100 великих любовниц

Их свадьба тоже связана со скандальной историей. Известно, что в Политбюро ЦК КПК тогда раздавались голоса против развода Мао Цзэдуна с третьей женой — Хэ Цзычжэнь, которая в то время находилась на лечении в СССР, и особенно против женитьбы на женщине с сомнительной репутацией. Этот вопрос обсуждался даже на заседании Политбюро, однако Мао Цзэдун настоял на своём, заявив, что свою личную жизнь он будет устраивать так, как хочет, несмотря ни на что. Кан Шэн — земляк Цзян Цин — сыграл главную роль в урегулировании этого семейного дела. Он дал на Политбюро поручительство за Цзян Цин и с той поры стал её доверенным лицом.

Цзян Цин всегда в разговорах с журналистами стремилась снять с себя ответственность за развод Мао Цзэдуна с Хэ Цзычжэнь. «Когда я приехала в Яньань, Мао не жил со своей женой уже больше года. Они были разведены, и она лечилась в Советском Союзе». Цзян Цин описывала бывшую жену Мао, как упрямую и недалёкую женщину, не способную понять «политический мир Мао». Да, она признаёт, что Хэ вместе с Мао проделала «великий поход», но она, Цзян Цин, интуитивно и сразу постигла таинственный мир вождя.

Но и саму Цзян Цин постоянно мучила неуверенность в чувствах Мао к ней. Она помнила о печальной судьбе своих предшественниц, а их было три. Она знала, что Мао развёлся с первой женой, которая, правда, была навязана ему родителями. Затем он женился на дочери глубоко уважаемого им профессора. Она родила ему троих сыновей. Впоследствии эта жена была казнена гоминьдановцами. Третью жену он отправил в Советский Союз — якобы для лечения, а после возвращения заключил в психиатрическую больницу. Перед глазами у Цзян Цин были примеры бесчисленных разводов в высшем руководстве. У Лю Шаоци было шесть жён.

Но Цзян Цин была осторожна, и она была актриса. Она вышла замуж за Мао в 1939 году и стала лишь тихой и неприметной домохозяйкой. Это условие было поставлено Мао руководством коммунистической партии. Внешность молодой жены обманчива. Глядя на фотографию Цзян Цин в яньаньский период, видишь миловидную женщину, тонкую и гибкую как лотос, с нежной кожей лица и припухлыми губами. Цзян Цин начала играть ещё одну очень важную и убедительную роль. Она не просто жена — она его друг, соратник. В воспоминаниях о Мао Цзян Цин писала, что ни разу, даже по ошибке, не назвала его мужем или по имени. Она всегда называла его только Председателем. Она оберегала его, но не так, как оберегает жена любимого человека, а как оберегает секретарь своего высокопоставленного начальника. Ни на что не претендуя, она старалась лишь быть полезной ему во всей его деятельности. Незаметно в её маленьких ручках сосредоточилась немалая власть.

В 1960-х годах Цзян Цин вновь открыто вмешалась в большую политику и оказала немалое влияние на стиль и методы «культурной революции» в Китае.

Цзян Цин стала помощником Председателя по вопросам культуры и образования, другими словами — «патрульной культурной революции». Она теперь могла силой заставить всех забыть о её прошлом.

Цзян Цин раньше вообще ничего не рассказывала о периоде 1930-х годов. Эпизоды её биографии того времени дали повод нынешним китайским руководителям изображать её как женщину лёгкого поведения, которая приобщилась к коммунистическому движению по заданию гоминьдана.

Газета «Жэньминь жибао» уже после ареста Цзян Цин сообщала о том, что в период «культурной революции» она стремилась всеми средствами ликвидировать все следы своей прошлой деятельности. Так, в 1968 году Цзян Цин поручила своим агентам из секретной организации под видом «красных охранников» совершать обыски в домах, где могли находиться фотографии, документы, относящиеся к 1930-м годам, и уничтожать всё, что могло её скомпрометировать.

В 1964 году Цзян Цин встретила человека, которому было известно её прошлое. Она поспешно установила связь с агентом Линь Бяо и заявила: «Вам следует воспользоваться этими смутными временами и схватить моего врага. Если у вас есть какие-либо враги, скажите мне, я сама разделаюсь с ними».

«Врагов» у китайской культуры и Цзян Цин было много. Драматурги, артисты, учёные, литераторы, музыканты — те, кто ещё продолжал «служить горстке помещиков, кулаков, контрреволюционеров, правых и буржуазных элементов», противопоставляя себя пролетарской культуре.

Цзян Цин провозгласила «крестовый поход», который казался бы комичным, если бы не был чудовищным. В «культурном строительстве», вдохновляемом Цзян Цин, в основном действовали хунвэйбины. Цзян Цин не ведала сомнений, у неё самой не было никакого образования, если не считать трёх месяцев обучения в драматической школе в Цзинани в юности. При случае же она скромно признавалась в своём невежестве.

Цзян Цин выступала на митингах хунвэйбинов. В 1966 году она с восторгом объявила, что началась гражданская война, считая её единственным средством проведения пролетарских начал в духовную жизнь. Носители буржуазных начал должны были подвергнуться «революционной ликвидации». «С молотом в руке, — объявила она, — подняв сжатый кулак, я пошла в наступление на всё старое».

Особой гордостью Цзян Цин было создание образцовых спектаклей «янбань си». В 1972 году во время визита в Китай президента США Р. Никсона, Цзян Цин пригласила его на представление революционного балета «Женский красный батальон». Когда президент попросил назвать имена драматургов, композиторов и режиссёров, создающих подобные спектакли, Цзян Цин торжественно отвечала ему, что «они созданы массами».

«Культурная революция» вознесла Цзян Цин на вершину власти. Но жена Председателя стремилась к власти абсолютной, она мечтала стать «красной императрицей», преемницей 70-летнего Мао. Говорят, что, когда Мао умирал, кто-то услышал, как Цзян Цин сказала: «Мужчина должен отрекаться в пользу женщины. Женщина тоже может быть монархом. Императрица может существовать даже при коммунизме».

Теперь утверждают, что Мао предостерегал партию против попыток переворота со стороны Цзян Цин. В китайской печати писали, что Председатель Мао перед смертью со всей серьёзностью рассказал товарищу Хуа Гофэну историю о Лю Бане, который перед смертью осознал, что императрица Люй и другие из её клана вступили в заговор с целью предать страну и узурпировать власть.

Кончина Мао 9 сентября 1976 года (он умер неожиданно) привела к резкому обострению политической борьбы. Похороны Мао, которые были обставлены как национальная трагедия, не слишком долго занимали умы его наследников. Ещё не был решён вопрос о том, как поступить с останками — захоронить в земле, кремировать или забальзамировать, ещё не отзвучали речи, посвящённые погребальному ритуалу, как наследники попытались взять власть.

Цзян Цин и её приближённые были арестованы во дворце. Вскоре появились официальные сообщения о заговоре «банды четырёх» — Чжан Цуньцяо, Ван Хунвэня, Цзян Цин, Яо Вэньюаня, которые готовились наследовать Мао и установить «фашистскую диктатуру».

Падение Цзян Цин — «красной звезды» — было стремительным. Она враз потеряла всё: власть, политический вес и, главное, заманчивую перспективу повторить судьбу жён императоров Китая, которые наследовали их корону, их деятельность, их культ. Поражение было тем обиднее, что переворот подавили без всякой борьбы. За арестом вдовы «красного солнышка» не последовало никаких потрясений ни в партии, ни в государстве. Пожизненное заключение она отбывала сначала в тюрьме, а затем в хорошо охраняемом особняке. Её путь закончился петлёй: ранним утром 14 мая 1991 года Цзян Цин обнаружили повесившейся в одной из комнат её пекинской резиденции.