Книги из серии "Рассказы"

Кое-кто из стариков поговаривал, что Савва, отец молоденькой девушки, пришедшей теперь к замку вместе с пожилой женщиной и стоящей первой в ряду своих сверстниц, также заточен в подземную темницу. Этот Савва всегда крутился возле графа. Рассказывали, что граф привез его из какой-то далекой страны вместе с маленькой дочкой, осиротевшей со смертью матери. Савва отдал девочку на воспитание пожилой чете, что присматривала за пасекой в лесу близ замка, и иногда навещал ее. Но вот однажды он не пришел,…

— А какой путь приятнее? — поинтересовалась миссис Маркхэм. — Думаю, полем, мэм — если, конечно, вас не отвратит перспектива дважды подняться и спуститься по ступенькам вдоль живой изгороди. Кстати, пройдясь полем, вы сможете получше рассмотреть наше аббатство. — Башенка, что там виднеется, — тоже его часть? — Да, мэм, — отвечала девушка, — дом викария как раз за нею. Получив все необходимые указания, сразу же после завтрака мы отправились по полю и после очень приятной двадцатиминутной прогулки…

Он зажег свечу в стоявшей на столе черной бутылке, прошел в дальний конец хижины и устремил пылкий взгляд на одну из картинок, которые владельцы хижины вырезали из случайно попадавших к ним в руки иллюстрированных журналов и развешивали на стенах. Та иллюстрация, которая так привлекала нашего героя, изображала актрису в претенциозном, безвкусном наряде, — прижимая к груди букет, она жеманно улыбалась воображаемой публике. В силу неких таинственных причин рисунок этот оставил глубокий след в чувствительном…

Да, встреча с Эриком была для меня редкостной удачей. Он смог вкратце познакомить меня с обстановкой, прежде чем я предстал перед Кенной, командующим этим кораблем. Экипаж судна, по словам вождя, состоял из представителей трех родов: Кенны, Ланса и Гасты. Член каждого рода называется по имени его главы путем добавления к нему суффикса «инг». Таким образом, прибывшие на этом корабле могли при знакомстве называть себя Кеннингами, Дансингами и Гастингами. Мне уже приходилось на Балтике сталкиваться…

— Это, должно быть, юнец Верекер, несносный отпрыск моего братца, — пробормотал сэр Чарльз, возобновляя свой туалет. — Я слышал, кое в чем он действительно на меня похож. Верекер написал мне, что приезжает из Оксфорда, а я ответил, что не приму его. Однако, я вижу, он рискнул проявить настойчивость. Этому парню требуется преподать урок! Амброуз, вызови Перкинса. На пороге комнаты возник рослый дворецкий; лицо его выражало крайнее возмущение. — Перкинс, я более не намерен терпеть этот шум за дверьми.…

В конце концов любопытство мистера Скаугелла возобладало над деликатностью. Он вышел из-за кустов на поляну, повергнув своим появлением обоих участников игры в очевидное смущение. Они выглядели так жалко и виновато, словно занимались чем-то предосудительным и были застигнуты с поличным. К счастью, Уолтер Скаугелл был джентльменом, светским человеком с безупречными манерами и обаянием, и ему без особого труда удалось успокоить молодых людей. — Прошу простить меня за вторжение, — заговорил он с наигранной…

— Не знаю и знать не желаю! — отрезал я в полном убеждении, что надзиратель пытается навязать мне в качестве знаменитости какого-нибудь местного подонка. — Его фамилия Мэлони, — сказал Макферсон. — Тот самый, что согласился выступить королевским свидетелем в деле об убийствах в Блюмендайкском каньоне. — Не может быть! — От волнения я поставил чашку обратно на стол, так и не донеся ее до рта. Это имя было мне хорошо знакомо. Я слышал о череде безжалостных убийств и даже читал очерк об этом деле…

Да, вот это страна, доложу я вам! Я был одним из флибустьеров Уокера [2] , как нас тогда называли, когда же наше дело накрылось и шефа подстрелили, некоторые дали деру и обосновались в Аризоне. Настоящая англо-американская колония, вот как мы жили, вместе с женами, детьми и всякой всячиной. Наверное, там и сейчас есть кое-кто из наших стариков. Бьюсь об заклад, что они не забыли того случая, о котором я собираюсь вам рассказать. Не забыли и не забудут — до гробовой доски. 2 Очевидно, имеется…

Округа полнилась сообщениями о новых подробностях. Событие стало своего рода общественным фондом, в котором каждый имел свой интерес. Имя жениха и его избранницы, их финансовое положение, трудности, которые пришлось им преодолеть, — все было прекрасно известно. Свадьба обещала стать веселым, счастливым праздником: обе стороны этого страстно желали. Имя женщины, вернее, девушки, было Маргарет — Маргарет Джой (так передавали просочившиеся во двор тем, кто толпился за оградой): она была у родителей…

Отец, посоветовался со своими друзьями, обладавшими практической сметкой. Бывалый моряк, он усвоил некоторые грубые привычки и наклонности и очень любил заглядывать вечерами в «Белый Олень», где за стаканом грога, покуривая сигару, беседовал с разными коммивояжерами, которые бражничали в пивной. — Среди них есть весьма толковые ребята. Многое повидали на своем веку, — бывало, рассказывал он. Когда же он навел справки, то был весьма озадачен, узнав, сколь много хитросплетений в негоциантстве и…

Вокруг не было ни души, так что, решив пропустить бродягу вперед, я отошел на обочину, ступил на бугорок и, сделав вид, будто вглядываюсь в контуры деревенских строений, стал ждать, пока он не пройдет мимо. Тот не сдвинулся с места. Раздосадованный столь упрямым преследованием, я резко обернулся, заглянул ему в лицо и… расхохотался, забыв о своих опасениях. — Неужто это ты, Джемми? Жив-здоров — как, впрочем, и я! Первый знакомый, которого я тут встретил… «Первый — и изменившийся явно к худшему», —…

— Пришлось пойти, — ответил он, — надо было. Одна из коров Мэдисона забрела в долину Сэсасса; конечно, никто из наших черных не захотел туда идти. Ночью — ни за что, а если бы мы стали дожидаться утра, эта скотина вообще забрела бы к кафрам. — А почему это они так заупрямились? Почему не хотели ночью идти в долину? — поинтересовался Том. — Наверное, кафров боятся, — предположил я. — Духов, а не кафров, — сказал Дик. Мы с Томом расхохотались. — Ну, наверное, такому здравомыслящему человеку,…

Я уже собирался процитировать знаменитые строки Дафидд-ап-Гвилина, когда этот человек, смотревший на меня, покуда я говорил, пристально и как-то чудно, оттер меня плечом и вошел в трактир. — Судя по всему, я действительно приехал в Свайнхерст, — недаром название означает «свиная роща», — намеренно громко сказал я вслед невежде. С этими словами на устах вслед за незнакомцем я вступил в трактир и обнаружил, что мой не отличающийся вежливостью собеседник уже пристроился в углу, рядом с огромным креслом.…

Та же мысль пришла, должно быть, и в голову дочери. Она вытащила носовой платок и теперь старательно счищала пыль с рукавов и переда юбки. — Это ты правильно сообразила, Долли. А ну-ка, пройдись еще по оборкам — там осталось немного. Ты хорошая девочка, Долли, благослови тебя Господь, да только зря стараешься. Его ведь не платье твое интересует, а мордашка. На платье-то он, поди, и не глянет. А знаешь, дочка, я не удивлюсь, ежели он сегодня к отцу сватать тебя заявился! — Не мешало бы ему сначала…

Патриций вошел в атриум [2] , нарядно украшенный редкостными цветами и наполненный сладким многоголосьем певчих птиц. На входе в зал его поджидал готовый к исполнению своих утренних обязанностей юный нубийский раб Лебс. Он был одет в снежно-белую тунику и такой же тюрбан. Одной рукой мальчик держал поднос с бокалами, а в другой графин с прозрачной жидкостью, настоенной на лимонных корках. Хозяин наполнил один из бокалов горькой ароматной микстурой и собирался уже выпить, но так и не донес руку…

Десять лет назад я путешествовал по Абиссинии. Мне везло, я удачно закупил товары и уже отправлялся в обратный путь. Мой караван состоял из ста тяжело навьюченных верблюдов. В тюках лежали кожа, слоновая кость, специи и многое другое. Я купил эти товары на побережье и переправил в пяти или шести лодках к заливу. Наконец мы причалили возле Савы — это место, откуда караваны пускаются в путь. Итак, я снарядил верблюдов и нанял для охраны человек сорок бродяг-арабов. Мы тронулись в путь, рассчитывая…

— Дай Бог, чтобы так оно и было, — ответил Бродхерст, и оба погрузились в продолжительное молчание, неотрывно глядя на пламя в очаге и посасывая свои коротенькие глиняные трубки. Как верно заметил Джордж Хаттон, ночь выдалась на редкость паршивой. Ветер завывал в скалистых отрогах западных гор, вихрем кружился по улочкам Трафальгара, со свистом врывался в щели бревенчатых хижин и рвал плохо уложенную дранку с кровель. Улицы выглядели пустынными, если не считать одного-двух случайных прохожих, припозднившихся…

На смельчака обрушился шквал угроз и оскорблений: «Вон!.. В окно его!.. Прочь из зала!» Один за другим зрители вскакивали со своих мест, размахивали тростями и, вытягивая шеи, пытались хотя бы краешком глаза взглянуть на вконец обнаглевшего консерватора. — Так чем занимался Гладстон в 63-м году? — грохотал бунтарь. — Я настаиваю на ответе! Последовал новый взрыв негодования. В центре зала образовался небольшой человеческий водоворот, после чего от толпы отделился боевой отряд и понес врага к…