100 знаменитых символов Украины
Шрифт:
С 22 июня 1941 года Николай Амосов на военной службе. Вначале проработал несколько дней в комиссии по мобилизации, а затем был назначен ведущим хирургом в полевой подвижной госпиталь (ППГ-22–66). Война для врача, особенно для хирурга, — это колоссальная практика. «Я здорово насобачился на сосудах!» — вспоминал Амосов военные годы. А какой богатый материал для научных исследований! Именно в военные годы Николай Амосов написал свою первую диссертацию и представил ее в московский мединститут. Но каким же тяжелым грузом ложилась на сердце эта практика и эти исследования! За четыре года через руки хирурга прошло около 40 тысяч раненых. Около 700 из них умерли на операционном столе. «Огромное кладбище, если бы могилы собрать вместе, — писал Амосов. — В нем были и могилы умерших от моих ошибок».
Когда война закончилась, Амосов долго не мог уволиться из армии. Помог диплом индустриального института, благодаря которому он
Многие считали его поступок по меньшей мере странным. «Как? Уехать из Москвы, куда все так стремятся попасть, променять столицу на провинциальный Брянск?» Но Амосова как в молодости, так и в зрелом возрасте не интересовали столичные «прелести» (иногда весьма сомнительные). В Брянске он наконец-то нашел то, что искал: «Шесть лет прошли, как в сказке. Отличная работа, отличные люди: помощницы — врачи из бывших военных хирургов и администрация больницы. Но главное — работа».
Уезжать из Брянска Николаю Амосову очень не хотелось. Но куда денешься — жену перевели в киевский мединститут, да к тому же в Брянске, при всех преимуществах, не было возможности для роста. В 1952 году Амосов наконец решился и переехал в Киев, в клинику грудной хирургии Киевского научно-исследовательского института туберкулеза и грудной хирургии.
«Киев. Сначала все не нравилось: квартира — одна комната, хирургия бедная, работал в двух местах, больных мало, помощники ленивые. Очень тосковал, ездил в Брянск оперировать». Привыкнуть к новому месту, втянуться в работу было поначалу нелегко. К тому же сказывался характер Николая Михайловича. Жесткий, бескомпромиссный, требовательный к себе и окружающим, Амосов никогда не был, так сказать, «душой компании». Для него на первом месте всегда была работа, и только на втором… тоже работа. Даже семейные ценности для него долгое время были чем-то абстрактным: «В 1956 произошло событие: родилась дочь Катя… До того, за двадцать лет семейного стажа, потребности в детях не ощущал… Но как увидел это маленькое, красненькое, хлипкое существо, так и понял — кончилась свобода, уже не сбегу. Какие бы сирены не обольщали». Но при этом близко знакомые с Амосовым люди в один голос утверждают, что при всей внешней сухости и сдержанности внутри его души всегда кипели эмоции. Они не выплескивались наружу, практически всегда оставались внутри, но они были яркими. Ведь Амосов — это не только знаменитый врач, но еще и философ и писатель (его перу принадлежат книги «ППГ-22–66», «Записки из будущего», «Мысли и сердце», «О счастье и несчастьях», «Умные дети», «Голоса времен»). А человек пишущий, стремящийся донести свои мысли и чувства до читателя просто не может быть эмоционально пустым и равнодушным.
Николай Амосов — один из величайших в истории медицины кардиохирургов. Этот факт известен, наверное, любому мало-мальски образованному человеку. Многие знают о его писательском таланте, об увлечении философией и проблемами мироздания. Но немногие знают, что известность в медицинских кругах Амосов получил как легочный хирург. Первую свою высокую награду, Ленинскую премию (помимо нее Николай Михайлович был удостоен трех Государственных премий), он получил за операции по резекции легкого. И хотя в дальнейшем Амосов прославился как кардиохирург, он не оставлял ту область медицины, благодаря которой сформировался как врач.
Писатель, ученый, философ, кибернетик, врач, причем разноплановый — это все Амосов, един даже не в трех, а во множестве лиц. И все-таки главным своим призванием, главной жизненной страстью и предназначением Николай Амосов считал кардиохирургию: «Никакое из моих занятий не приносило мне столько неприятностей и столько счастья, сколько кардиохирургия». К проблеме болезней сердца Амосов обратился довольно поздно, когда ему было уже за сорок. Однако он сразу же добился потрясающих успехов. В 1955 году Николай Амосов создал и возглавил первую в Украине специализированную клинику сердечно-сосудистой хирургии. И вскоре эта клиника стала известна на весь Советский Союз — ведь там не просто лечили, там делали такое, что раньше казалось совершенно невозможным.
«Впервые, первый, основатель, родоначальник…». Наверное, любому ученому, да и просто человеку с амбициями, хотелось бы видеть эти слова в своей биографии. Быть первопроходцем очень почетно. Но и очень трудно. Особенно медику. Но настает момент, когда ученый оказывается перед выбором: или остановиться, ограничиться теоретизированием и экспериментами на животных, или идти дальше. А дальше — означает взять скальпель и провести операцию уже на человеке. Живом
человеке, пациенте, который ждет помощи. И конечно, спокойнее и проще не форсировать события, подождать — может быть, найдется кто-то другой, более решительный. Но у Амосова эта формула была не в чести, он всегда жил по другому закону: «Если не я, то кто же?»Взять, например, операцию по протезированию митрального клапана. Сейчас это если и не рядовая, то уж не самая необычная операция. Но ведь не так давно ее никто не делал, и нашелся человек, который наконец решился. Этим человеком был Николай Амосов. А известный ныне любому врачу аппарат искусственного кровообращения (АИК)? Идея АИК не принадлежала Амосову, впервые он познакомился с этой методикой в 1957 году во время поездки на конгресс в Мексику. То есть за границей АИК уже был и работал. Однако для пациентов Амосова это не имело значения. Сегодня для того, чтобы лечиться за границей, нужны деньги. Часто большие суммы, нередко — колоссальные. Но если уж вы решите эту проблему, то других преград в общем-то нет. А тогда, на рубеже 1950–1960-х годов, граница была на замке. В том числе и для больных людей. Какая «заграница», если есть лучшая в мире советская медицина? А если советские медики чего-то делать не умеют или нет нужного оборудования, то тогда… Амосов понимал — нужен свой АИК, нужна своя оригинальная конструкция. В 1958 году при Институте кибернетики был создан отдел биоэнергетики, где Амосов, собравший вокруг себя таких же энтузиастов, как и сам, отрабатывал схемы операций с АИК.
Наверное, если бы Амосов ограничился только этим, то и тогда он мог бы сказать себе: «Я прожил жизнь не зря». Но «сердечный врач» всегда руководствовался другим принципом: «Спешите жить!». И в медицине, и в других областях науки он никогда не ограничивался какой-то одной проблемой, кругозору и интересу к жизни этого человека можно было только позавидовать.
Не отставали от своего учителя и его ученики. В клинике сердечной хирургии (в 1983 году она была преобразована в Институт сердечно-сосудистой хирургии) впервые была проведена операция в барокамере, в 1973 году сделана первая операция по аортокоронарному шунтированию, впервые в медицинской практике применены компонентная инфузионная гомотерапия в хирургии, баллонная вальвулопластика при клапанном стенозе легочной артерии, хирургическая коррекция при тахисистолических формах аритмий, разработан метод фармако-холодовой защиты миокарда. И многое-многое другое, другие большие и малые открытия. Но мы не будем дальше утомлять читателя перечислением медицинских терминов. Как бы они не назывались, главное — в другом: все эти мудреные термины и названия означают спасенные жизни, здоровье, которое благодаря усилиям врачей удалось вернуть тысячам больных людей.
Время безжалостно, а сердце человеческое не вечно. Николай Амосов, вылечивший от сердечных недугов десятки тысяч людей, в 1986 году сам оказался на операционном столе. Ему вшили кардиостимулятор. Через месяц он вернулся и объявил сотрудникам: «Заседание продолжается!». А было ему тогда уже за семьдесят. Но, несмотря на возраст, Амосов продолжал оперировать. В декабре 1988-го, когда ему исполнилось 75, Николай Михайлович решил оставить пост директора Института сердечно-сосудистой хирургии. Последнюю свою операцию великий хирург сделал в 1992 году.
А ведь это нелегко — взять и уйти. Быть оторванным от привычного образа жизни, причем по собственной воле, и это после почти 60 лет работы в медицине. «Мне до сих пор снятся операции», — вспоминал Николай Михайлович спустя десять лет после того, как закончил оперировать. Все, жизнь закончилась, человек исчерпан? Да нет, конечно. С кем-то другим, может быть, так и произошло бы, но только не с Амосовым. Он провел свою последнюю операцию, ушел из института, но не ушел из науки. Продолжал консультировать своих молодых коллег, работал в нескольких ученых советах, писал книги. И продолжал экспериментировать, на этот раз над собой. В день своего восьмидесятилетия Амосов решил поставить эксперимент. Эксперимент, который многие считали едва ли не старческой блажью.
Спастись от старости невозможно (по крайней мере, пока). Но отодвинуть ее, замедлить процесс старения — в наших силах. Так считал Николай Амосов. «Генетическое старение снижает мотивы к напряжениям и работоспособность, мышцы детренируются, это еще сокращает подвижность и тем самым усугубляет старение». А чтобы мышцы были в тонусе, организму, даже сильно изношенному, нужны нагрузки. И тогда Амосов решил — необходимо увеличить ежедневные нагрузки в три раза. Гимнастика — 3000 движений, из которых половина — с гантелями, плюс 5 км бега — несколько лет ученый пытался строго придерживаться этой формулы. Не всегда получалось, успехи сменялись болезнями, ход эксперимента прерывался операциями. Но Амосов упорно продолжал начатое дело — эксперимент продолжался до конца, до декабря 2002 года, когда сердце великого экспериментатора перестало биться…