10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Но Бушкова даже этот факт не останавливает, и он продолжает рыть землю в неправильном направлении: «Если сообщение Орбини правдиво (а какие у нас основания априорно считать его ложным, отдавая предпочтение Нестору?) и князь Святослав был христианином, события на Днепре можно истолковать несколько иначе…»

Да никак их иначе не истолкуешь! Потому что не было в Киеве Свенельда, а соответственно, и раскола в войсках. И сообщения тех русских летописных сводов, которые создавались без участия Нестора, тоже не дают оснований для сенсации. Есть масса косвенных подтверждений тому, что никаким христианином Святослав не был, молчат об этом и византийские источники. И лишь одно-единственное сообщение Орбини. Да и то он упоминает это вскользь, походя, ведь речь в данном разделе идет о совершенно других особах, Киевской княгине Ольге и её внуке Владимире.

Вряд ли этот косвенный аргумент может свидетельствовать в пользу версии Сан Саныча. Ведь как мы убедились, сеньор Марио часто путался и не обладал всей полнотой информации о рассматриваемом нами периоде истории Руси.

Количество свидетельств в пользу того, что князь Святослав был ярым язычником, значительно перевешивает те, которые говорят в пользу того, что он исповедовал христианство.

А потому на вопрос Бушкова о том, когда же «широким оглашением воздадут должное памяти христианского мученика Святослава, павшего от руки язычников за веру», можно с чистой совестью ответить – НИКОГДА!

Свою книгу Сан Саныч назвал «Россия, которой не было». Той России, про которую он рассказал, действительно не существовало. Так что хоть с названием писатель не промахнулся.

Князь Владимир Святой

Миф пятый. «Недостойный сын, наемник византийцев, «собиратель» – наемник, хазарский полукровка, трус…» «Он поклонился тому, что попирал его отец, он швырнул в грязь и конский помет Боричева увоза Тех, Кому отец поклонялся. Сознательно или нет – он продолжал дело своих хазарских предков – втаптывал русов и славян, кровь от крови и плоть от плоти синеглазой, белокурой, просто белой Европы в косоглазую грязь Евразии» (Лев Прозоров).

Вот так оценивает Лев Рудольфович не кого-нибудь, а князя Владимира Святославича, крестителя Руси. Сколько в этих словах правды и здравого смысла, а сколько лжи и клеветы, мы увидим, когда не торопясь разберём все постулаты неоязычника.

Начинает Прозоров с того, что объявляет Владимира потомком хазарских беков, пытаясь это обосновать тем, что его мать была дочерью хазарина по имени Малък. Лев Рудольфович коварен! Почва, конечно, для обвинения шаткая, но ведь попытаться всегда можно. Однако при этом писатель забывает, что с таким же успехом можно объявить сына Святослава потомком древлянского князя Мала по материнской линии, как пытаются это сделать некоторые исследователи. Хотя и эта теория не будет иметь под собой никакой основы, кроме разве что фантазий романтически настроенных людей.

Дабы подкрепить свою версию и придать ей вес, Прозоров ссылается на А. Карпова, который в своей книге «Владимир Святой» указал, что «имена Мал и Малък – разного происхождения. Если в имени Мал без труда виден славянский корень, то основа имени Малък, вероятно, иная. В семитских языках (арабском, древнееврейском) слово «Malik» («малик») означает «царь», «правитель».

Вот тут уже скоренько подключается САМ Лев Рудольфович, развивая и углубляя тему: «Вот с предположением, будто Малък был «хазарским беком, обосновавшимся в русском Любече», согласиться невозможно. Никаких «беков» в Любече не было и быть не могло уже во времена Олега Вещего. Скорее можно предположить, что летописец или его источник так ославянил какое-то хазарское прозвище или титул. А вот с дальнейшим: «Славянское же имя сына Малъка Добрыни в этом случае не должно смущать» – остается полностью согласиться. Да, не должно» (Л.П.).

Только вот зачем летописцу «ославянивать» хазарский титул совсем непонятно, писали же в летописях про правителя Хазарии – Царь Каган, и всё было ясно, никого не «ославянивали». Так же можно сказать и про бека.

Ведь тот же Карпов отмечает, что «во времена, о которых идёт речь, буква «ъ» (ер) ещё не потеряла своего звучания. Она произносилась как неопределённый гласный звук, вроде нынешних безударных «а», «о» или «ы». Имя отца Малуши звучало, вероятно, как Малко, или может быть Малык».

Новгородская I летопись прямо называет это имя – «Малуша беаше сестра Добрыне, отець же бе има Малко Любцанин». В Ипатьевском списке «Повести временных лет» наблюдается та же картина – «бе има Малъко Любчанинъ», то же самое сообщает и Пискарёвский летописец: «Отец же бе има Малко, любчанин».

Хазарский бек Малко! Вслушайтесь. Как звучит!

Да и откуда, собственно, взяться в то время хазарскому беку в Любече, как мудро отметил Лев Рудольфович?

Принимая во внимание «тёплые» отношения между Русью и Хазарией, можно не сомневаться, никто его туда не звал, а если бы вопреки здравому смыслу он там появился, то долго бы в городе не протянул. И если отец Малуши был знатным человеком, то для этого ему не обязательно надо было быть хазарским беком, он вполне мог быть и представителем местной элиты. Недаром Василий Татищев, которого трудно заподозрить в симпатиях к враждебным Руси элементам, конкретно указал на славянское происхождение деда Владимира по матери – «Малуша, дочь славянина Каплюши Мальца любчанина». Вот тут бы и сказал Прозоров о том, что Иоакимовская летопись, которой пользовался Василий Никитич, подделка и не более того, но есть один маленький нюанс. Мы уже отмечали, что сведениям Татищева Лев Рудольфович доверяет безоговорочно, а о тех, кто подвергает сомнению подлинность Иоакимовской летописи, Лев Рудольфович говорит так: «Я лично отношу упрямых скептиков, продолжающих твердить о «подделке XVIII века», к тому же разряду, что и «общество сторонников плоской Земли», по слухам, существующее где-то в Америке». Утверждение знаковое, из которого следует, что тогда неистовый поборник язычества либо полностью согласен с Татищевым и версия о хазарском происхождении Владимира отпадает сама собой, либо сознательно врёт, фальсифицируя историю в своих целях. Правда, нельзя исключить возможность того, что Прозоров просто невнимательно читал труд великого российского историка! Либо так, либо так, иного не дано, объяснить же поведение писателя каждый волен так, как ему нравится. Что касается происхождения князя Владимира, то будем надеяться, что все сомнения по этому поводу развеяны.

Но неукротимого Льва голыми руками не возьмёшь, он изворотлив как уж, а потому делает маневр, заходя с другого фланга.

Как же складывались отношения отца и матери Владимира? Что может быть интереснее? Вот всезнающий Лев Рудольфович нам о них и поведает, эмоционально, красочно, с чувством, жалко, что как всегда бездоказательно.

«Ольга, фавориткой (по-древнерусски «милостницей») которой была ушлая рабыня, видимо, неплохо представляла возможную реакцию своего молодого сына на появление у него отпрыска от матери из этого племени, и от греха отправила Малку с ребёнком подальше от княжьих глаз, в своё сельцо Будутино» (Л.П.).

Однако Татищев излагает дело иначе, он указывает, что «Ольга, разгневавшись на Малушу, сослала ее от себя». А это не одно и то же.

По сведениям Василия Никитича выходит, что княгиня не от сыновнего гнева ключницу прятала, а просто после всего случившегося видеть её не могла, что как раз и понятно. Потому и спровадила с глаз долой да от себя подальше! Своими решительными действиями она разлучала возлюбленную пару. Возможно, стараясь не уронить честь княжескую. Подумайте, Святослав, князь Киевский, и ключница! Неровня. И лишний шум, и лишние разговоры здесь ни к чему. А тут ещё и бастард! Было от чего в гнев княгине впасть.

Всё правильно. Не сына же ей отчитывать за блуд. Он мужчина, он – князь, да и не ребёнок уже, а значит, ищет женской ласки, притом там, где приглянется. Опять же, родная кровь, как-никак. На нём злость сорвать за конфуз возможности нет. Если что, Святослав мать и слушать не станет. А потому и отыгралась Ольга на ключнице. Однако это совсем не то, что пытается втолковать нам Прозоров.

Да и дальше не всё так печально, и сына Святослава, пусть и внебрачного, ей всё же придётся признать. И нет никаких сведений о том, что сделает это княгиня с большой неохотой. Чуть позже мы встречаем Владимира в кругу княжеской семьи, где он и воспитывался, а это не могло произойти без соизволения его грозного отца. В «Повести временных лет» указано конкретно, что когда печенеги осадили Киев, Ольга с тремя внуками находилась там – «и заперлась Ольга со своими внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве».

Между тем Л. Прозоров, будто бы не обращая внимания на натяжки своего изложения, продолжает развенчивать своего главного недруга. Как говорится, бить так бить. Поэтому следом он принимается за его дядю. Какой-никакой, а всё же родственник.

«Кстати, вопреки многим исследователям, этот Добрыня ровно ничего, кроме имени, общего с былинным богатырём, победителем лютой Змеихи, не имел. Как и его племянник не имел ничего, кроме имени, общего с Владимиром Всеславичем Красно Солнышко из былинного Киева на Дунае» (Л.П.).