10 мифов о России

Самой удивительной оказалась судьба последнего детища РБВЗ — завода-гиганта в подмосковных Филях. В начале 20-х годов прекрасно оборудованное предприятие было перепрофилировано в самолетостроительное, а потом в аэрокосмическое. Сейчас бывший 2-й автозавод РБВЗ называется НПО им. Хруничева и является одним из лидеров космической отрасли нашей страны. Рожденное полтора века назад предприятие продолжает оставаться лидером технического развития России...

Миф шестой. О СТРАДАЮЩЕМ РУССКОМ МУЖИКЕ, КОРМИВШЕМ ЕВРОПУ.

Два года тому назад в Интернете довелось мне участвовать в небольшой дискуссии, посвященной отношению к памяти предков и знанию собственной семейной истории. Один из моих собеседников, молодой и талантливый врач, в запале спора высказался следующим образом: «А у нас так много сведений о своей родне? Кроме бывших? Или, может, крепостные имели фамилии? Или звались по отчеству? Или чем-то их жизнь отличалась поколение от поколения? У моих точно нет. Дорыть могу (не везде) до пяти поколений назад. Упираюсь В КРЕСТЬЯНСТВО.Дальше копать не имеет смысла и малореально. Кто и где какой клочок пахал. Абсолютно беспросветное многовековое прозябание.Продолжительность жизни была такой, что дети часто не помнили своих дедов! Про письменные источники говорить не приходится, остается только рыдать. А вот сведения о своих дедах-прадедах я сохраню и передам детям — люди были более чем достойные».

Я привожу эту цитату как пример того, что нынешний российский обыватель думает о своих крестьянских предках. Да, почтенный читатель, крестьяне, которые составляли большинство жителей России до революции (согласно данным переписи 1897 года, к крестьянскому сословию относилось 77,7% населения страны), являются предками большинства граждан современной России. Социальные катаклизмы XX века затронули не только историческую память народа как единого целого, но и семейную память. Около 15% наших сограждан знают своих предков не более чем на три поколения — с 30-х годов XX века. Не знают и, увы, не очень-то и хотят знать. Потому, что представление о крестьянине было весьма далекое от реальности. Советская историография формировала образ крестьянина как вечно страдающего от тяжелой работы и жизненных условий человека, не имеющего надежд на будущее, лишенного в жизни элементарных удобств и не отягощенного знанием культуры. На страницах советских книг крестьяне выступают многотерпеливой страдающей массой, которой только советская власть дала освобождение.

Причиной формирования такого мифа стало двойственное отношение к крестьянству со стороны советской власти после революции. С одной стороны, «трудовое крестьянство» рассматривалось как революционный класс (да и власть именовалась рабоче-крестьянской), с другой — сам образ жизни крестьянства, сословия, в наибольшей степени пропитанного традиционными ценностями, вызывал опасения у большевиков. Старому русскому крестьянству не было места в новом социалистическом обществе. Стремление преобразовать крестьянство в новое, колхозное, и стало одной из причин страшного социального эксперимента под названием «коллективизация».

Тотальное наступление на крестьянство началось с того, что состоявшийся 10-17 ноября 1929 года Пленум ЦК ВКП(б) принял решение о переходе к политике «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». Конкретные механизмы реализации этого решения выработала созданная 5 декабря того же года комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по председательством наркома земледелия Я.А. Яковлева (Эпштейна).

Комиссия выработала следующие рекомендации:

«Во-первых, проводить в районах сплошной коллективизации на основе постановлений сельских сходов и местных съездов Советов экспроприацию всех средств производства раскулаченных крестьянских хозяйств и их передачу в неделимый фонд колхозов.

Во-вторых, высылать и выселять по постановлению сельских сходов и сельсоветов тех крестьян, которые будут оказывать активное сопротивление установлению новых порядков.

В-третьих, включать в состав колхозов как рабочую силу и без предоставления избирательного права тех раскулаченных крестьян, которые согласны подчиниться и добровольно исполнять обязанности членов колхоза» [106] .

В этом постановлении сразу же обращает на себя внимание превалирование идеологических критериев над экономическими. Репрессиям должны были подвергнуться не только кулаки, но и все, кто оказывал сопротивление установлению новых порядков. Между тем для «сознательных» кулаков, готовых содействовать коллективизации, оставалась возможность выполнять обязанности членов колхоза без права голоса.

106

Тепцов Н. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) по письмам и воспоминаниям. М.: Звонница, 2002. С. 12—13.

Другой важный аспект — это то, что коллективизация в партийном документе выступает лишь средством борьбы с кулаками, которые по количеству производимого ими товарного зерна в 1926-1927 годах более чем в три раза превышали колхозы. То есть коллективизация на первых порах должна была привести к снижению количества товарного зерна и сельхозпродукции в стране.

Для осуществления программы коллективизации на село были направлены значительные силы партийных кадров городов. После XV съезда партии на временную и постоянную работу в деревню было направлено 11 тыс. партработников. После ноябрьского пленума 1929 года в деревню было командировано еще 27 тыс. партийцев (их называли «25- тысячники»), которым предстояло стать председателями новообразованных колхозов. В течение 1930 года в сельскую местность сроком на несколько месяцев было направлено около 180 тыс. городских коммунистов и «сознательных рабочих» [107] .

107

Емельянов Ю.В. Сталин. На вершине власти. М.: Вече, 2003. С. 15.

Примечательно, что начали свою деятельность адепты колхозного строя даже не с раскулачиваний, а с борьбы против религии. Как отмечает современный коммунистический историк, «они видели в религиозности крестьян проявление диких суеверий и старались направить верующих на «путь истинный», закрывая церкви, мечети или иные помещения религиозного культа. Чтобы доказать нелепость религии, командированные горожане нередко издевались над верой людей, снимая кресты с церквей или совершая иные кощунства» [108] .

108

Там же. С. 16.

Коллективизация крестьянства являлась обязательным условием строительства нового общества. Не случайно в постановлении VII съезда Советов СССР, которое послужило основанием для разработки новой Конституции, подчеркивалось: «Коллективизированное более чем на 75% крестьянство превратилось в многомиллионную организованную массу» [109] .Сталин называл эту «организованную массу» «совершенно новым крестьянством»,принципиально отличным по своей мотивации и по своему положению от прежнего.

109

Жуков Ю. Иной Сталин. М.: Вагриус, 2003. С. 118.

Чтобы стереть саму память о том, каким был русский крестьянин, и был запущен миф о «бесконечном прозябании и страдании», мол, и не было у него никакой истории, а если и была, то только та, что сочиняли революционно настроенные пииты вроде Некрасова. В наше время этот миф не спешит умирать. Более того, он расширяется. Иные публицисты вспоминают о крепостном прошлом русского крестьянина, пишут о рабском прошлом большинства россиян и делают отсюда выводы чуть не об ущербности русской нации, которой надо отрешиться от своего прошлого и начать все с нуля....

Каким же на самом деле было русское крестьянство? В чем заключалась сущность «земельного вопроса» в начале XX века? Правда ли, что русский мужик кормил Европу? Попробуем разобраться.

Для начала нам необходимо будет совершить экскурс в прошлое, весьма далекое от рассматриваемой эпохи. Только так мы сможем понять, откуда взялись основные проблемы русской деревни в начале XX века и как они воспринимались самим крестьянством.

Поиски истоков уводят нас в XV век — время, когда князья из дома Ивана Калиты превратили великое княжество Владимирское и Московское в самодержавную русскую монархию. Новому государству потребовалась и новая армия. Войско должно было быть, с одной стороны, большим, так как в числе противников России были многочисленные татарские орды, а с другой — высокомобильным, так как военные действия приходилось вести поочередно на западном (против Литвы), северо-западном (против Ливонии и Швеции), южном (против Крыма) и восточном (против Казани) оперативных направлениях. Стране требовалась армия численностью до 100 тыс. хорошо вооруженных и экипированных всадников и надежный механизм ее обеспечения. Теоретически можно было содержать армию на денежном жалованье, как в это время стали делать в Европе. Однако европейские государства никогда не содержали столь крупных формирований, и к тому же уровень развития товарно-денежных отношений в России не позволял задействовать этот способ. Даже если бы у властей нашлось необходимое количество денежных средств, это жалованье было бы попросту невозможно потратить.