100 shades of black and white

Потому что давным-давно, еще маленькой девочкой отдала она куда больше, чем все, что было при ней, потерявшейся наследнице проклятого рода. Пришлось уступить ей свое тело и душу, заключив кровавый договор, да не просто с нечистой силой.

А с самим змеиным Королем.

Но маленькая была она, глупая. Давала слово, не подумав. Решила, что сможет обмануть его, скрыть следы свои, спрячется среди простых людей и вдруг забудет Король о той встрече, найдет себе жертв новых, побольше да повкуснее.

Хотя теперь одной луне ведомо, что сделал бы он с нею, коли нашел. Сожрал бы, наверное, в один присест, не подавившись. Как и поступали змеи с теми, кто нарушал свое слово.

Правда, амулет, отданный ей влюбленным другом рыцаря, не зря болтался сейчас на шее тяжелым камнем. Защищал он Рэй, накинув невидимую пелену удачи, что сопутствует всем влюбленным, что летают над землей, а не ходят по ней.

Такое сильное заклятие отведет любой взгляд, даже Короля змей.

До поляны, где и росли сонные цветы, распускавшиеся только один раз в месяц, питаемые ночным светом звезд и луны, такие белые, что могли посоперничать с облаками, было далеко.

Хорошо, если к утру доберется, а там ждать придется до следующей полуночи. Потому что раскроются цветы, показавшись из черной как уголь земли, только под мягким сиянием ночи. И нести их надо аккуратно и бережно, не то рассыплются в хрустальные пылинки, у самого сердца.

Она ступала легко, босыми ногами приминая сырую от тумана землю, стараясь не задевать шуршащие ветки, потому что знала, что почуют ее змеи. Вздрогнут, снулые от холода, и зашумят, разожмут крепкие кольца и поспешат к своему Королю, чтобы донести. Никто в своем уме в эту чащобу так просто не сунется, а если попробует, тут ему и конец придет.

Луна наливалась светом на чистом небе, набирала силу, готовясь к завтрашнему пиршеству, и справа зазывно блестело зеркало родника. Ослепительно рябило и звало к себе.

Возле воды Он бы ее не стал искать, и все же Рэй помедлила, пристально вглядываясь в траву под ногами — не наступить бы на холодное змеиное тело, свившееся в клубок.

О роднике ходила дурная слава. Старые бабки говорили, что тут из земли бьет ключ мертвой воды, способной зарастить любые раны, даже смертельные, а возле него другой исток — живой, чтобы поднять из мертвых то, что не живо. Но кажется этот родник только сильным колдунам, а для остальных — пруд прудом, трясиной затянутый, с водой черной как смола, и такой же горькой.

Ото сна зачарованного эта вода не спасла бы, но хотя бы спину рыцарю залечила. Да и Рэй самой не терпелось скинуть с себя одежду, зайти в родник и окунуться с головой. Смыть с себя все человеческое и стать самой собой. Последней из проклятого рода, уже не существовавшего на земле.

Так что ноги сами собой понесли ее туда.

Короля Рэй помнила совсем слабо. Скорее уж всплывал в ее памяти страх ночи, лес, казавшийся живым и голодным, а еще тихий шелест. Да только не листьев под ногам. Это были змеи, так много, что казалось, вся земля превратилась в живое мельтешащее покрывало из чешуи и тусклых желтых глаз. Гнали они ее прочь от подожженного замка, залитого красным цветом, подальше от криков и стонов.

Она была совсем маленькой, испуганной, проблуждавшей в лесу много дней в изодранной одежде, запятнанной кровью ее убитых родных. Была бы она взрослой, то жаждала бы мести.

Но Рэй хотела только одного — выбраться оттуда. Так сильно хотела, что ее услышали змеи.

Подползли еще ближе, словно греясь, а потом оплели ноги по колени, не давая сделать шагу.

Их Король был не человеком. Куда страшнее. Чернее лицом, ярче взглядом — как живой огонь. Острее клыками. И холодный как лед.

Она могла бы умереть тогда, но осталась жить, и только потому, что он позволил.

Она вынырнула из родника, чувствуя, как горит все тело, наполняясь новой силой, дикой и такой же яркой, как сама луна. Отжала мокрые волосы и выступила на берег, купаясь в мягком свете, чувствуя тепло, исходящее от земли. Осень пришла, и вместе с нею вязкий туман в низинах, терпкий запах влажной гнили, и последние остатки летнего жара разве что в земле теплились.

Но тогда, когда зашуршали кусты, зашипели сотней голосов, только потом судорожно дернулась, ища медальон, который должен был быть на шее, но он соскользнул при плавании и сейчас покоился на дне родника золотым камнем.

— Здравствуй, Рэй, — змеи свились в черный клубок, а затем превратились в подобие человека, укутанного в чешуйчатые одежды. Только очень высокого, большого. А больше в нем ничего не было человеческого.

В огненные глаза Королю смотреть нельзя было. Зачарует, утащит за собой под землю. А там сожрет, и останутся только белые косточки.

Но не смотреть Рэй не могла. Уж больно тянул ее его взгляд. Звал поднять глаза, подойти, поддаться.

— Долго тебя не было, — холодный и темный был его голос, сырой как земля болотная. Колючий, что иглы зарослей. И сердитый. — Но теперь не сбежишь. Плати, ведьма, за все время, что укрывалась ты от расплаты.

— Позволь мне попросить тебя, — сбежать бы ей, да некуда. За спиной лес да болота, а по краям родника собрались его верные стражи.

— Попросить? — рассмеялся Король, и ему вторили тысячи низких голосов, мужских и женских, шипящих на разные лады. — Снова?

— Трава мне нужна. Цветы сонные. А потом вернусь я сюда. Сама приду. И пусть будет, что будет, — не была Рэй робкой и трусливой, и в роду их лжецов никогда не было. Да и не так страшен он был теперь, змеиный Король. Только глаза, горящие нечеловеческим огнем, яростные, казалось, прожигали ее насквозь.

Голодно смотрели, заставляя закрыться руками, спрятать обнаженное тело, залитое лунным светом.

— Хорошо, ведьма, — наконец согласился Король. — Дам я тебе то, что просишь. Когда взамен оставишь мне столько крови, сколько дней ты от меня пряталась.

Холодный он был как камень ледяной. А руки как цепи — крепко обвились вокруг обнаженного тела, сминая человеческую плоть.

Но сделка есть сделка.

Зубы его, острые как кинжалы, блеснули и сомкнулись на ее шее, прокусывая. И кровь потекла по спине, теплая и сладкая.

Не солгал ей Король. Обернулся здоровенным змеем, втрое больше человеческого роста, скидывая с себя человеческую оболочку, понес ее обессиленную и слабую на себе в глубину леса, в самые заросли, извиваясь. И чувствовала Рэй, обхватив его за толстенную шею, как скрипят чешуйки под ее обнаженной кожей, как перекатывается все тело, холодное и твердое.

Не холодно ей было и не жарко. Выпил он столько крови, что разомлела она, превратившись в покорную тень. А когда луна спряталась за тучи, и все вокруг потемнело, наливаясь холодом, то свился Король вокруг нее, заснул, сжимая в своих кольцах, греясь от человеческого тепла.