1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года
Шрифт:
— Вы меня спрашиваете?
Заговорщики вытащили его в центр комнаты. Да. Вот сюда. Павел по-прежнему рвался к камину. Они держали его за ночную рубашку и требовали отречения. Тут из коридора послышались шаги. Павел начал звать на помощь. Платон Зубов гаркнул: «Что ты орешь?» — и зажатой в руках золотой табакеркой ударил его в висок. Да так, что проломил ему череп.
— Выпьем за упокой души императора?
— Павел упал, и офицеры принялись избивать его ногами и тростями. Под конец они додушили его шарфом.
— К чему вы все это? Имеет ли это отношение к...
— Еще как имеет! Задумывались ли
— Если честно, то я никогда в жизни не думал над этим вопросом.
— В моем распоряжении есть архивная книга учета пошлин, взимавшихся на Петербургской таможне. Когда в страну повалили мальтийские кавалеры, то их имущество описывалось очень тщательно. Вплоть до какого-нибудь перстня. Даже у генерального магистра перетряхнули весь личный багаж. И только сорок две подводы, которые были ввезены слугами магистра, осматривать было запрещено. По личному указанию Павла.
— А что было на этих подводах? Никто не знает. И куда они делись тоже никто не знает. Вообще никто.
То есть вы считаете, что на подводах в Питер ввезли золото тамплиеров?
— Почему нет?
— Сорок две подводы золота?
— Ага.
— Это нереально. Вы представляете, о каких бабках идет речь?
— В том-то и дело.
Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.
— Допустим. Да-да. Я выпил до дна, а вы?.. Допустим, все так и было. Я готов даже поверить, что такое количество кэша можно провезти через всю Европу. Но где его хранить? А? Это ведь не кошелек, чтобы его спрятать под пол и никто не узнает. Это же, наверное, несколько тонн металла!
— Логично мыслишь! Не перейти ли нам на ты?
Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.
— Оглянись. Что ты видишь?
— Где?
— Здесь. Вокруг. Что видишь?
Ну, стены... вас... в смысле — тебя. Ты имеешь в виду, что я косой?
— Я имею в виду, что ты стоишь посреди Михайловского замка.
— И чего?
— А того! Налей. Ага.
Слышно бульканье и звон бутылок.
— Замок проектировали несколько лет. Сменили шестнадцать проектов. Причем каждый следующий был более дик, чем предыдущие. Ты ходил по этим коридорам, скажи: здесь можно жить?
— Ну, не очень, конечно, удобно...
— Здесь НЕВОЗМОЖНО жить! Дворец не приспособлен для жизни. Во-первых, он в любое время года абсолютно сырой. Императрица Мария Федоровна слегла от ревматизма через две недели после переезда. Наследники престола постоянно ангинили. Во-вторых — планировка. Это же ужас!..
— Короче! Каков же вывод?
— Павел и не планировал здесь жить. Замок строили просто как декорацию. Только как ширму, за которой можно спрятать золото тамплиеров.
— Оно до сих пор здесь лежит?
— Я надеюсь.
— (шепотом) Где-то здесь, да?
— Да.
— Дай прикурить.
— А здесь можно?
— Не знаю.
Сопение... Щелканье зажигалкой.
— Ну ладно. Убедил. Сокровища зарыли здесь. Но ведь их давно могли выкопать, логично?
— Логично. Но вряд
ли.— Почему?
Замок ведь только проектировали долго. А построили быстро. Архитектор, которому поручили работу, был спецом не по замкам, а по подземным коммуникациям. И за четыре дня до окончания строительства он умер. У архитектора разорвалось сердце. А строители (крепостные крестьяне) были в темпе переброшены в Сибирь.
— Понимаю.
— Когда Павла замочили, заговорщики пытались найти сокровища. Это видно по документам. Некоторых мальтийцев пытали. Одному залили в ухо три ведра кипятка. Но ничего не нашли. И из страны орден выгнали.
— Разве в ухо может влезть три ведра?
— При Николае Первом замок разобрали чуть не по кирпичикам. Отсюда в Зимний дворец вывезли весь антиквариат, выломали перекрытия, снесли крепостные валы. А сокровищ так и не нашли. И вот здесь начинается самое интересное. Да?
— Понимаешь, я ведь не просто так тебе все это рассказываю. То, что произошло в этой комнате двести лет назад, — это только начало. А вот дальше...
— Что?
— Дальше начинается такое дерьмо собачье, что ты...
— (визгливый женский голос) Что это вы тут делаете, а? Нет, что это вы здесь делаете?
— Погодите, мамаша!
— Милиция!
На этом фонограмма прерывается.
€ € €
От метро я позвонил жене, и она предложила вместе сходить в универсам.
Если бы третья мировая все-таки началась и ядерные цунами смели человечество с лика земного, то для возрождения цивилизации было бы достаточно всего одного универсама. Из него, как из оплодотворенной яйцеклетки, вырос бы новый универсум.
Есть ли рядом с вашим домом универсам? Любите ли вы универсамы так, как любят их обитатели моего микрорайона? Разбираетесь ли вы в них так, как умею я и умеет моя жена? Например, замечали ли вы, что во всех универсамах мира молочный и булочный отделы расположены как можно дальше друг от друга?
Дело в том, что обычный человек ходит в магазин в основном за хлебом и молоком. Если бы отделы располагались рядом то, в темпе отоварившись, клиент бы просто свалил. А так он побродит... посмотрит по сторонам... купит множество вещей... которые можно выкинуть сразу же после того как они оплачены в кассе.
Универсамы — это те самые киты, на которых все еще стоит наш мир. Стражи порядка. Заведения, неусыпно следящие за тем, чтобы все и всегда происходило правильно. Чтобы ты всю жизнь работал, зарабатывал деньги, потом выкидывал бы их на то, что тебе абсолютно не нужно, и начинал работать заново.
Ни я, ни жена не собирались валить из универсама, купив хлеб и молоко. Нас не нужно было уговаривать потратить лишние деньги, потому что за этим мы сюда и приходили.
Раньше люди посещали кино и музеи. Теперь в блочных новостройках не строят кино и музеев, так что, приходя с работы и переодевшись в красивое, все мы ходим в универсам. Туда, где тепло и светло. Светло ровно настолько, чтобы твоя обновка была видна всем. Единственные теплые и светлые места темных и сырых новостроек.
Жена рассказала, как двигаются ее дела с оформлением паспорта, и спросила, что нового у меня на работе. Я рассказал ей про Аркашу и про то, что мне отдали компьютер. Жена спросила, как компьютер — работает?