13-й отдел НКВД. Книга 2

– Достаточно насмотрелась. Ты не похож ни на кого. И это вызывает у меня ряд сомнений.

– Бывает. Я – особенный.

– Заметила. Раз уж ты внезапно оказался нужен генерал-фельдмаршалу. Интересно, зачем?

– Ну, это лучше тебе у него спросить. – Очень интересно. Речь идёт о генерале. Не тот ли это самый фон Бок.

Дверь снова отворилась и в комнату решительно вошёл Мацкевич. В руке у него была бумага, которую он чуть ли не сунул под нос фрицу. Тот ее внимательно изучил, раздражённо прищелкнул языком, а потом подошёл ко мне и принялся развязывать руки.

Я тут же заткнулся. Совершать столь благое дело не мешал.

Фриц снял верёвку, раздражённо откинул ее в сторону, посмотрел на меня, а потом что-то отрывисто сказал на своем родном языке. Что-то сильно смахивающее на мат, и покинул комнату.

– Есть у меня предчувствие, мы не прощаемся. Иван. – Марта произнесла мое имя с каким-то многозначительным ударением. Оно ей будто ужасно нравилось, именно по ощущениям на языке.

– Возможно. Надеюсь, следующая встреча произойдет при гораздо более приятных обстоятельствах. – В свете изменившейся ситуации можно побыть даже милым парнем.

Красотка покачала головой с улыбкой, не знаю уж, что она имела ввиду и чему тут можно радоваться, а потом вышла вслед за удалившиеся немцем.

– Так… что дальше? – Мы остались вдвоем с Мацкевичем, соответственно, кроме него мне больше и спросить-то некого.

– Идём. – Генрих Эдуардович направился было к двери, но я, поднявшись со стула, крякнул, а потом плюхнулся обратно. Ноги затекли, да и общее состояние оставляло желать лучшего.

Мацкевич оглянулся, а затем вернулся обратно ко мне. Подставил плечо, помогая встать. Далее мы двигались, как настоящие боевые товарищи. Он шел рядом, закинув себе на шею мою руку. Очень хотелось пошутить, что жизнь крайне неожиданная штука. Кто бы мог подумать, будто мы окажемся в ситуации, когда этот человек практически потащит меня на себе. Но промолчал. Пока ещё не понятно что, к чему. А то, как освободили из этой милой комнаты, так и обратно могут засунуть.

– Генрих Эдуардович, Вы то какими судьбами здесь? – Мне на самом деле было интересно. А ещё вспомнились слова Натальи Никаноровны о том, что Мацкевичу ещё предстоит сыграть важную роль во всей этой истории. И вот как выходит, бабуля снова попала в точку. Несомненно, сейчас этому гражданину я обязан сменой дислокации. Если бы тогда, в старом доме, мне все же удалось избавиться от него, не понятно, как все сложилось бы в данный момент.

Генрих ничего не ответил. Хотя, пока мы шли, еле слышно бормотал себе под нос что-то невнятное, наподобие детской считалочки. Слов разобрать не получалось, даже несмотря на нашу удивительную близость. Но по ритмичности этих бормотаний, можно было понять, он будто стишок читает.

Вообще, конечно, мужик выглядел не вполне адекватным, это факт. Видимо то безумие, о котором говорила Наталья Никаноровна, прогрессировало все время. Вот тебе и книжечка. А что получил Генрих взамен? Да ни черта.

Мы вышли из здания на улицу. Вечерело, и учитывая время года, уже было темно. По двору сновали немцы, чуть в стороне от входа стояли несколько мотоциклов с люлькой. Чудно видеть этот транспорт. Последний раз встречал нечто подобное в деревне. Лет двадцать назад. Само строение, в котором меня держали, напоминало какое-то казённое заведение, типа отдела милиции или в таком роде.

Наше появление особо ажиотажа не вызвало. Пара фрицев глянули мельком, но, похоже, просто так никто левый тут бродить не может. Да и Мацкевича они будто знали, потому как на лицах отчётливо читалось узнавание. Генрих Эдуардович, выходит, личность тут популярная.

– Не то, чтоб капризничаю, но один вопрос. Далеко нам? Сами то Вы в теплом, а на мне только форма.

На улице и правда было холодно. Ощутимо холодно.

– Сейчас уже придем. – Ответил коротко Мацкевич и свернул за угол здания, из которого мы вышли. Я, естественно, продолжая телепаться на его плече, двигался по той же траектории.

Прямо перед нами оказался высокий дом. Этаж в нем наблюдался один, но само по себе строение напоминало этакий боярский терем. Даже ставни на окнах были резные. Мацкевич направился ко входу в это жилище. Открыл дверь, впихнул меня внутрь, через порог в обнимку мы бы не прошли, а потом снова взял под опеку.

Честно говоря, совсем не удивился, когда из дальней комнаты появилась Наталья Никаноровна. Вид она имела очень даже бодрый и довольный. На старушке имелся в наличие очередной костюм, пиджачок с карманами и длинная юбка, но зато теперь на ее шее висела лиса. Реально. Шкура лисы с лампами и мордой.

– А вот и Иван. – Бабуля отреагировала так, словно мы только недавно расстались и я не в казематах каких-то был, а чисто за хлебушком отлучился. – Видишь, даже за один день управились. Веди его сюда, Генрих Эдуардович.

Мой сопровождающий послушно направился в сторону, куда указывала Наталья Никаноровна. В итоге, мы оказались в комнате, сильно напоминающий люкс отеля в антураже древней Руси.

Посередине стояла огромная, королевских размеров кровать со столбиками и балдахином. Серьезно. В углу помещения виднелось не менее громоздкое трюмо с зеркалом в резной оправе. Рядом – шкаф, который можно использовать, как однокомнатную квартиру. Заходи – живи. Не представляю, сколько вещей туда можно впихнуть. Ещё дальше – два кресла с изогнутыми, украшенными львиными головами ручками. На полу – ковер. Здоровенный, ворсистый, темного цвета. Как апофеоз – высокая складная ширма, из-за которой торчал кусок ванной. Причем, судя по всему, размеры этой громадины соответствовали двум современным.

– Смотрю, Вы нигде не пропадете. В Москве апартаменты захапали. И здесь тоже не бедствуете.

– Люблю жить хорошо. Что поделаешь. – Бабуля указала Мацкевичу на одно из кресел, куда меня торжественно водрузили. Кстати, оно тоже значительно отличалось от стандартов, и в него, при желании, село бы ещё двое таких же, как я. Сам Генрих Эдуардович остался на ногах, только отошёл в сторону, ближе к окну, закрытому тяжёлыми гардинами с золоченым рисунком по темно-бордовому полю.

– Ну. Он цел, как видите. – Его слова предназначались бабуле, которая теперь стояла прямо напротив меня, изучая следы на моём же лице.

– Вижу. Цел. Но прийти в себя парню нужно. Иван… Так вышло… Совершенно случайно, оказавшись в гостях у господина фон Бока…

– Генерал-фельдмаршала… – На автомате поправил старушку.

– Ну, тебе он, может, и генерал, а для меня – господин. Пожилой женщине можно допускать вольности. Так вот. Сразу же встретились с Генрихом Эдуардовичем. Совершенно случайно. Нам, видишь ли, доводилось видеться в Москве пару раз.

Судя по словам бабули, Мацкевич ни сном, ни духом, что его драгоценный демон, которого он так хотел найти, сидит в Наталье Никаноровне. Потому как взгляд этого товарища был совершенно потерянный и на старушку с лисицей на шее, он смотрел исключительно, как на знакомого человека. Правда, не могу представить, где они встречались. И по какому поводу. В столице Никаноровна уже была сотрудником 13-го отдела. А Генрих бегал по городу в поисках книги и Иваныча.

– Совесть меня, знаешь ли, замучала. – Выдала бабка-демон. На эту фразу отреагировали мы оба, и я, и Мацкевич. У меня вырвался смешок, у Генриха просто глаза стали ещё круглее, хотя казалось бы, куда уж больше.

– А что такое, Наталья Никаноровна? С чего бы подобные странности? – Я даже не пытался скрывать сарказм.

– Ну, ты же понимаешь, нам нужно было прорваться сюда, к освободительной армии великого Вермахта. – Бабуля на долю секунды покосилась в сторону Генриха Эдуардовича, намекая мне, что данная пафосная фраза для него же, собственно говоря, и предназначена. Видимо, чтоб я ничего лишнего не ляпнул. – Пришлось воспользоваться твоей доверчивостью. Мы с Елизаветой очень благодарны, что ты подобрал нас на дороге. Помог. Даже удивительно было встретить такого парня в такой форме. Неиспорченного ещё.