Книги из серии "Записки о Шерлоке Холмсе"

— У вас уже есть версия? — Нет, но я выделил самые существенные факты. Сейчас я вам. изложу их. Ведь лучший способ добраться до сути дела — рассказать все его обстоятельства кому-то другому. К тому же вы вряд ли сможете мне помочь, если не будете знать, чем мы сейчас располагаем. Я откинулся на подушки, дымя сигарой, а Холмс, подавшись вперед и чертя для наглядности по ладони тонким длинным пальцем, стал излагать мне события, заставившие нас предпринять это путешествие. — Серебряный, — начал…

— Хорошо, хорошо, ты сделал что мог, — сказал Холмс, проходя со мной в нашу общую гостиную. — Как все-таки досадно получилось, Уотсон! Мне позарез нужно какое-нибудь интересное дело, а это, видно, такое и есть, судя по нетерпению джентльмена. Эге! Трубка на столе не ваша! Значит, это он оставил свою. Добрая старая трубка из корня вереска с длинным чубуком, какой в табачных магазинах именуется янтарным. Хотел бы я знать, сколько в Лондоне найдется чубуков из настоящего янтаря! Иные…

— Это верно, вид у вас вполне здоровый. — Как же вы догадались, что я болел? — Мой дорогой Уотсон, вы же знаете мой метод. — Метод логических умозаключений? — Разумеется. — С чего же вы начали? — С ваших домашних туфель. Я взглянул на новые кожаные туфли, которые были на моих ногах. — Но что по этим туфлям… — начал было я, но Холмс ответил на вопрос прежде, чем я успел его закончить. — Туфли ваши новые, — разъяснил он. — Вы их носите не больше двух недель, а подошвы, которые вы…

Тревор давно овдовел. Кроме моего друга, детей у него не было. Я слышал, что у него была еще дочь, но она умерла от дифтерита в Бирмингеме, куда ездила погостить. Старик, мировой судья, заинтересовал меня. Человек он был малообразованный, но с недюжинным умом и очень сильный физически. Едва ли он читал книги, зато много путешествовал, много видел и все запоминал. С виду это был коренастый, плотный человек с копной седых волос, с загорелым, обветренным лицом и голубыми глазами. Взгляд этих глаз…

— Не все дела кончились удачей, Уотсон, — сказал он, — но среди них есть несколько прелюбопытных головоломок. Вот, например, отчет об убийстве Тарлтона. Вот дело Вамбери, виноторговца, и происшествие с одной русской старухой. Вот странная история алюминиевого костыля. Вот подробный отчет о кривоногом Риколетти и его ужасной жене. А это… вот это действительно прелестно. Он сунул руку на самое дно ящика и вытащил деревянную коробочку с выдвижной крышкой, похожую на те, в каких продаются детские игрушки.…

— И никаких следов? — спросил Холмс, насторожив слух. — Пока никаких. Но это — мелкое дело. Обычное местное преступление, слишком незначительное, чтобы заинтересовать вас, мистер Холмс, после того громкого международного дела. Холмс ответил на комплимент небрежным жестом, но по его улыбке было заметно, что он польщен. — Ничего примечательного? — По-моему, ничего. Воры обыскали библиотеку, и, право же, добыча не стоила затраченных ими трудов. Все в комнате было перевернуто…

Холмс усмехнулся. — Я ведь знаю ваши привычки, мой дорогой Уотсон, — сказал он. — Когда у вас мало визитов, вы ходите пешком, а когда много, — берете кэб. А так как я вижу, что ваши ботинки не грязные, а лишь немного запылились, то я, ни минуты не колеблясь, делаю вывод, что в настоящее время у вас работы по горло и вы ездите в кэбе. — Превосходно! — воскликнул я. — И совсем просто, — добавил он. — Это тот самый случай, когда можно легко поразить…

— Добрый вечер, доктор, — любезно сказал Холмс. — Рад, что вам пришлось ждать лишь несколько минут. — Вы что же, говорили с моим кучером? — Нет, я определил это по свече, которая стоит на столике. Пожалуйста, садитесь и расскажите, чем могу служить. — Я доктор Перси Тревельян, — сказал наш гость. — Я живу в доме номер четыреста три, по Брук-стрит. — Не вы ли автор монографии о редких нервных болезнях? — спросил я. Когда он услышал, что я знаком с его книгой, бледные его щеки порозовели…

— Он моложе вас? — Семью годами старше. — Как же это он никому не известен? — О, в своем кругу он очень известен. — В каком же? — Да хотя бы в клубе «Диоген». Я никогда не слышал о таком клубе, и, должно быть, недоумение ясно выразилось на моем лице, так как Шерлок Холмс, достав из кармана часы, добавил: — Клуб «Диоген» — самый чудной клуб в Лондоне, а Майкрофт — из чуда— ков чудак. Он там ежедневно с без четверти пять до сорока минут восьмо— го. Сейчас ровно шесть, и вечер прекрасный,…

Ваш школьный товарищ Перси Фелпс." Что-то в его письме тронуло меня, было что-то жалостное в его повторяющихся просьбах привезти Холмса. Попроси он что-нибудь неисполнимое, я и тогда постарался бы все для него сделать, но я знал, как Холме любит свое искусство, знал, что он всегда готов прийти на помощь тому, кто в нем нуждается. Моя жена согласилась со мной, что нельзя терять ни минуты, и вот я тотчас после завтрака оказался еще раз в моей старой квартире на Бейкер-стрит. Холме сидел…

Он закурил папиросу, и, казалось, табачный дым благотворно подействовал на него. — Во-первых, я должен извиниться за свой поздний визит, — сказал он. — И, кроме того, мне придется попросить у вас позволения совершить второй бесцеремонный поступок — перелезть через заднюю стену вашего сада, ибо я намерен уйти от вас именно таким путем. — Но что все это значит? — спросил я. Он протянул руку ближе к лампе, и я увидел, что суставы двух его пальцев изранены и в крови. — Как видите, это не совсем…