Приключения

Мужик от удивления открыл рот и покачнулся, а я развернулась и деру в кусты думая: «Удивление здоровяка задержит его секунд на десять. Через кусты ему пробираться будет тяжело, это я маленькая и юркнула меж кустами, а он большой, ему только если на пролом лезть. Кусты его остановят еще секунд на двадцать. Итого у меня форы на полминуты, осталось выбраться на дорожку, где много людей. Ах, да, тренер же говорил, что надо еще орать. Ну да ладно, в другой раз потренирую связки». – Беги Лия, беги! Береженого…

Ну и так далее. Словом, роман в определенной степени является летописью, свидетельством очевидца эпохи великих перемен (учитывая, однако, что перед вами не история общественных перемен, а история из частной жизни). Таким же образом обстоит дело со второй линией романа, которая связана с Монголией. Я прожил в этой стране несколько лет и знаю, о чем пишу, не из интернета. И последнее. Несмотря на то, что текст содержит множество эпизодов, которые выросли из гущи жизни, нужно понимать: действительность…

Тридцатитрехлетний успешный бизнесмен, жесткий, уверенный в себе, холодный и властный мужчина стоял у гроба отца, всем своим видом как бы иллюстрируя известную фразу:  «Король умер. Да здравствует король». Кому-то Вадим мог бы показаться красивым и фантастически притягательным, но только не вдове. У вдовы он вызывал дрожь и неприятие. Вадим едва слышно заговорил, не глядя на вдову. Со стороны могло бы показаться, что он утешает ее, но речи пасынка (странно называть так мужчину, который на несколько…

– Без трех месяцев шесть, – отвечаю напряженно. – И ты ведешь себя неприлично. Не лапай мое покрывало. – Фу, какая ты грубая, – кривится Генрих. – И брось, мы оба знаем, что в Ксандрии нравы куда более свободные, чем в Ардории. Эх. – Если ты за этим приехал, то пошел вон, – поднимаюсь на ноги, по–прежнему держа в руках большую иглу. – Но–но–но! Адель, где твои манеры? Я все–таки король, – показывает на себя Генрих, изображая возмущение. – Но так и быть, тебе готов простить грубость. В память…

Ведь ей всего четырнадцать. А Такар на тридцать лет старше. И пусть этот красавец – Наг не постарел ни на день и не постареет еще очень долго благодаря своему родству с асурами. Но эта разница в возрасте никуда не денется. Мозги у него устроены иначе. И да, для Такара она всегда будет малышкой, которой он менял памперсы. – Ася, ты неправа, – прокашлялся Саха, поправляя ворот футболки. – В конце концов, ваш брак дело не такого уж близкого будущего. У вас еще будет время привыкнуть друг к другу,…

– Это еще почему? Зачем Акциану победа над Арторием? – Я работал у него и мне известно, чего он хочет. – И чего же? – с интересом спросил Феликс. – В Рим! Победа одного из его питомцев над чемпионом Рима даст ему шанс следующие игры провести в Вечном городе! Он прочит Децебала в новые чемпионы. Но хочет показать его перед самим императором Веспасианом. – Тогда, пожалуй, он может и согласиться. Но что нам даст этот бой? – Мы устроим здесь засаду для гладиаторов Акциана. А затем скажем ему,…

– Неподходящее оружие для благородного человека, – бросил Мишель, не меняя позы. Фредерик Глюнтц повернулся к нему, вне себя от изумления: – Почему же? Де Бурмон прикрыл глаза. В голосе его звучало едва заметное раздражение, словно приходилось объяснять вполне очевидные вещи: – Сабле чуждо настоящее искусство… Она слишком тяжела и безнадежно вульгарна. Фредерик лукаво улыбнулся: – Ты, конечно, предпочтешь огнестрельное оружие? Де Бурмон замахал руками в притворном ужасе. – Боже…

Он, конечно, смолчал. Мир всегда молчит в ответ. Лишь искрам позволяет до себя докричаться. Но и это можно исправить. Мы смогли создать новых себя – и сможем создать нового тебя. Впоследствии. Зачем оставлять древнюю конуру на хорошем, просторном, полном силы и солнца месте? И зачем нужен дряхлый и немощный старик в чистом доме? Ладно, выделим из уважения к старости комнатушку – дожить свой век. И не более того. Но прежде… Стужа снова глянул в облачные просветы. Прежде – закончим начатое.…

Спасение от вечного однообразия жизни сельские мужики находили летней порой – в заготовке припасов на зиму, а зимой, уходя надолго, порой на несколько недель, в запой. Вечное блаженство, которое ищет русский мужик на дне бутылки самогона, всякий раз растворяется в дымке, словно мираж для путника, заплутавшего в пустыне. Зеленый змей сгубил немало сельчан! Когда ни мольбы жены, ни плач детей не помогает, остается уповать только на… государство, которое строит дома, выкрашенные в желтый цвет. Возвращаясь…

– Сильвия?! – удивилась она, увидев свою сестру, которая подошла к Криспиану и улыбнулась ему. – Долгих лет жизни Вашему Величеству! – с чарующей улыбкой поприветствовала она, склонившись в изящном реверансе. – Не нужно этих формальностей, Сильвия, – отмахнулся король. – Ты хотела поговорить со своей сестрой перед казнью? – Да, это так. Спасибо за возможность, – она подошла к заключенной и, склонившись, зашептала: – Как поживаешь, сестрица Лили? – Сильвия, что всё это значит? Почему ты… …

Когда Ковальский сидел в её кабинете, дожидаясь, в какую комнату она его определит, раскрылась дверь и деловитой походкой, слегка подбоченясь, вошёл парень. – Ковальский, ты ли? Парень дружески обнял его за плечи и тут же всплеснул несколько раз над головой руками, будто тихо поаплодировал. – А я, понимаешь, услышал, что будешь оформляться сегодня к нам, думаю: дай-ка перехвачу. Нина Георгиевна, можно я его к себе возьму, а? Мы с ним начинали вместе учиться. Хороший парень! Только после…

Положили картошку, говяжью тушёнку и томатную пасту. – Зелени бы немного покрошить, – сказала одна из девушек. – Кажется я бросал с собой какую-то приправу, – вспомнил её парень и порылся в сумке. – вот, сушёная петрушка. – Давай. – А кем был этот Емельян Пугачёв, чьи сокровища мы пытаемся отыскать? – спросила другая девушка. – Ты что, совсем не изучала историю? – удивилась её подруга. – Изучала, но это не помню. Невозможно ведь знать всё. Тем не менее никто не поспешил поведать ей…

Перес-Реверте – живой классик, которого сравнивают с Александром Дюма и Жюлем Верном. Его мастерство рассказчика неизменно подкрепляется стоическим взглядом на бытие, трагическим смирением перед диктатом природы, торжеством игры и риска, которые и составляют человеческую жизнь. El Cultural Возможно, величайшая ценность этого романа в том, что он наглядно показывает, как некогда свершались революции, – нам, живущим в сегодняшнем мире, который так и не избавился от войн, зато склонен к диванному…

И вышла. *** И вот теперь Гелла стояла у края большой дворцовой террасы совершенно одна. Ветер трепал ее рыжие волосы и раздувал подол закрытого темного платья. Прислуга, охрана, все держались в стороне. Таков был приказ короля. Остальные красавицы, приглашенные на прогулку, желая поберечь цвет лица, укрылись в шелковом шатре. А в небе над дворцом парил дракон. Огромный, черный, его тень могла накрыть половину дворца. Гигант резвился – то подлетал ближе, а то свечой взмывал вверх и потом…

– А если бы у тебя не было жениха? – спросил Райн так тихо, что я едва смогла расслышать, а во взгляде его плескалась тоска. – Тэль мой жених, и я не хотела бы продолжать этот разговор. – Хорошо. Прости. Лучше скажи, как там дети, я так понял их эльфы забрали. – А Майран разве не здесь? – Нет, осмотрел меня и сразу ушел Владыке докладывать. Это он за ними присматривает? – Да. То есть я так думаю, их же Валена забрала. Если честно, я как-то упустила этот момент. Нужно будет обязательно узнать,…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

– Хорошая слива, крупная, – довольно улыбнулась Араса, высыпала все в большой таз, налила сверху воды из другого ведра и принялась мыть. Пока она занималась такой нехитрой подготовкой, я думала, где взять деньги и еду. И того, и другого было откровенно мало, чтобы пережить зиму. Тем более что, по уверениям Арасы, снега тут выпадало много, морозы ударяли сильные. Лишний раз из дома носа не высунешь. А значит, ни о каких походах к соседям, чтобы пообедать и помолоть языками, можно было даже не думать…

Однако, на первом этаже не было никого, кроме Лины. Даже прислуга отсутствовала. Я вообще заметил, что персонал в доме полковника вышколен идеально. Они перемещаются по территории, словно призраки. Точно понимаешь, всю работу кто-то выполняет, но кроме дворецкого хрен кого увидишь. Да и тот появляется, как джин из бутылки. Ровно в момент, когда нужен. Девчонка, вальяжно развалившись на подушках большого дивана, щелкала каналы телевизора с такой скоростью, что сразу было понятно, она просто делает…

Хотелось выйти из банкетного зала, но не успела дойти до дверей всего каких–то десять метров, как наткнулась на очередную группу людей. На этот раз в окружении толпы был отец. Высокий, статный, с благородными чертами лица, тёмно–фиолетовыми волосами и алыми глазами. Держа в руках бокал шампанского, он что–то весело рассказывал своим слушателям. Но стоило тому увидеть меня лишь на мгновение, раздражённо цокнул языком, выражая разочарование и раздражение. – Ваша Светлость, разве это не ваша дочь?…

Быть может, эти рассуждения и неправильны, но, во всяком случае, автор чувствовал, что, если бы он ограничился исключительно шотландскими темами, он не только должен был бы надоесть читателям, но и чрезвычайно сузил бы возможности, которыми располагал для доставления им удовольствия. В высокопросвещенной стране, где столько талантов ежемесячно занято развлечением публики, свежая тема, на которую автору посчастливилось натолкнуться, подобна источнику в пустыне: Хваля судьбу, в нем люди видят счастье.…