Книги из серии "Любовница"

— Да? Чего надо? — требовательно спросил он. Низкий басовитый голос пугал так же, как и все остальное. Во всем его облике было что-то дубовое, допотопное. Ее язык, обычно такой острый и находчивый, словно прилип к зубам, не желая приходить на помощь. Громила нахмурился еще сильнее. Джулианна изо всех сил пыталась взять себя в руки. Резко выдохнув, она заставила себя начать: — Я… я приехала, чтобы поговорить с мистером Рейфом Пендрагоном. Возможно, это вы и есть, сэр? …

— А что ты скажешь на это, — продолжила она и стала перечислять: — Полные алые губы, проницательный взгляд и самые розовые щеки во всей Англии? София улыбнулась: — Я должна начать — ваше высочество… Мэри засмеялась. — Мы с Эллвудом приглашены к принцу на завтра, после ужина. Мы можем без риска представить тебя. Это будет светская вечеринка, недостаточно частная, чтобы мы были лишними, и недостаточно масштабная, чтобы скрыть блеск твоего появления. Вряд ли еще представится более удобный случай.…

Водитель оказался весьма проворным - он успел не только притормозить, а даже вильнуть вправо и остановиться там, где в сухую погоду предполагается обочина. - Не надо, солнце, я перезвоню, тут дяденька какой-то остановился, надеюсь, поможет... - Мам, ты там поаккуратнее с незнакомыми дяденьками-то... - Восемнадцать стукнет - тогда, может, и выслушаю от тебя, как мне с дяденьками себя вести, а пока тебе пятнадцать - обойдусь без твоих советов. Пока. Сын вздохнул, и я представила, как он закатил…

«Никто никогда не посмотрит на меня свысока». Для Джоселин эти слова стали девизом, она часто повторяла их и делала все, чтобы мать гордилась ею. Она с головой ушла в учебу и изо всех сил старалась стать такой, какой хотела видеть ее мать. Джоселин изучила латынь, французский, русский и итальянский языки. Она много читала, пробовала писать акварелью, увлекалась икебаной, вышивала и великолепно танцевала. Она делала все, что могла, чтобы доказать, что дочь портнихи ничуть не хуже своих знатных одноклассниц.…

Энергично работая руками и ногами, она продолжала плыть, раскачиваясь на волнах. Теперь, когда прилив отступил, волны несли ее вперед. На мгновение она испугалась, что может разбиться о скалы, но в последнюю секунду течение изменилось и втянуло ее внутрь мягкой направляющей рукой. Темнота окутала ее. Подавив мимолетное ощущение потери ориентации, она поплыла вперед, зная, что ей уже нечего бояться. Пещера была когда-то контрабандистским логовом. Ныне же тайное пристанище служило идеальным убежищем…

И основной проблемой, наихудшим унижением из всех была правда о ее собственных чувствах. Софию влекло к Жаку Десернею так, как никогда и ни к кому прежде. Она была его пленницей в физическом смысле, отсюда ее прошлая слепота и теперешний стыд. София испытывала к нему такое сильное желание, которое отвергало всю ее обычную сдержанность, все ее чувство долга вдовы и матери. Это была страсть, о которой никто не мог ее предупредить, потому что никто не мог вообразить, что она может стать ее жертвой,…

Прошло еще минут пять — и наконец она услышала шаги. Прижавшись спиной к стене, она глубже спряталась в тени и увидела, как он решительно входит в комнату. Как только мужчина вошел, он сразу занял собой весь кабинет. Такое впечатление создавалось не только из-за его внушительных размеров и атлетического сложения, но и из-за присущей ему властности. Несмотря на скудное освещение, она различила надменность его походки и ауру аристократической уверенности, которые можно было бы счесть врожденными,…

Некоторые говорили, что она похожа на свою мать, но лично она в этом сомневалась. Ее мать была красивейшей женщиной, тогда как Темпест видела в зеркале отнюдь не красавицу. — Спасибо, что согласилась со мной встретиться, — наконец произнес отец. — Не за что. О чем ты хотел со мной поговорить? — Я поддержу Чарлза Миллера. Вот так. Никаких разговоров ни о чем. Только ошеломляющая новость, что… А впрочем, чего от него еще ждать? — Чарли Миллер? Ты шутишь? — Девушка…