом мире, никто не знал…

– То есть он избавляется от нее? – недоуменно переспросил Рик. – Вот именно! Наконец-то до тебя дошло! – воспряла духом Джил. – Н-не уверен… – покачал головой Рик. – Он из-бав-ля-ет-ся от нее! Значит это серьёзно! Что не-по-ня-т-но-го? – начала заводиться Джил. Злобно выплевывая каждое слово в отдельности, Рик поинтересовался: – Ну, и что нам это дает? Однако Джил не стала ничего объяснять, а просто скрестив руки на груди, уставилась на брата с немым вопросом в презрительно сощуренных глазах.…

Вот уже полтора года Кристина жила совершенно одна. Родители погибли, когда девочке не было и пяти лет. Сироту воспитывала тётка, старшая сестра отца. Тётя Лида была вдовой, кроме племянницы у неё никого не было. Но, несмотря на любовь к девочке, она, имея чёткий свой взгляд на формирование личности, воспитывала ребенка в строгости и порядке, будучи уверенной, что этим сможет привить ей те, черты характера, которые так нужны, чтобы достойно прожить в этом мире. Строгая, серьёзная, рассудительная…

– Сестрица, там интендант приехал! Корову собрался уводить! – Как корову?! Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, какое сегодня число. Нет, ещё рано! До уплаты налога ещё целых десять дней! Я рассчитывала на продажу ткани, которую мы с Жанниной и девочками ткали всю зиму! А продажа в Меривилле начнётся только через три дня! Бросив вёдра, я крикнула Луи: – Донесёшь до дома! И бросилась наверх, подобрав юбки, чтобы не запутаться и не упасть. Тяжело дыша, я ворвалась во двор маленькой усадьбы…

Отрываясь от размышлений, я слышу матерные вопли из комнаты Никиты, откуда сын так и не соизволил выйти за целый час. Я всё же решаю пойти на кухню, чтобы закинуть пельменей в кастрюлю. Эти компьютерные стрелялки когда-нибудь доведут моего сына до голодной смерти. Разложив ужин по тарелкам, я сразу сажусь за стол и съедаю свою порцию. С тех пор, как я вышла из декрета и начала зарабатывать, мы с Никитой стараемся ни в чём себе не отказывать. Вот я и не слежу за питанием – это не для меня. Я люблю…

Мы всю жизнь живем в районе Прага [1] , на правом берегу реки Вислы. На противоположном берегу расположились процветающие бизнес- и финансовые центры. У нас – трущобы. Высокие прямоугольные грязные кирпичные здания, заслоняющие собой солнце. Пустые фабрики времен коммунизма, составлявшие когда-то центр государственной промышленности, а теперь зияющие разбитыми окнами и закрытые на цепи. Наркоманы вламываются туда, чтобы поспать на грудах тряпья и расслабиться. 1 Praga ( польск .) – исторический…

Таков был план. И затрещал по швам он аккурат за окошком, в которое переодевшаяся для праздника я на метле вынырнула. Метла у меня была вот чисто ведьминская. Бывают мётлы нормальные, хорошие, послушные и о хозяйках заботящиеся. А бывают ведьминские. Мы отлетели метров на сто всего, а потом эта гадина решила, что больно уж холодно на морозе, да во тьме лесной боязно. – Шо ты встала? – зашипела я, взгромоздившаяся на неё прямо в бальном платье, из-за чего юбка испорчена была… бы, не будь я…

Сейчас она выла от безысходности, от бессилия и отчаяния. Без малого двадцать лет (замуж Анфиса Аристарховна вышла совсем юной девочкой) добросовестно и самоотверженно поддерживала она огонь в семейном очаге. И что теперь? – Понимаешь, Фиска, ты – моя радость, ты – самое большое моё счастье. Так бывает… так вышло, сам не пойму… – Через двадцать лет ты снова объясняешься мне в любви! Антошка, ты самый-самый… – Не перебивай. Пожалуйста. Мне очень непросто. У нас, да, у нас, совсем скоро…

Открываю дверь и вхожу, сбрасываю ботинки и прохожу вперёд, но тут же застываю, когда из небольшого коридора сразу попадаю в нашу уютную комнату. Мне кажется, будто всё происходит не со мной. Я всё ещё чувствую головную боль от предательства мамы. Вчера я просто села на пол и заплакала от боли, когда я поняла, что мама не просто ушла, а забрала с собой все наши сбережения, которые мы собирались потратить на лечение папы. Я надеялась, что когда вернусь домой, смою с себя эти эмоции, эту боль,…

В доме было две небольшие комнаты, кухня с печкой и столом и пристройка с купальней. Девушка растопила печь. Поставила на огонь два котелка с водой. Один для похлебки, другой для чая. – Мирти, это ты? – услышала она хриплый голос. – Да, отец, я сейчас подойду. Девушка зашла в комнату. На кровати лежал худой, седой мужчина средних лет. Мирти приподняла подушки и помогла отцу сесть. Мужчина с трудом поменял позицию и закашлялся. Девушка подала ему кружку с водой. Сделав несколько глотков, отец…

– Это скорее исключение из правил – пожала плечами мама. – Я уверена, что мы с Леной тоже исключение из правил – вспомнила свою лучшую подругу, по которой я буду скучать больше всего. – Леночка, прекрасная девочка – разложив по тарелкам яичницу, мама, наконец-то соизволила сесть ко мне за стол – Ты можешь приглашать её к нам на каникулах. 21 век, сейчас же есть разные мессенджеры, скайпы, в конце концов, есть же телефон, что мешает Вам продолжить дружить? – Расстояние, мама, понимаешь, расстояние…

Всего лишь на секунду парень приподнялся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Не найдя там сопротивления, вновь хищно впился в мои губы. Еще ожесточеннее, чем прежде! Его толкающие движения языка и бёдер шли в такт, показывая, что он хочет соединиться со мной как можно быстрее, глубже. Я не смогла больше терпеть этой муки: отвечая на поцелуй, с нажимом руками обхватила его лицо. Он слегка отшатнулся, видимо, моя бурная реакция удивила его. Боже, этот мужчина даже не представляет, что делает со…

Голос папы глухо звучит в телефонной трубке: – Алина, ты же не глупая девушка, сначала нужно как следует вложиться в себя, а потом спокойно получать дивиденды. И нет ничего зазорного в том, чтобы дать собственным предкам поставить тебя на ноги. – Я всё решила, – упрямо твержу я. – Я буду снимать квартиру и заработаю себе на жизнь и на учёбу. Сама. – Когда? – устало возражает отец. – Через сто лет? – Поступлю на бюджет! – Не смеши меня, дочь. Триста человек на три с половиной места? …

Над головой снова звякнуло железо, донесся гортанный окрик, простучали шаги. Даниэль не разобрал, о чем говорят стражники, но это не имело значения – судя по неторопливым голосам, ничего страшного не произошло. Никто не заметил темную фигуру, прижавшуюся к стене в тени башни. Даст Господь, и не заметят. Господь тут повсюду, неторопливо думал Даниэль, преодолевая очередной кусок пути. Это земля Господа, которого все понимают по-разному, – а Он все равно где-то здесь, любящий и в то же время равнодушный.…