Книги из серии "Господа и слуги"

На лстниц Кондратій увидалъ кошку, поднялъ кусокъ валявшагося кирпича и швырнулъ въ нее имъ, крикнувъ: — Пшш, проклятая! Чужая чья-то забралась Онъ вышелъ на дворъ, заглянулъ въ окно нижняго этажа и увидлъ пишущую у стола, при свт лампы подъ зеленымъ абажуромъ, молодую двушку въ ночной блой кофточк, и проговорилъ: — Горе… Пишетъ, пишетъ, а никакого толку… Вс вечера пишетъ, а вчера прихожу къ ней насчетъ паспорта, а у ней и на больничную марку рубля нтъ. Вотъ говорятъ, что по письменной части…

— Кухня только мала. Кухарк отгородиться будетъ негд. — Вставай, вставай! Какая тутъ кухня! Очнись. Одвайся. Кухня какая-то… — А въ этомъ дом. — Въ какомъ дом? Вотъ тоже… — А въ угловомъ. — Да ты прежде очнись. Вотъ мокрое полотенце… Протри глаза. Жена шлепнула ему въ лицо намоченнымъ въ вод полотенцемъ. — Шестьдесятъ рублей съ дровами… — продолжалъ онъ бормотать. — Фу ты, пропасть! Утирайся, утирайся полотенцемъ-то. И много водки на ночь пьешь. Это тоже нехорошо. — Швейцару…

— Слушаю… Кто у телефона? — раздался съ мста соединенія басистый голосъ. — Колыванцева. А вы кто? — Курьеръ ихъ превосходительства господина директора. — А мн нужно видть Максима Николаевича Колыванцева. Попросите его къ телефону. Скажите, что супруга его проситъ. — Ихъ высокородіе въ кабинет директора. Они съ докладомъ. — Ахъ, Боже мой! Доложите. Доложите, что по очень нужному, экстренному длу. Прошло минуты три. Колыванцева стояла у телефона, держала телефонную трубку у уха и давала…

— А вотъ возьму плюну да и уйду отъ васъ, въ деревню на покой уду, такъ кто тогда при васъ останется? Мн что… Я теперь свои артельныя деньги выну, такъ мн въ деревн на весь вкъ хватитъ. — Ну, ну, ну… Расходился… завелъ колесо. Слышали мы это все, слышали… — бормоталъ Валовановъ уже боле спокойнымъ голосомъ, прибавлялъ: «экая горячка, экій порохъ-старикъ»! — и умолкалъ. Къ пріему поздравителей у Валованова въ столовой накрывалась закуска, ставилось нсколько бутылокъ дешеваго вина, красовался большой…

— Не стоитъ баловать-то хозяевъ. И такъ ужъ они… Ну, а я, двушка, также думаю съ мста уходить. — Тоже на другое мсто норовишь? — Нтъ, Богъ съ ними, съ мстами, покудова. Думаю мсяцъ, другой въ своемъ уголк побаловаться. — Отдохнуть? — Да чего-жъ мн себя не потшить, двушка! Вещи, которыя у меня заложены были, теперь я вс выкупила, восемнадцать рублей у меня прикоплено есть, хорошій кусокъ шерстяной матеріи на платье въ сундук лежитъ, на цлую подушку я себ пера отъ птицы накопила, такъ чего-жъ…

— Да и не стоитъ заступаться, потому я все равно сбгу, — перебила ее Аграфена Семеновна. — Сбгу. Никто меня не уговоритъ и не укараулитъ. Сбгу. Сегодня помшали, такъ завтра сбгу. Я не могу такъ жить. Я не преступница, чтобъ тюремное заключеніе терпть, когда другіе разгуливаютъ. — Да вдь я въ лавк хлбъ заработываю, стараюсь средства добыть, чтобы домъ хорошо держать, — вырвалось у Потрохова. — И другіе хлбъ заработываютъ, но на цлые дни не пропадаютъ изъ дома, а бываютъ съ женой, доставляютъ ей…

— Ну, что объ этомъ… Не жалй… За то мы раньше пріхали… Для тебя это даже выгодне… Я и въ самомъ дл не хотла бывать въ Монте-Карло, но Марья Ларіоновна сманила. Тамъ живутъ Ульяновы… Они въ Монте-Карло живутъ… Я хотла просто визитъ имъ сдлать. А быть въ Монте-Карло и не зайти въ Казино просто невозможно… Марья Ларіоновна, мадамъ Ульянова и я сложились по три луидора, по шестидесяти франковъ, и мадамъ Ульянова ставила. Я на Лидочкино счастье… — кивнула Лариса Матвевна на дочь. — Много-ли-же проиграла-то? —…

Для компаніи дтямъ Колояровымъ и вообще для оживленія праздника елки были приглашены два мальчика и одна двочка, лтъ по шести-семи — дти прачки и сапожника, проживающіе съ родителями на двор. Пріодтыя въ праздничное платье, дти стояли, сбившись въ кучу, и робко, исподлобья смотрли на елку. Одинъ изъ мальчиковъ распространялъ сильный запахъ новыхъ сапогъ, а отъ льняного цвта косы двочки съ вплетенной розовой ситцевой ленточкой отдавало испортившимся деревяннымъ масломъ. Стараясь оживить дтскій праздникъ,…