Книги из серии "Москва краснокаменная. Рассказы, фельетоны 20-х годов"

В буфете плыл туман. — По баночке, граждане, — приглашал буфетный распорядитель с лакированным лицом, разливая по стаканам загадочную розовую жидкость, — в пользу библиотеки! Иван Степаныч, поддержи, умоляю, гранит науки! — Я ситро не обожаю... — Чудак ты, какое ситро! Ты глотни, а потом и говори. — Го-го-ro... Самогон! — Ну, то-то! — И мне просю бокальчик. — За здоровье премированного красавца бала Ферапонта Ивановича Щукина! — Счастливец, коробку пудры за красоту выиграл! …

— Покажи... Долго еще шептались тени, что-то прятали. Потом настала тишина. Луна вдруг выглянула из-за сосен и стыдливо завернулась в облака, как турчанка в чадру. И темно. II. В СУНДУКЕ ЗАЛОГ Лил дождь. Маруся сидела у окошка и думала: «Куда же он, подлец, запропастился? Ох, чуяло мое сердце. Ну да ладно, попрыгаешь, попрыгаешь да придешь. Далеко без залога не ускачешь. Мое счастье в сундуке заперто... Но все-таки интересно, где он находится, соблазнитель моей жизни?» III.…

— Виноват. Я вас не понимаю, товарищ, — оратор обидчиво скривил рот и побледнел. — В голове пузыри буль-буль, как под водой сидишь, — объяснил Чуфыркин. — Я не понимаю, — заволновался оратор. Председатель стал подниматься с кресла. — Вы, товарищ, вопрос имеете? Ну? — Имею, — подтвердил Чуфыркин, — объясни — «резюмирую». — То есть как это, товарищ? Я не понимаю, что объяснить?.. — Что означает — объясни! — Виноват, ах да. Вам не совсем понятно, что означает «резюмирую»? — Совершенно…

Личность опытным глазом смерила барышню, приняла во внимание нос с прыщом, льняные волосы и кривой бок и сложила у хризантемы условный шиш. — Нет, не выйдете, — сказала Жанна. Зал загремел, как эскадрон на мосту, и помертвевшая барышня выскочила вон. Женщина с ридикюлем отделилась от лозунгов и сунулась к Жанне. — Брось, Дашенька, — послышался сзади сиплый мужской шепот. — Нет, не брось, теперь я узнаю все твои штучки-фокусы, — ответила обладательница ридикюля и сказала: — Скажите, мадмазель,…

— Покорнейше благодарим, — беззвучно ответил полумертвый Хвостиков. — Все ли в порядке? — продолжал беседу государь император. — Как касса взаимопомощи поживает? Общие собрания? — Все благополучно, — отрапортовал Хвостиков. — В партию еще не записался? — спросил император. — Никак нет. — Ну, а все-таки сочувствуешь ведь? — осведомился государь император и при этом улыбнулся так, что у Хвостикова по спине прошел мороз градусов на пять. — Отвечай, не заикаясь, к-каналья, — посоветовал сзади…

Гул прошел по всем рядам, и одна из работниц, совершенно белая, вышла за дверь. — Иван Иванович! — воскликнул председатель. — Виноват. Мне поручено, я и говорю. Вы думаете, что, может, невинность вас спасет? Го-го-го!.. Да и много ли среди вас неви... — Иван Иванович!! — воскликнул председатель. Еще две работницы ушли, оглянувшись в ужасе на эстраду. — Придете вы, например, сюда. Ну, скажем, бак с кипяченой водой... То да се... Жарко, понятное дело, — расстегивая раскисший воротничок, продолжал…

— Дядя Иван, выкинься отсюда! — кричали женщины с другой стороны, закрываясь тазами, как щитами от неприятеля. Дядя Иван повернулся в другую сторону, оттуда завыли, дядя Иван бросился в третью сторону, оттуда выгнали. Дядя Иван плюнул и удалился из предбанника, заявив зловеще: — Ежели что покрадут, я снимаю с себя ответственность. II. В ПИВНОЙ В воскресный день измученный недельной работой дядя Иван сидел за пивом в пивной «Красный Париж» и рассказывал: — Чистое мученье, а не должность.…

— Именинник он! — ответила масса. — Нет, милые граждане, не в этом дело. Корень зла лежит гораздо глубже. Наш Микула пьян, потому что он... болен. Масса застыла, как соляной столб [3] . Багровый Микула открыл один совершенно мутный глаз и в ужасе посмотрел на представителя. — Да, — милейшие товарищи, пьянство есть не что иное, как социальная болезнь, подобная туберкулезу, сифилису, чуме, холере и... Прежде чем говорить о Микуле, подумаем, что такое пьянство и откуда оно взялось?.. Некогда,…

— Не хочу! — закричал Бутон. — Ну ладно, вижу, вы упрямец. Вам хоть кол на голове теши. Как угодно. Прошу не задерживать занятого человека. — Провизионочку позвольте. — Нет! — На каком основании? — Не полагается вам. — А почему Птюхину дали? — Птюхин почише тебя, он женатый! — Стало быть, мне без провизии с голоду подыхать? — Как угодно, молодой человек. — Это что же такое выходит, — забормотал Бутон, меняясь в лице. — Мне нужно или жизни лишиться с голоду, или свободы моей драгоценной?!…

— Я не индююм... Я — дед Омелько. Сергеев повернулся к председателю: — Он член комитета незаможников? — Нет, не член, — сконфуженно отозвался председатель. — Ага! — хищно воскликнул Сергеев, — стало быть, кулак?! Собрание побледнело. — Так вывести же его вон!! — вдруг рявкнул Сергеев и, впав в исступление и забывчивость, повернулся к деревне не лицом, а совсем противоположным местом. Собрание замерло. Ни один не приложил руку к дряхлому деду, и неизвестно, чем бы это кончилось, если…

— Аптека в двух шагах, Петенька, — робко шепнул Щукин. — Аптека, — поправил Крюков, — мой добрый приятель, находится напротив нашего доброго мэра и рядом с нашим одним красивым садом, где мы имеем один маленький фонтан. Тут Крюков плюнул на пол, книжку закрыл, вытер пот со лба и сказал по-человечески: — Фу... здравствуй, Щукин. Ну, замучился, понимаешь ли. — Да что ты делаешь, объясни! — взмолился Щукин. — Да понимаешь ли, германская делегация к нам завтра приедет, ну, меня выбрали встречать…

— Вы Штипельман? — Да никак нет. — Так при чем тут Штипельман? — При том, что зарезали мы его. Я докладываю: семь человек — жена, пятеро детишек и бабушка. — Сидорчук, Махрушин, примите меры пресечения! — Позвольте, почему ему преимущества? — Граждане, будьте сознательные, убийца он. — Мало ли, что убийца. Важное кушанье! Я, может, учреждение подорвал. — Безобразие. Бюрократизм. Мы жаловаться будем. Комментарии. В. И. Лосев Угрызаемый хвост Впервые — Бузотер. 1925. №20.…

— Это мое частное дело, — угасая, ответил Банкин, ясно ощущая ледяную руку укома на своем билете. Ропот прошел по собранию. — Это, по-вашему, частное дело? Нет-с, дорогой Банкин, это не частное! Это свинство!! — Прошу не оскорблять! — крикнул наглый Банкин. — Вы устраиваете скандалы в публичном месте и этим бросаете тень на всю ячейку! И подаете дурной пример кандидатам и беспартийным! Значит, когда Мускат бил стекла в своей квартире и угрожал зарезать свою супругу — и это частное дело? А…

— Каким хотите, вам виднее. Лишь бы в страхкассе выдали. Делов-то еще много. К попу надо завернуть, брюки опять же я хочу себе купить, а то в этих брюках помирать неприлично. — Ну, дуй, дуй! Расторопный ты старичок. — Холостой я, главная причина. Обдумать-то меня некому. — Ну, валяй, валяй. Кланяйся там, на том свете. — Передам-с. Комментарии. В. И. Лосев Мертвые ходят Впервые — Гудок. 1925. 25 сентября. С подписью: «Эмма Б.». Печатается по тексту газеты «Гудок».

— Глаз, глаз выдушите, куда ж ты прешь! — В очередь! — Выкиньте этого, в шапке, он сбоку залез! — Сам ты мерзавец! — Товарищи, будьте сознательны! — Ох, не хватит... — Попрошу не толкаться, я — начальник станции! — Насчет водки — я сам начальник! — Алкоголик ты, а не начальник! ___________ Дверь ежесекундно открывалась, из нее выжимался некий с счастливым лицом и двуми бутылками, а второго снаружи вжимало с бутылками пустыми. Трое в фартуках, вытирая пот, таскали из ящиков…

И сам не зная как, Таракан выжал из-за пазухи кошелек, крепко зажал меж пальцами левой руки пять червонцев, — примеры всякие бывают на Смоленском рынке! — а правой выдернул желтый рубль. Таким образом наградили Таракана финкой. Видимо, караулила пекаря беда. Страшно расстроен был Таракан вследствие покупки ненужной вещи. «Что я, в самом деле, людей, что ли, резать им буду?» Поэтому пришлось Таракану зайти в пивную. Выпив две бутылки пива, Таракан почувствовал, что ножик не так уж не нужен. «Молодецкая…

— Пардон! — сказал Мохриков. — Я на улице не знакомлюсь, — сказала она и гордо сверкнула из-под колокольчика. — Пардон! — молвил ошеломленный Мохриков, — я ничего!.. — Странная манера, — говорила она, колыхая клетчатыми бедрами, — увидеть даму и сейчас же пристать. Вы, вероятно, провинциал? — Ничего подобного, я из Ростова, сударыня, на Дону. Вы не подумайте, чтобы я был какая-нибудь сволочь. Я — инкассатор. — Красивая фамилия, — сказала она. — Пардон, — отозвался Мохриков сладким голосом, —…