13 способов ненавидеть

"Молодцы, ребята", – подумал детектив и направился к подъезду.

Консьержки в нем не было, как сообщил Ваня. Алексей дождался очередного жильца и усердно изобразил сцену под названием "никак не могу найти ключи, будь они неладны". Жилец любезно придержал перед ним дверь, а Алексей в очередной раз подивился беспечной доброте, с которой люди пускают в дом посторонних. А потом изумляются, отчего домофоны не спасли их квартиру от воров...

На седьмом этаже царила тишина. Дверь Диковича оказалась простой, чему Алексей порадовался, даже если в последнее время он освоил технику открывания металлических дверей.

Справившись с двумя замками в считанные секунды, он оказался в квартире.

– Александра? – позвал он, но в ответ не услышал ни шороха, ни вздоха.

Все правильно, не станет милицейский грамотный человек держать пленницу в городской квартире, адрес которой так легко узнать, а замки так легко вскрыть... Он включил фонарик. В квартире имелось две комнаты и маленькая кухня – дом был старым, в двенадцать этажей, постхрущевское малогабаритное жилье. Обстановка оказалась совершенно спартанской – ничего лишнего. Лишь одна вещь поразила Алексея: на стене, над старым письменным столом с облупленной лакировкой – кажется, такую мебель делали в семидесятых, – висела картина. Вернее, не совсем картина: под стеклом, в рамочке, лежали, тщательно расправленные, два мужских зеленых носка. Два старых выцветших носка с растянутыми резинками и дырками на больших пальцах.

Алексей приблизился. На столе высилась стопка каких-то бумаг... Мамма мия, не "каких-то", – на столе высилась стопка фотокопий тех дел, которые выудил Алексей! С верхнего листка смотрела на него фотография красавицы Марины, фотомодели, чья сестра Маша так помогла детективу...

Он перебрал их все – ошибки нет, все двенадцать дел, включая последний, самый бредовый случай с ротвейлером...

Отчего-то покачав головой, детектив решил под конец заглянуть на кухню. А там...

Там ждал его еще один сюрприз. На маленьком шатком столике лежала записка, написанная мелким, косым почерком:

"Добро пожаловать, господин Кисанов! Извините, что не могу принять вас лично, – я занят. Поехал покупать яблоки для Александры – беременной женщине нужны витамины!"

Алексей снова покачал головой – то ли осуждая, то ли восхищаясь... И покинул квартиру.

Александра. 26 октября

...Александра думала весь день над его словами. Ей очень хотелось найти им возражение, умное и внятное, но она его не находила. По большому счету, в его словах была правда. Она снова вспоминала Тимура [8] – так и есть, она была для него предметом. «Предметом его любви»... Какое дикое словосочетание! Люди нашли абсолютно точные слова для обозначения тех самых отношений, о которых говорил Бенедикт, не подозревая при этом всю глубину их бесчеловечности...

8

См. роман Татьяны Гармаш-Роффе "Шантаж от Версаче", издательство "Эксмо".

Бенедикт появился на даче поздним вечером, часов в десять.

– Как вы думаете, Александра, любовь существует? – отдаленно прозвучал вопрос, сопровождаемый скрипом дверцы старого холодильника.

– Смотря что называть этим словом...

– Ну, не усложняйте. То, что обычно называют люди любовью.

– Люди обычно называют этим словом самые разные чувства.

– А вы, что вы называете этим словом?

– Я его стараюсь не произносить.

– Не доверяете ему?

– Примерно так.

– Это верх мудрости. – Он усмехнулся. – В той умной книжке, что я вам дал почитать, утверждается, что любви к другому не существует. Есть только отраженная от другого любовь к себе. Вот я и хочу узнать у вас: вы любите Кисанова?

– Да.

– Как это? Что вы чувствуете к нему, почему называете это любовью?

Она задумалась. Вопрос был непростым... Но Бенедикту действительно хотелось услышать ее ответ, она это чувствовала.

– Если честно...

– Мне нужно только честно! – донеслось из-за двери, на этот раз совсем близко.

– Так я и говорю: "если честно"... Жизнь моя сложилась так, что до Алеши мужчины меня не любили. Они хотели меня иметь. Я не имею в виду только сексуальный аспект, хоть это тоже... Я о другом... Психологическом, наверное, желании: подчинить, обладать, распоряжаться...

– Я как раз вчера вам об этом говорил. И Ки-санов ваш такой. Все люди одинаковы. Женщины хотят подчинить мужчину. Мужчины – женщину.

– Нет...

– Или она его, или он ее!

– Тоже нет...

– По-другому не бывает!

– Бенедикт... – Александра села на пол у двери, через которую велся разговор. – Бенедикт... Вы правы, конечно, люди часто пытаются установить в отношениях свое главенство... Я иногда думаю, что человеческие отношения в сфере эмоций вполне можно сравнить с бизнесом: есть бизнес, основанный на здоровом "ты мне – я тебе", то есть на взаимном обмене. А есть рэкет – вымогательство, насилие. Так примерно и в чувствах...

– "Ты мне – я тебе", так не бывает. Всегда один отдает больше, а другой его потребляет. Рэкет, как вы сказали. Это неизбежно.

– Избежно! Сложность только в том, чтобы найти такого человека, кото...

– Родителей, например, не находят.

– Разумеется, но потом, вырастая, вы сами выбираете, с кем дружить и кого любить. Делаете ошибки и учитесь на них, начинаете быстро распознавать сущность человека по первым же словам, жестам и выражению глаз...

– Родителей не выбирают!

– Да, но... Ну хорошо. У вас были в детстве проблемы, я понимаю.

– Вы ничего не понимаете!

Она промолчала. Да и что можно сказать ему в ответ?

– Вы мне так и не ответили, что у вас за любовь такая с Кисановым.

Она подумала некоторое время. Слова подбирались тяжело, но она чувствовала, что сейчас очень важно их найти.

– Мы дополняем друг друга. Ему плохо без меня, а мне плохо без него. Помните сиамских близнецов? С единой системой кровообращения? Это вот примерно так же. Мы два отдельных существа, но у нас единая система кровообращения.

– Непонятно. Объясните получше! Вы же журналистка, и вроде бы талантливая, как говорят, так найдите слова!

– Это очень трудно... Ну, например, когда я его обнимаю, я чувствую себя защищенной...

– То есть он вам отдает себя. Значит, вы его подавляете.

– Да нет же! Он тоже чувствует себя защищенным, когда обнимает меня...

– Он? От чего? От чего защищенным?!

– От "больших ветров"... Его жизнь – на ветру, то есть на неуютном перекрестке разных отрицательных событий... И я – я его дом. Убежище.

– Вы ему это внушили! Нормальный мужчина всегда живет на перекрестке "больших ветров"! Это его естественное состояние. А вы ему внушили, что он нуждается в вас!