Книги из серии "Боксер"

Двое выступили вперед, а один остался сзади, придерживая четвертый. Ну, понятно, два храбреца пошли ко мне, чтобы устранить опасность, а третий придерживал жертву, чтобы не убежала. — Ты чего, гавнюк, пасть разеваешь? — спросил силуэт справа. — Шел бы себе мимо, целее остался. Говоря это, двое шакалов синхронно надвигались на меня. Даже в темноте видно, какие они здоровенные и мощные. Выше меня на голову, толстые, как мешки с картошкой, набитые под завязку. Руки длинные, шеи накачанные. Лиц…

Я тяжело выдохнул, наконец, сумев полноценно наполнить легкие немного затхлым спортзальным воздухом. Вентиляция здесь ни к черту. Ремонт давно бы не помешал. Наш конфликт с Витей, отцом поверженного мальца, был настоящим, как у Фрейзера и Али. Страсти кипели нешуточные, и глупостей мы понаделали столько, что на десятерых хватит. Да и сейчас конфликт не был закрыт, просто противостояние перешло за пределы боксерского ринга. Я подошел к поверженному спортсмену — Как ты, Игорек? Я говорил тебе…

А пока мне нужно было только тренироваться, с утра до вечера, как и требовал мой неофициальный тренер Егор Дмитриевич. Впрочем, официальный, Худяков Олег Николаевич, тоже не давал спуску. После того, как под его руководством я заработал золотую медаль всесоюзного первенства, на тренера «Орленка», да и на директора тоже посыпались награды и поощрения. В итоге, они теперь требовали от меня соблюдения жесточайшего распорядка дня и строго следили за тем, чтобы я не отлынивал от занятий. Худяков знал…

Ответа вопрос не требовал, да и вниманием тренера в этот момент уже завладела Тамара, искавшая Льва. Оказывается, пацаненок при ее появлении и вправду учесал в раздевалку. Тома, конечно, не Павлов, но от общения с ней некоторые рефлексы вырабатываются. А насчет того будет, ли ругаться мой отец или нет — узнаем. Скажу что-нибудь, например, что понял — не мое это, за шахматной доской сидеть. С такими мыслями, я двинулся на проходную пионерлагеря. — Куда намылился, ребятенок? — дежурный строго посмотрел…

Впрочем, даже и в таком пешеходном, виде меня частенько узнавали на улице. Особенно мужики. Спасибо достопамятной фотографии с быками. Я вышел там крупным планом, с поднятыми кулаками. На половину газетной страницы. Потом и цветная вышла в журнале «Спортивная жизнь». Лицо примелькались, я стал нечто вроде супер, правда, небольшого калибра. Не сравнить со звездами соцсетей двадцать первого века. Хотя имя мое было на слуху. Тогда же, через две недели после возвращения, меня наградили в Кремле на…

Она ткнула пальцем в строку. Я снял трубку, прокрутил диск, и из динамика послышались длинные гудки. Покосился на нависшую за спиной старшую пионервожатую. Вот бы никого дома не оказалось… — Алло! — из трубки послышался голос матери, — Привет, э… — произнес я и замер. Мне тяжело давалось называть совершенно чужих людей своими мамой и папой. Схожие чувства у меня были, когда женился, и теща предложила называть ее мамой. — Мама? — наконец, выдавил я. — Привет, сыночек, как я рада тебя слышать!…

В их среде раздались смешки. — Нет, ну я понимаю, что в жизни бывают разные случаи… — заговорил я. — Случаи — это случаи, — увлеченно перебил меня Стивенсон. — Но, понимаешь ли, как у нас принято. Если так сложилось, что ты владеешь боевым искусством, то будь готов применить свои навыки и в жизни! Нет, конечно, не просто так. Без повода кулаками машут только круглые идиоты, и не надо на них равняться. Но если у тебя на глазах творится несправедливость, то должен же кто-то вступиться за того,…

— Я старался, — скромно сказал я. — Ну, ну, не скромничай, — улыбнулся тренер. — Мало того, что ты перед турниром хорошо поработал в зале, так еще и на ринге ты показал, что можешь отлично ориентироваться в ситуации и оперативно менять тактику, когда это потребуется. А это, знаешь ли, дорогого стоит. Это не всякий взрослый боксер умеет, тут чутье нужно. А ты чувствуешь соперника, Миша! Это крайне полезное качество для спортсмена, может быть, даже полезнее, чем руки с ногами натренировать! Так что…

— Ну правда, Григорий Семенович, — присоединился Колян. — Вы про все вокруг уже нам рассказали, а про то, что за тем забором — почему-то не хотите. Что там такого ужасного находится? Григорий Семенович с досадой покряхтел, покачал головой, но, видимо, понял, что пытаться скрывать такие вещи от здоровых лбов — все равно что продолжать им рассказывать, что детей находят в капусте. — Ипподром там, — нехотя произнес он. — Скачки. — Ого! — воодушевился Шпала. — Что, прямо настоящие скачки, да?…

Григорий Семенович замолчал и торжествующе поглядел на нас. Видимо, ожидая бурной реакции. Но, к его удивлению, ответом ему было растерянное молчание, которое, на самом деле, объяснялось проще некуда. Фраза вроде «А съездим-ка мы с тобой в Германию» для советского подростка звучала примерно как шифровка с другой планеты. Хотя в контакт с инопланетянами, наверное, тогдашние ребята поверили бы куда быстрее… — Объясняю, — не выдержал Григорий Семенович, поняв, что к таким новостям его подопечные оказались…