100 shades of black and white

И прежде, чем на глаза падает пелена красного, вспыхивающая черными всполохами, отдающаяся гулом в ушах, говорящая о том, что до оргазма недалеко, он видит, как рука Рэй остервенело ходит взад-вперед, натягивая ткань серых штанов, растирая чувствительную точку.

Кончают они почти одновременно.

У Рэй гибкое тело, оно обвивается вокруг Рена, вжимаясь в жесткую и шершавую ткань плаща, трется о грубую ткань. Она стонет и стонет, потому что не может успокоиться.

Того яда, что бродит сейчас в теле, хватит еще на десяток оргазмов, каждый сильнее и острее предыдущего. И болезненнее.

Хотя Кайло не собирается просто смотреть на это. Он хочет участвовать.

— Раздевайся! — встряхивает он Рэй за плечи, потому что та снова забирается за пояс своих серых штанов, принимаясь удовлетворять себя. — Давай, снимай эти тряпки, — если она не поторопится, то он сорвет их сам. Не дожидаясь ее реакции.

— Нет, — наверное, это единственное, что она может понимать сейчас. — Я не хочу-у-у… — Рэй жалобно стонет, изнывая. — Останови меня!

— Поздно, — он не выдерживает и сдергивает с нее топ, задирая к шее вместе со спортивным бандажом. Его руки оставляют на загорелой коже белые отметины, и это выглядит еще более возбуждающе.

Первый раунд остается за ним. Кайло освобождается от ее ненужных штанов, стягивая к коленям, проверяет — Рэй влажная и хочет его, и входит так резко, что она всхлипывает, задыхаясь.

— Быстрее, — она сама тянется навстречу его члену, вряд ли осознавая, что может соскользнуть с края кресла и держится только из-за его рук. — Пожалуйста, — Рэй сама двигается, рвано и сосредоточенно. Ее тело похоже на натянутую струну, дрожащую в руках. — Еще…

Так она кончит быстрее, чем он. Этого Кайло допустить не может и выходит из нее, оставляя на полувсхлипе-полувздохе. И берется за бедра, переворачивая так, что Рэй не успевает опомниться.

Теперь его взгляду открывается ее задница, мягкая и манящая плавностью изгибов, ямочки на спине, которые хочется накрыть языком, лаская, и набухшие складки влагалища. Темно-розовые, ждущие его.

— Что… — ноет она, а Рен опускается на колени, хватается одной рукой за ее волосы, натягивая к себе, и другой опирается на подлокотник кресла.

Член стоит колом, и ему даже не надо помогать себе, чтобы войти в Рэй сзади.

Она извивается и вскрикивает, ей хочется сбежать, но она не может, зажатая между креслом и Кайло, который начинает толкаться в нее с силой.

Влажной тесноты, хлюпающей при каждом толчке, хватает, чтобы он потерял контроль.

— Тш-ш-ш-ш… — Рен отпускает ее волосы, чтобы закрыть рот ладонью. Кажется, Рэй кусает его, до крови, но он больше не чувствует этого. Ему слишком хорошо.

Подступающий оргазм напоминает помутнение рассудка. Кайло хочется причинить ей эту боль и блаженство, смешанные в одно, и он шлепает ее по заднице, заставляя подвывать в такт его ритму.

А потом его накрывает благословенной Тьмой, и Кайло теряется между реальностью и собственными воплощенными мечтами. Он слышит, как она кричит под ним, дергается, получив свой оргазм, не без помощи Силы и Уз, а потом обмякает.

Она приходит в себя внезапно, поднимаясь на руках и морщась.

Ее искусанное тело, исцарапанное, избитое и получившее свою дозу удовлетворения, напоминает кисель.

Оно еще помнит безумный третий раунд, который чуть не убил Рэй. И она тоже начинает вспоминать, заливаясь краской. Пытается прикрыть обнаженную грудь, всю в засосах, хотя вчера ночью Рен разглядел ее тело полностью. До самых мельчайших деталей. Это в ее духе.

— Что… что это было? — Рэй сипло шепчет, глядя на Кайло сквозь прозрачную стену. — Что ты со мной сделал?

— Ничего, Рэй. Ничего, кроме того, что ты сама захотела. И сама попросила, — Рен любуется ею, такой тонкой и хрупкой, заключенной в прозрачную огранку куба. Она его лучшая драгоценность. И дело даже не в Силе. Просто потому что она ему подходит. Вся. Такая, как есть.

И, чтобы насладиться ею, ему мало одной безумной ночи. Лучше, если у него будет вся жизнь.

Она не отвечает. Ей нечего ответить. Просто шмыгает носом и трет щеку, на которой до сих пор виднеется засохшая сперма. Его клеймо, от которого не так-то просто избавиться.

— Мне нужно в душ, — Рэй двигает ногами, собираясь встать, и они еле слушаются ее. Еще бы, вчера половину ночи она провела на коленях, как и положено его любимой игрушке. — Позволь мне…

— Я позволю, — кивает Рен. Ему и самому не помешает освежиться. — Но мы пойдем вместе.

— Нет! — вспыхивает она.

— Да. Иначе я оставлю тебя тут, а сам уйду. Выбирай, — он делает вид, что собирается подняться, и она стыдливо прикрывается снова.

А потом вздергивает подбородок:

— Пожалуйста, Рен.

— Вместе, — он ставит ее перед фактом. У нее не будет выбора с этого дня и на всю оставшуюся жизнь. Не тогда, когда дело касается их обоих.

— Ладно, — она ждет, пока он встанет, поправляя одежду, в которой все равно выглядит неуместно — плащ помят, и на нем виднеются белые следы. Подойдет к клетке и возьмет ее на руки.

Наверное, она хотела бы сопротивляться, или напасть на него, но у нее совсем нет сил.

И это стоит запомнить, думает про себя Кайло. Ему просто нужно держать ее в таком состоянии до тех пор, пока она не смирится.

— Нет, только не так, — она дергается, когда Рен вместе с нею подходит к двери, собираясь выйти наружу. Ей стыдно, что ее увидят такой. Обнаженной. Использованной. И покорной.

— Там никого нет, так что можешь расслабиться. Но даже если и были бы, одна мысль в твою сторону — и она стала бы последней в их жизни. Понимаешь? — ему нравится это ощущение.

Теперь она то, о чем он должен заботиться. Оберегать и хранить.

Его драгоценное сокровище.

— Пожалуйста, не надо, — она пытается увернуться, когда Кайло принимается растирать ее тело мочалкой, смывая следы вчерашнего секса. Он обнажен, как и она, так что Рэй прекрасно видит, как начинает подниматься его член, возбуждаясь от вида влажной кожи, истерзанной укусами-поцелуями.

— Ты не сбежишь от меня, Рэй. Не избежишь этого, — Кайло шепчет, понимая, что она прекрасно слышит это. — Так что у тебя нет выбора.

Он толкает ее на стену, заставляя выгибаться, и опускает руку вниз, указательным пальцем поглаживая клитор.

Рэй вскрикивает от боли, пытается его ударить, но с каждым движением у нее получается все хуже.

Ее стоны становятся слабее, тише и нежнее. И наступает момент, когда она поддается, открывая бедра, и тянется за его рукой.

Боль на ее прекрасном лице сменяется другой, голодной и жадной.