100 магнитоальбомов советского рока
Шрифт:
Гребенщиков ушел из сторожей и устроился руководителем художественной самодеятельности, куда и наведывался на пару часов несколько раз в неделю. Он еще не оформился в Союз драматургов (остроумная халява, найденная в свое время Макаревичем), но уже перестал сдавать пустые бутылки, брошенные в подъезде его дома. Другие музыканты тоже как-то выкручивались, оставляя львиную долю времени на музыку.
К этому моменту у Гребенщикова возобновилось интенсивное сотрудничество с Курехиным. Сергей наконец-то устроился на постоянную работу "по специальности", а именно: чуть ли не ежедневно молотил по роялю, выполняя обязанности профессионального концертмейстера на тренировках по художественной гимнастике. Как следствие всех этих таперских перегрузок его и без того безупречная клавишная техника превратилась в просто фантастическую.
Питерский Abbey Road - Александр
С конца весны 85-го года группа в составе БГ-Курехин-Титов-Трощенков начала репетировать новые песни вместе с гитаристом Андреем Отряскиным. В то время очередной "идеей фикс" Гребенщикова и Курехина был поиск нового гитариста, который не тянул бы одеяло на себя и при этом совпадал по духу с "Аквариумом". Отряскин уже давно потрясал их воображение - причем не столько техникой или скоростью игры на двухгрифовой гитаре, сколько оригинальным музыкальным мышлением, продемонстрированным им в составе арт-роковых "Джунглей".
К сожалению, первые пробные записи у Тропилло развеяли все планы "Аквариума" относительно предстоящего сотрудничества с Отряскиным. Блестящий концертный импровизатор, Андрей очень скованно чувствовал себя в студийных условиях. Он начинал волноваться, допускать интонационные промахи, и вскоре стало понятно, что данный проект - многообещающий по своему потенциалу - обречен на неудачу.
От сессий того периода в архивах остались не вошедший ни в один из альбомов "Аквариума" 15-минутный студийный вариант композиции "Мы никогда не станем старше", а также электрические версии песен "Трамвай", "Яблочные дни" и "Дикий мед". (Последнюю очень не любил Тропилло, считая ее текст "пустым бахвальством".)
Говорят, примерно в это же время Гребенщиков сочинил хуковый электрический номер со словами "картонный герой", на который, по слухам, впоследствии обиделся Кинчев. Позднее эта безымянная композиция "Аквариумом" не исполнялась - не по дипломатическим соображениям, а вследствие некоторой плакатности текста и стилистической близости данного опуса к манере игры группы "Алиса".
Завершение прикидочных записей совпало с началом крупного капитального ремонта, который бушевал в студии Тропилло в течение всего лета. Группа "Телевизор" в поте лица долбила в стене отверстие "для улучшения вентиляции", а все остальные музыканты приезжали в Дом юного техника, дабы засвидетельствовать свое участие в ремонте (читай - почтение к Тропилло), вбив в пока еще не разрушенные стены пару-тройку гвоздей. К августу это градостроительство наконец-то завершилось, и "Аквариум" приступил к записи последнего подпольного студийного альбома. Его рок-н-ролльный каркас составляли блюз "Змея", новая композиция "Она может двигать собой" и уже известная по фестивальным выступлениям "Жажда".
Открывавшая альбом "Жажда" выдавала изрядную порцию авансов: синтезаторные атаки Курехина, индустриальные шумы (музыканты колотили по железу и переворачивали его), игра Гребенщикова на специально расстроенной гитаре со спущенными струнами и церковный хор Полянского, фонограмма которого была найдена на одном из каналов пленки.
В студии вновь материализовался Ляпин, но всего на двух композициях: "2-12-85-06" и "Она может...". (К слову сказать, его эффектное соло в "Змее", продемонстрированное во время осеннего открытия сезона в рок-клубе, настолько потрясло присутствовавшую на концерте Пугачеву, что она тут же пригласила Ляпина в аккомпанировавший ей "Рецитал". Ляпин ответил отказом.)
"Аквариум" на фестивале Lituanika 86.
Большинство гитарных ходов были сыграны на "Детях декабря" самим Гребенщиковым - при непосредственном "продюсировании" Курехина. Особенно убедительно партии гитары смотрелись в "Снах о чем-то большем", а когда Тропилло не понравилось соло Гребенщикова в "Змее", музыканты отправили Андрея Владимировича на обед в пельменную
и в его отсутствие самостоятельно прописали необходимый трек."Я, в принципе, мог бы быть хорошим гитаристом, - считает Гребенщиков, который в "Детях декабря" играл на "Фендере", присланным ему в подарок Дэвидом Боуи.
– Но мне всегда не хватало времени для "повышения мастерства".
С песней "Сны о чем-то большем" (не попавшей впоследствии в "Музыкальный ринг" по причине "чрезвычайно опасного текста") произошла почти что мистическая история. После того, как на шесть каналов были записаны все инструменты и вокал, Гребенщиков, начитавшийся в английской музыкальной прессе о "системе найденных звуков" Брайана Ино, решил проверить два незаполненных канала. Поскольку запись производилась на списанную с "Мелодии" старую пленку, после продолжительной тишины внезапно возникли флейта и хор - в нужном месте, в нужной тональности, в нужном темпе и в нужном ритме. "Дар неба" - решили музыканты, включив это место в альбом без каких-либо изменений.
Притчей во языцех на "Детях декабря" оказалась композиция "2-12-85-06", сыгранная "Аквариумом" еще на III рок-фестивале и абсолютно не воспринятая публикой. Краткая история создания фактуры в этой песне заключалась в том, что Курехин с Гребенщиковым, заразившись приемами "тропиллизации", решили впихнуть в эту композицию максимальное количество информации. В ней присутствуют риффы Ляпина, псевдоямайский вокал Гребенщикова, частушки в исполнении Тропилло, убыстренный голос, саксофон Михаила Чернова, фонограммы шумов, сдвоенный и обратный вокал, а также великое множество замаскированных студийных эффектов.
Несмотря на подобные радости жизни, двумя основными композициями на альбоме обоснованно считались акустические "Деревня" и "Дети декабря". Волшебная скрипка Куссуля, ирландская дудочка Дюши и виолончель вернувшегося в родные пенаты Гаккеля создавали, казалось, единственно правильное оформление для доверительно-камерного гребенщиковского вокала.
"Когда мы придумали в "Деревне" этот скрипично-виолончельный ход и начали его репетировать, у меня возникло прочное ощущение, что мы попали туда, куда надо, - вспоминает Гребенщиков.
– Когда попадаешь в точную музыку, ты всегда ощущаешь это место - без привязки к тому, что происходит за окном. Это настоящее. Впоследствии такого "Аквариуму" удавалось добиться лишь дважды - в "Партизанах полной луны" и на "Великой железнодорожной симфонии".
Ближе к концу записи музыканты начали осознавать, что группа наконец-то сложилась - по крайней мере, на данной сессии. Прямо на глазах рождалась еще одна мифологическая грань "Аквариума", когда нечто наиболее значимое происходило не на концертах - как было до этого - а именно в студии. Дело дошло до того, что Курехин вопреки всем ожиданиям согласился играть в песне "Дети декабря", хотя ранее считалось, что лирические композиции ему противопоказаны по определению.
Действительно, БГ и компания создали абсолютно зрелую и уравновешенную работу. В ситуации, когда страна стояла на пороге перестроечной истерии, Гребенщикову, всегда чувствовавшему скорее куда дуют ветры, чем откуда, захотелось тишины осеннего леса и покоя умных мягких мелодий. В свою очередь, музыкантам наконец-то удалось совместить в студии таинственную герметичность раннего "Аквариума" с профессиональным демократизмом звукозаписи. Чудесным образом был достигнут идеальный баланс авангардизма в аранжировках и горного хрусталя в текстах. Курехинский сарказм клавишных, потусторонняя виолончель Гаккеля, беззащитная скрипка Куссуля, неправдоподобно красивая флейта Дюши создают ощущение силы и полной свободы.
Альбом "Дети декабря" стал одной из самых ярких работ в творческой биографии Пети Трощенкова. На пятый год службы в "Аквариуме" он поднабрался опыта в труднообъяснимых на первый взгляд ритмических рисунках и теперь демонстрировал прямо-таки европейский уровень игры. Петя не любил вслушиваться в тексты песен, зато доверял собственной интуиции. С позиций идеологии это не лезло ни в какие рамки, но с точки зрения музыкантов выглядело вполне естественно.
"Я точно знаю, как надо играть, - уверенно заявил Трощенков перед началом записи.
– Все будет нормально".