12 великих античных философов
Шрифт:
Видеть пришлось мне места, где раз шесть или семь отдаётся
Изданный звук, где холмы от холмов отражают немедля
Слово за словом, на них отвечая и вторя друг другу.
580 Эти места, по словам в соседстве живущего люда,
Служат пристанищем Нимф, козлоногих Сатиров и Фавнов [504] ,
Это они, говорят, затевают веселье и ночью
Шумно играют везде, тишину и покой нарушая;
Рокот доносится струн, и жалобно-нежные слышны
Звуки, какие свирель из-под пальцев певцов изливает;
Издали
Полузвериной качая венок из веток сосновых,
Часто поджатой губой скользит по стволам тростниковым,
Чтоб на цевнице его заливалася Муза лесная.
590 Всяких других измышляют они и страшилищ и чудищ,
Чтоб не подумал никто, что пустыни их даже богами
Брошены. А потому и слагают чудесные сказки, —
Или, быть может, ещё потому они так поступают,
Что человеческий слух до всяческих россказней падок.
Я продолжаю. Тебе удивляться нимало не надо,
Что сквозь преграды, глазам ничего не дающие видеть,
Звуки доходят до нас и касаются нашего слуха.
Часто, мы видим, идёт разговор за затворенной дверью,
Ибо, действительно, там по извилистым голос отверстьям
600 Может свободно идти, где для образов нету прохода:
Ведь расщепятся они, если эти отверстья не прямы,
Как у стекла, где проплыть может призрак любой без препятствий.
Кроме того, разлетается голос по всем направленьям,
Ибо одни из других голоса возникают: лишь только
Голос раздался один, как дробится сейчас же на много
Так же, как искры огня рассыпаются в новые искры.
Так в потаённых местах голоса постоянно роятся,
И раздаётся их звук, пробуждая окрестности всюду;
Призраки ж все по пути устремляются только прямому,
610 Как изначала пошли; и поэтому мы не способны
Видеть сквозь стены домов, голоса же оттуда мы слышим.
Впрочем, и голос, когда он проходит в замкнутые двери,
То заглушается всё ж и невнятно внедряется в уши,
Так что скорей не слова, а лишь звуки мы слышим при этом.
[505]
То, чем мы чувствуем вкус, – наш язык или нёбо, – нисколько
Более сложны для нас, при разборе их действий, не будут.
Вкус мы сначала во рту ощущаем, когда при жеваньи
Выдавим сок из еды, наподобье того, как из губки,
Если в руке её сжать, можно досуха вытянуть воду.
620 Далее, выжатый сок по проходам расходится нёба
И проникает в язык, по извилистым идучи порам.
Коль основные тела сочащейся жидкости гладки,
Сладко щекочут они и сладко касаются всюду
Влажных пространств языка, из себя выделяющих слюни.
Чувство, напротив, колоть и его раздирать начинают
Эти тела тем скорей, чем грубее они и шершавей.
Вкуса услада, затем, ограничена полостью нёба.
Если
же соки прошли через горло и ниже спустились,Нет услады уже, когда сок разошёлся по членам.
630 И безразлично, какой едою питается тело,
Лишь бы по членам могла разойтись переваренной пища,
А в животе бы всегда сохранялась должная влажность.
Ну, а теперь объясню, отчего для иного иная
Пища подходит и как то, что гадко иному и горько,
Может казаться другим чрезвычайно приятным и вкусным.
Разница здесь велика, и различие вкусов громадно:
То, что питает одних, для других служит ядом смертельным.
Так, если только змеи коснется слюна человека,
Сгинет змея и себя самоё, искусавши, прикончит [506] .
640 А с чемерицы, для нас служащей отравой смертельной,
Козы тучнеют и жир нагоняют себе перепёлки.
Чтобы понять, отчего это так происходит, ты должен
Вспомнить, во-первых, о том, о чём ранее мы говорили:
Что семена у вещей перемешаны многообразно.
Далее, все существа, что живут и питаются пищей,
Раз непохожи они по наружности и по породам
Все очертанья у них отличаются внешностью разной,
Значит, они состоят из семян точно так же различных.
Далее, коль семена отличны, должны различаться
650 Все промежутки, пути (что порами мы называем)
В членах повсюду, во рту и в самом, разумеется, нёбе.
Стало быть, надо одним быть поменьше, другим же – побольше:
И треугольны у тех они будут, у этих – квадратны,
Многие круглы из них, а иные и многоугольны.
Ибо, раз требует склад и движенье семян изначальных,
То непременно должны быть несхожи по складу и поры
И различаться пути, сообразно строению ткани.
Так, если сладко одним, что другому становится горьким,
То у того, кому сладко, должны, прикасаяся нежно,
660 Гладкие очень тела расходиться по нёбным проходам;
Наоборот, у того, кому это же кажется терпким,
Грубые в поры идут семена крючковатого складу.
Это поняв, ты легко разберёшься и в прочих явленьях.
Так, если жёлчи приток вызывает у нас лихорадку,
Или иная болезнь по причине другой нас охватит,
Тело приходит тогда в беспорядок полнейший, и всюду
В нём положенья свои изменять начинают начала;
То, что до этого нам подходило и было приятно,
Тут не подходит уже, а другое, напротив, отрадней,
670 Что, проникая, могло оказаться скорее несносным.
Смесь и того и другого во вкусе имеется мёда,
Как я об этом тебе говорил уже часто и раньше [507] .
[508]
Ну, а теперь я скажу, каким образом трогает ноздри запах.
Во-первых, вещей несомненно есть много, откуда