100 shades of black and white
Шрифт:
Написано сто лет тому, на ФБ, а выложено только сейчас)
Подбитый черный треугольничек, кувыркающийся в пустоте космоса, летел красиво. Наискосок, оставляя за собой жирную черную полосу дыма.
— Таки я тебя достал, — с кровожадным удовлетворением успел подумать Хакс прежде, чем взвыли обесточенные двигатели. Натужно и очень расстроенно.
Его истребитель дернулся, давая крен в одну сторону, а затем ухнул в штопор. С каждым ударом сердца, а сердце от тряски подкатило к самому горлу и там застряло, не давая дышать, приближая Хакса к неминуемой гибели. Конец щитам — конец его бесславной
— Зарраза! — Хакс дернул за рычаг, еще раз, но только создал себе ненужные проблемы. Двигатели на последнем издыхании загудели, пытаясь отсрочить падение, корабль тряхнуло, и в лоб впечатался край панели управления.
Хакс уже не видел, да и не мог видеть вспышки внизу, куда рухнул подбитый им кораблик. И совершенно не слышал свиста и рева гиперпространства, куда, следом за своей жертвой, упал и он.
Дыра схлопнулась, и через мгновение на ее месте уже ничего не было. А бой шел своим чередом.
И какого его вообще понесло искать Рена прямиком посреди боя с повстанцами? Его обязанностью было контролировать исход операции исключительно с центрального крейсера, а не носиться по всему полю боя в безымянном истребителе.
Ах да, Сноук. Это он сказал:
— Жизнь Кайло Рена зависит от вас. Спасите его любой ценой, иначе мы проиграем эту войну...
Хакс вздрогнул и очнулся, садясь на песке.
Ему было холодно, мокро, потому что ноги его лизал прибой. Вода залилась в сапоги и насквозь промочила всю одежду, включая шинель.
А еще Хакс понятия не имел, где очутился. Это была совершенно незнакомая ему планета: вода с розоватым оттенком, пахла она мерзко. Так что ноги свои Хакс убрал сразу же, и в голову пришла совершенно идиотская мысль: вот он очутился крифф знает где, а сейчас будет плясать голым, высушивая одежду. И можно только надеяться, что к ночи на ногах не выскочат пупырышки или другая зараза.
— А-а-а, в задницу, — и он принялся быстро расстегивать ремень на штанах, одновременно с этим пытаясь сдернуть ботинки. Может, в его истребителе найдется запасная одежда. Комбинезон какой, в который обычно засовывают бедняг пилотов: и так работа жаркая, так еще и задница потеет в пластике.
Истребитель!
Хакс застыл, не понимая, и почему же он не подумал об этом в первую очередь. Его не могло откинуть так далеко от корабля, учитывая то, что руки-ноги остались на месте. И почти без синяков. Ну, кроме здоровенной шишки на лбу.
— И как это я не сломал себе шею? — покосился он на здоровенную рытвину, кое-где повторявшую очертания брошенного в песок тела. След был недлинный и неглубокий. И заканчивался он неподалеку.
Ладно, раз ноги еще не начали отниматься или покрываться коростой, с забегом голышом можно было повременить.
Хакс хмыкнул, застегивая ширинку, заново натянул мокрые сапоги, внутри которых что-то мерзко захлюпало, и потащился в кусты.
Его помятый, искореженный истребитель покоился на дне небольшой запруды совсем рядом. Можно сказать, в двух шагах, и только из-за воды, поглотившей корпус наполовину, не начался пожар.
— Крифф! Да чтобы тебя... — выругался Хакс, заодно припомнив Рена, его бесконечное упрямство и любовь к приключениям на свою
задницу. Затем Сноука, приставившего генерала нянькой для взрослого амбала. И наконец отца, который когда-то отдал его в военную академию со словами: «Однажды ты станешь великим, сынок. Не подведи меня».— Не подведи? О да, папа. Видишь, вот теперь ты точно будешь мной гордиться, — и Хакс побрел по розовой воде, собираясь дойти (или доплыть, как получится) до верхнего шлюза.
А затем вскрыть. И так, чтобы сломанная конструкция не вздумала опрокинуться, накрыв собой.
— Ну же, дерьмо банты, — Хакс вскарабкался наверх корабля, опасно балансируя в воздухе, и рванул за рычаг.
Конечно, тот заклинило. Ну не могло не заклинить.
Хакс дернул снова, в этот раз упираясь сапогом в обшивку в качестве рычага. Что-то дзынькнуло и пролетело в нескольких миллиметрах от глаза, оставляя на щеке длинную царапину.
Кто там что-то говорил насчет целости и сохранности после падения? Надо было отрезать себе язык, если еще вздумается пошутить над судьбой.
Но несчастная дверь не смогла выдержать насилия над собой и все же открылась с громким чпоком. Хакса, естественно, понесло назад, и он еле удержал равновесие.
Вода каким-то криффом просочилась внутрь, может, дыра или при падении обшивка лопнула как орех. Так что все драгоценные вещи, так необходимые Хаксу, плавали посерединке рядом с крышкой.
Насквозь мокрый комбинезон пилота, обломки панели, еще какие-то металлические платы совершенно непонятного назначения. Ну и в качестве финального штриха — передатчик. С отошедшей задней стенкой и кучей вывернутых наружу проводков, как кишки какого-нибудь чудного животного.
Сил проклинать судьбу сегодня у Хакса больше не было.
Он молча закатал рукава рубашки, сам не особенно осознавая, зачем ему это. Сорочка была вся грязная, мятая, а один рукав наполовину оторвался. Но работа не ждала, и время было не бесконечно — если он переживет ночь в этом месте, можно будет считать себя невероятным везунчиком.
— Как же я ненавижу это все, — Хакс выудил из розовой воды залепленный илом шлем и скривился. Надеть на себя это или не менее загаженный комбинезон? — Чтоб тебя, Рен...
По итогам обыска оказалось, что у него практически не было воды — канистра с дистиллированной дрянью, используемой для промывки деталей, была сомнительного качества. Не отравится, так пронесет.
Еды — ноль. Абсолютный. Ни тебе завалящего сух-пайка в личном отсеке. Только мутная пленка ила, есть который Хакс пока побаивался.
Ящик с инструментами, наверное, придавило обломком крыла, и найти он его не смог.
А передатчик — его единственное спасение — требовал замены проводов, просушки. Или лучше вообще выбросить и поискать где-то новый.
Но пока Хакс занимался тем, что отдыхал после напряженной операции по спасению себя же от уныния. Он даже развел огонь, щедро плеснув топливом на щепки. И теперь просушивал над импровизированным костерком свой китель.
Пламя разгорелось моментом, наверное, из-за топлива, так что требовалось тщательно следить за одеждой — все же мятый китель был как-то попривычнее жаркого комбинезона. Роднее, что ли.