Книги из серии "Звезды мирового детектива"

– Как вы себя чувствуете? Он взглянул в окно, повернул голову и посмотрел прямо в глаза своему врачу, в очень красивые темно-голубые глаза. – Скажите, доктор Клеор, как долго вы пытались меня лечить – до перевода сюда? – А вы не помните? – Нелепый вопрос… как сумасшедший может что-то помнить? Реальность и время – понятия, ничего не значащие для безумцев, разве вы этого не знаете? Клеор задумалась. Речь и рассуждения пациента показались ей связными, совершенно логичными…

Ее первая детская мечта, ее последняя мечта сегодня утром, почти пятьдесят лет спустя, – эта мечта находилась в конце коридора, по которому она шла. Они оба предполагали, что Питер первым пройдет через эти двери. Он был гораздо более успешным художником. Его работы, его изысканные картины, на которых он изображал предметы в многократном увеличении, пользовались успехом. Они были столь детальными, столь проработанными, что естественный мир на них выглядел искаженным и абстрактным. Неузнаваемым.…

Я просматриваю другие мелодии, и тут из книги выпадает листок и, вспорхнув, опускается на пол. Не страница, просто лист бумаги, плотно исписанный нотами. Название композиции выведено изящными размашистыми буквами. «Incendio [2] , Л. Тодеско». Я читаю музыку, слышу звучание нот у себя в голове, и мне хватает нескольких тактов, чтобы понять, насколько прекрасен этот вальс. Начинается он с простой мелодии в ми миноре, но с шестнадцатого такта становится сложнее. С шестидесятого такта ноты начинают…

– Ваш отец был помешан на шпионских фильмах? – Не то слово – помешан! Вы еще не видели его библиотеку! Книги – сплошь по теории заговора и тэ дэ и тэ пэ. Сильно смахивает на навязчивую идею, да? – А сколько вы хотите за бобину? – Я порылся в Интернете. По-хорошему надо брать за каждую по сотне евро. Но я-то хочу сбыть все это поскорее – мне нужно место, стало быть, можем поторговаться. – Очень надеюсь. Людовик продолжал шарить по полкам. – Наверное, у вашего отца был и проектор, и кинозал?…

Грегуар последовал за африканцем под безжалостным солнцем. Здесь, под гнетом удушающего сияния, белизны столь давящей, что она парализовала любую мысль и надежду, притуплялись все чувства. Оборудование находилось в ангаре, запертом на все замки, под охраной солдат. Сноп отпер дверь и откатил ее по рельсу. – Прошу! Лучи солнца высветили два самосвала «рено» и три внедорожника «тойота», из которых были вытащены пассажирские кресла, – все это было куплено в прошлом месяце у других горнопромышленных…

– Али Бонго, сын Омара, – негромко проговорил Грегуар, когда к гробу приблизился невысокий человек. Эрван совершенно не разбирался в африканской политике, но уж это знал: Омар Бонго, бессменный президент Габона на протяжении более сорока лет, был одним из самых грозных африканских лидеров и «неизменным другом» Франции, орошающим Гексагон [1] нефтью. Его сын Али подхватил факел. – Позади него Моисей Катумби Шапве, губернатор Катанги… Эрвану все они казались на одно лицо, но этот, к счастью,…

Время близилось к полуночи, когда лейтенант Габриэль Москато появился в гостиничном холле, одном из типичных обветшалых вестибюлей со стенами, обитыми жестким плюшем бурого цвета. Выстроившаяся на полках коллекция рождественских фигурок придавала помещению вид старого постоялого двора с сомнительной репутацией. Жандарм знал владельца этого двухзвездочного заведения: Ромуальд Таншон два года подряд предлагал его дочери работу на лето, а потом взял ее на стажировку. Мужчины пожали друг другу руки.…

Когда Рут закашлялась, все вокруг расступились, – впрочем, вероятно, они сделали бы это в любом случае. Да, конечно, пережитое на всех наложило отпечаток. У трудных времен длинный хвост. И это событие в бывшем спортивном зале университета в нескольких километрах от Трех Сосен было жалом в том хвосте. Старший инспектор Гамаш посмотрел на двери в дальнем конце просторного зала, куда продолжали входить люди. – Такого ни в коем случае нельзя было допускать, – сказала Лакост. Он не стал…

– Мама! – позвал он и сглотнул ком в горле, дожидаясь ответа. Но услышал только громкий скрип, доносившийся из ее комнаты. Он бросил взгляд в конец коридора, где виднелась мебель в шотландскую клетку. «Я, наверное, лучше пойду делать уроки или лягу вздремнуть», – подумал он. Мама рано или поздно выйдет. Иногда она вела себя как обычно, готовила ужин и просила его накрыть на стол. Но в другие дни… в другие дни все было из рук вон плохо. А он не хотел, чтобы этот день тоже вошел в число плохих. Правда,…