100 shades of black and white

– Тебе стоило позвать меня, чтобы не скучать в одиночестве.

– Я не… – Рэй не могла обернуться, потому что слишком нервничала, и это выдало бы ее. Даже голос, слабый и ломкий, разоблачал ее. – Я не скучаю. Просто не люблю танцевать. Не умею и поэтому не… не танцую.

Она не могла рассказать, что все свободное время в основном проводила то на одной, то на другой подработке, и на танцы не оставалось никаких сил. Да и желания.

Слишком уж сложно было находиться рядом с другими людьми. Даже сейчас, сидя за отдаленным столиком, она все еще чувствовала, будто ее затягивает в какую-то дыру, голодную и беспощадную, уже готовую смолоть ее в порошок вместе с остальными.

Хотя, скорее всего, и Рэй надеялась на это, просто сказывалась усталость. И слишком много спиртного, выставленного Финном в честь завершения нового проекта.

– Точно? Ну тогда я могу хотя бы посидеть рядом с тобой, – По был любезен. Черт, его улыбка была такой дружелюбной и располагающей, что Рэй чуть не прослезилась.

– А как же Финн? – она прекрасно знала, что творится между этими двумя. То, что было недоступно ей.

Близость.

– Он переживет. Могу же я передохнуть хотя бы парочку минут в обществе прекрасной девушки, не так ли? – По подмигнул и, хвала богам, ему хватило такта усесться напротив, а не рядом.

Шампанское в его бокале пенилось, и пузырьки щелкали о стекло, растворяясь в золотистой жидкости, и Рэй невольно вздрогнула, припоминая.

Тот же цвет.

Ей не пришлось отворачиваться. Или извиваться, словно она желает что-то поправить, а затем мельком коситься назад.

Чужое прикосновение к ее плечу было обжигающе холодным. Просто ледяным.

Здоровенная белая ладонь, мужская, с красивыми, даже слишком, пальцами на мгновение улеглась на ее обнаженное плечо, а затем убралась.

Владелец ее поравнялся со стулом Рэй, и ей стало совсем неуютно.

Обычно люди заставляли ее чувствовать себя беззащитной, но сейчас, глядя на мужчину, облаченного в черное, возвышавшегося над нею, Рэй почувствовала другое.

Мимолетная вспышка страха, пронзительная и острая, и вместе с тем желание потянуться следом. За этой ледяной ладонью, только что оставившей след на ее коже.

В противовес прикосновению взгляд его был таким же обжигающим. Золотисто-черные, раскаленные угли, по которым ей предлагалось пройтись босиком – вот каким был этот взгляд.

Мужчина ничего не сказал, только нетерпеливо дернул головой, требуя подвинуться вместе со стулом и дать ему пройти.

– Эй! – По вскинулся.

– Нет, все в порядке, простите… – и Рэй резко поднялась.

Хотя даже так, стоя на своих шпильках, немаленьких между прочим, она все равно не достала бы мрачному мужчине и до плеча, до того высоченным он казался.

– Простите, – повторила она снова как идиотка. Ее просто разрывало между двумя безумными желаниями – шарахнуться в сторону и сбежать, без причины, не объясняя ничего недовольно молчащему По, и сказать что-нибудь еще.

Говорить без умолку, только бы это ощущение притяжения не пропало.

Он принял ее нелепые извинения так же молча. Только дрогнули уголки рта, в неуловимой тени насмешки, и все.

Толпа приняла его черную фигуру с жадностью. Расступилась и снова схлестнулась, перекрывая широкую спину разноцветным вихрем блесток и россыпью волос.

Только тогда Рэй смогла выдохнуть. И опустить напряженные плечи.

В голове глухо стучала кровь, куда громче фоновой музыки, и ощущение было, будто ее только что вытащили на обрыв, оставив наедине с бездной, заглянуть куда она страшилась и одновременно желала больше всего.

Страх перед смертью был слишком притягательным.

– Что это было? – от По не укрылось ни ее состояние, ни выражение лица, которое Рэй постаралась как можно скорее скрыть за безразличной усталостью.

– Ничего.

Она могла лгать ему, могла лгать остальным, но только не себе.

Даже тело выдавало ее – руки, вцепившиеся в край стола, побелели. Шум в голове усилился.

Теперь там, вместе с ровной пульсацией крови, был еще и шорох. Шепот. Что-то неразличимое, почти незаметное, и все же это было.

Так звенит струна, туго натянутая, когда по ней ударяет палец. Так дрожит паутина, когда в нитях застревает новая жертва.

– Я должна идти, – Рэй повторила за своими мыслями. – Мне пора.

Слишком много света, разбрасывающего блики под потолком, слишком много шума, и даже лицо По казалось ей чужим. Буквально физически неприятным.

Он принадлежал толпе. А она нет.

И больше всего хотелось выйти наружу, где царит темнота и тишина. Чтобы услышать зов снова.

«Иди за мной»

– Но… Рэй… а как же Финн и…

– Я должна идти, – повторила она куда тверже. Желание вступить в людское море и посмотреть, как оно расходится по обеим сторонам, усилилось. – Прости. В другой раз.

Она никогда не вела себя так. Невежливо. И решительно, что несказанно бодрило.

Рэй была счастлива.

Тьма за входной дверью уже ждала ее, напоенная запахами и звуками, мягкая и бархатистая, какой она бывает только в августе.

Небо все еще казалось черным, хотя Рэй знала, что до рассвета не так уж и далеко. Она выбралась из клуба немного раньше обычного, но уже через час самое большее один край подденется тусклой каймой розового.

А затем наступит утро.

Но не сейчас.

Она шла легко, почти бежала, и каблуки совсем не мешали ей. Казалось, само тело готово вырваться из тесной клетки и воспарить ввысь, в черноту по-за границами фонарей.

Они отбрасывали длинные тени, искаженно-большие, и под одной из них ждал он.

Тот самый мужчина с голодным взглядом золотых глаз.

Хотя Рэй почему-то не было страшно. Ни капли. Может, ей самой хотелось этого. Втайне от самой себя. Сделать что-то немыслимое.

Как, например, сойти с границы света на тротуаре, и вступить в чужую тень.

– Я… – тихо начала она, покачиваясь на ставших неустойчивыми каблуках. Ощущение того, что она шла сюда словно жертва на заклание, стало нестерпимо сильным. – Я слышала тебя. Твой голос, – рука поднялась к вискам, и Рэй погладила себя по щеке. Так, как мог бы дотронуться до нее он. Самыми кончиками пальцев.

– Да? – его голос был насмешливым. Низким и довольным. – И что же он тебе сказал?

– Что это было неизбежно.