Книги из серии "Дивергент"

- Я рaд, - говорю сдержaнно. Мне плевaть нa то, что онa говорит, что здесь безопaсно. В мире нет безопaсных мест, безопaсной прaвды или безопaсных секретов. Я до сих пор чувствую зубы собaки в руке, и кaк они рaзрывaют плоть. Кивaю Тори и нaпрaвляюсь к двери, но кaк рaз перед выходом, онa берет меня зa локоть. - Ты из тех, кому придется жить с их выбором, - говорит онa, - остaльные просто зaбудут, будут жить дaльше, в незaвисимости от того, что ты выберешь, но только не ты. Я открывaю…

— Завтра — последний день первого этапа, — произнес Эрик. Он не посмотрел на меня. Вчера я задел его гордость, и не только, во время захвата флага — Макс отвел меня в сторону во время завтрака, чтобы спросить, как инициированные себя повели, если бы Эрик не был у власти. Он сидел за столом возле меня в то время и хмурился над своими сдобными оладьями — Именно тогда вы возобновите борьбу, — продолжил Эрик. — Сегодня же вы будете учиться, как попадать в цель. Каждый возьмите по три ножа, и внимательно…

Внезапно я слышу свое сердцебиение. Отец предупреждал меня о подобной реакции. Он сказал, что меня спросят, осознавал ли я происходящее во время симуляции. И он посоветовал, как мне ответить. – Нет, – говорю я. – Думаешь, я бы прокусил губу, будь я в сознании? Тори сверлит меня взглядом в течение нескольких секунд, покусывает пирсинг в губе и произносит: – Поздравляю. Твой результат – Альтруизм. Я киваю, но слово «Альтруизм», как петля, сжимается вокруг моей шеи. – Разве ты не рад? –…

Или может? После обеда вы будете выбирать работу, – говорит Макс. – Есть что-то на уме? Думаю, это зависит от того, что вы можете предложить, – отвечаю я. – Я бы хотел заняться чем-нибудь, связанным с преподаванием. Вроде того, что делал Амар. Я думаю, что новобранец, занявший первое место, может заняться чем-то получше , чем быть “инструктором новобранцев”, правда? - Брови Макса приподнимаются, и я замечаю, что одна из менее подвижна, чем другая – её пересекает шрам. - Я пришел потому,…

- Четыре, - повторяет Натали и улыбается. - Это прозвище? - Да, - отвечаю я. И меняю тему. - Ваша дочь неплохо справляется здесь. Я наблюдаю за ее тренировками. - Приятно слышать, - говорит она. - Я знаю кое-что об инициации бесстрашных и беспокоилась за нее. Я мельком смотрю на Трис. На щеках появился румянец - она выглядит счастливой, словно визит матери положительно на нее влияет. Впервые я могу оценить, насколько она изменилась с тех пор, как я увидел ее первый раз, взбирающуюся на…

В автобусе воняет выхлопными газами. Каждый раз, как он налетает на неровный участок мостовой, меня швыряет из стороны в сторону, хотя я держусь за сиденье обеими руками. Мой старший брат Калеб стоит в проходе и держится за поручень над головой. Мы с ним не похожи. У него темные волосы и горбатый нос, как у отца, и зеленые глаза и ямочки на щеках, как у матери. Когда он был младше, подобное сочетание черт казалось странным, но теперь оно ему идет. Если бы он не был альтруистом, уверена, в школе…

В автобусе воняет выхлопными газами. Каждый раз, как он налетает на неровный участок мостовой, меня швыряет из стороны в сторону, хотя я держусь за сиденье обеими руками. Мой старший брат Калеб стоит в проходе и держится за поручень над головой. Мы с ним не похожи. У него темные волосы и горбатый нос, как у отца, и зеленые глаза и ямочки на щеках, как у матери. Когда он был младше, подобное сочетание черт казалось странным, но теперь оно ему идет. Если бы он не был альтруистом, уверена, в школе…

В автобусе воняет выхлопными газами. Каждый раз, как он налетает на неровный участок мостовой, меня швыряет из стороны в сторону, хотя я держусь за сиденье обеими руками. Мой старший брат Калеб стоит в проходе и держится за поручень над головой. Мы с ним не похожи. У него темные волосы и горбатый нос, как у отца, и зеленые глаза и ямочки на щеках, как у матери. Когда он был младше, подобное сочетание черт казалось странным, но теперь оно ему идет. Если бы он не был альтруистом, уверена, в школе…

В автобусе воняет выхлопными газами. Каждый раз, как он налетает на неровный участок мостовой, меня швыряет из стороны в сторону, хотя я держусь за сиденье обеими руками. Мой старший брат Калеб стоит в проходе и держится за поручень над головой. Мы с ним не похожи. У него темные волосы и горбатый нос, как у отца, и зеленые глаза и ямочки на щеках, как у матери. Когда он был младше, подобное сочетание черт казалось странным, но теперь оно ему идет. Если бы он не был альтруистом, уверена, в школе…

– Будем надеяться, у эрудитов не хватило ума сменить код, – бормочет он, набирая несколько цифр. Когда Тобиас вводит восьмой знак, раздается щелчок, и ворота открываются. – Откуда ты знаешь шифр? – спрашивает Калеб так резко, что я удивляюсь, как эти слова не застревают у парня в горле. – Работал на посту управления района Лихачества, следил за системой безопасности. Код мы меняли два раза в год, – отвечает Тобиас. – Какая удача, – заявляет Калеб, напряженно глядя на Тобиаса. – Фортуна…

— Я надеялась, что нас проведает Тобиас, — говорю я, присаживаясь на край койки. — Где он болтается? — Наверное, злится, что ты обманывала его и тайком сотрудничала с его отцом, — предполагает Кара. Я кидаю на нее косой взгляд. — Вряд ли. Тобиас не настолько мелочен. — Вероятно, его что-то задержало, — заявляет Кристина. — Ты ведь не забыла, что он тебе сказал, Трис? В том бедламе, когда бесфракционники пытались оттеснить нас к лестнице, я вцепилась в подол его рубахи. Я не хотела потерять…