13-й отдел НКВД. Книга 2

Наталья Никаноровна несла полную ахинею, но так понимаю, это была официальная версия нашего знакомства. Выходит, я типа ехал в Калинин с секретными пакетом и посадил к себе в машину двух малознакомых женщин. Да уж. Выполнение секретного задания – уровень «бог». Хотя, если сделать скидку на возраст, малый опыт, то, может, и прокатывает.

– Ты уж извини, что мы в качестве благодарности так с тобой поступили. – Бабуля скромно опустила взгляд, всем своим видом демонстрируя раскаяние.

– То есть, вот это – Я сделал жест, обведя рукой вокруг лица и намекая на его состояние, – Ваша заслуга?

– Ну, ты пойми. Нам же надо было тебя как-то сделать недееспособным. – Наталья Никаноровна прижала ладони к груди, отчего лисица, висевшая на ее шее будто приподняла свою голову, уставившись на меня крупными бусинами, которые заменяли глаза.

– Ничего себе… Вы подошли к этому вопросу ответственно. – Вот к месту вспомнишь поговорку, с такими друзьями врагов не надо.

– Давайте ближе к делу, – Подал голос Мацкевич. Он нервничал и переминался с ноги на ногу.

– Хорошо. Так вот. Когда тебя уже тут из машины то вытащили, Генрих Эдуардович случайно увидел и узнал. Расспросил меня, откуда ты взялся. И вот что выходит, Иван, наш добрый друг… – Бабуля посмотрела на Мацкевича. Я тоже. Выражение его лица быстрее ассоциировалось с любым другим словом, но уж точно не с тем, какое использовала Наталья Никаноровна. Дружбой там и не пахло. Однако, бабуля продолжила. – Ты должен что-то Генриху Эдуардовичу. Говорит, какая-то важная вещь, принадлежащая ему, оказалась у тебя. Так вот он согласился помочь в обмен на эту вещь. Даже фон Бока уговорил. Уж не знаю как.

Мы оба снова обратили свое внимание на Мацкевича. Тот от столь пристальных взглядов начал ещё активнее топтаться на месте. Очевидно, пояснять нам свою тактику с генералом этот тип не собирался. Хотя, предполагаю, все опять же сходится книге. Не вижу других причин, чтоб немецкий полководец, имеющий целью разгром советских войск, вдруг внезапно проявил душевную доброту и лояльность. Должна быть весомая причина, по которой он бы разрешил Генриху забрать меня из рук маньяка в перчатках.

– Так что, Иван? – Наталья Никаноповна буквально буравила меня взглядом. Она весьма красноречиво намекала на какой-то определенный ответ.

– Есть одна штука. Только ее оставил в Москве. Не таскать же с собой по полям. – Я постарался, чтоб голос звучал правдоподобно.

Мацкевич буквально расцвел, услышав желаемое. Даже волосы вроде прилегли обратно, а безумный блеск глаз стал чуть тише.

– Где она? – Он до ужаса напоминал мне в этот момент человека, который очень долго шел по пустыне, лишенный какой-либо влаги, а теперь ему сообщили, в каком направлении колодец. Такое чувство, что рванет в сторону столицы прямо сейчас. Пешком.

– Говорю же. Оставил в Москве. Припрятал надёжно. Чтоб вытащить из тайника, надо вернуться самому. Объяснять местонахождение и не могу, и не хочу. Расскажу, а меня он – Я кивнул на Генриха, опять фашистам сдаст. Поэтому, не обессудьте, но расклад такой. Я возвращаюсь в город, достаю необходимую вам, Генрих Эдуардович, вещь. Ну и все. На этом история заканчивается обоюдным счастьем.

– Хитришь?! – Мацкевич вдруг резко сорвался с места и подскочил прямо ко мне, наклонившись при этом так, чтоб наши лица оказались на одном уровне. Настолько близко, что я мог рассмотреть, как пульсируют его зрачки. Честное слово. Они будто жили своей, самостоятельной жизнью, отдельно от всего организма. Я, конечно, не врач и даже не патологоанатом, но однозначно у старины Генриха очень большие проблемы со здоровьем.

– Нет. И… отойдите подальше. Вы меня нервируете. Своим странным поведением. – Мацкевич пару минут смотрел мне в глаза, а потом все же вернулся на исходную позицию. – Хочу гарантий. Поэтому, договор такой. Мне нужно неделю хотя бы, дабы прийти в норму, в таком виде не могу появиться. А афишировать свои каникулы в гостях у немецкого генерала вообще не планирую. Так понимаю, Калинин взяли целиком? Могу сослаться на то, что попал в мясорубку и так далее. Добирался пешком, туда-сюда. Обратно на машине с ветерком не явишься. К стенке тоже, знаете ли, не хочется. Вот уже на месте, в Москве, все отдам. Тайник только мне известен. Больше никому. Вам, Генрих Эдуардович нужна эта… вещь. – Не стал называть вслух, что именно за вещь. По легенде бабуля о ней не знает. – А мне нужна сохранность и целостность дорогого сердцу организма. Вот давайте договоримся. Я свои условия озвучил.

Мацкевич задумчиво принялся жевать губы. Книгу ему хотелось безумно, но и мне он, похоже, не сильно верил. А вот Наталья Никаноровна прямо посветлела лицом. Видимо, я все сказал верно.

– Хорошо. – Выдал, наконец, Мацкевич. – Тогда сделаем так. Несколько дней проведешь здесь. Пока немного части красной армии отойдут. Точнее, их остатки. Потом в Москву отправимся вместе. Я знаю, как пройти, не привлекая внимания.

Глава 17

– Ну, а теперь, Наталья Никаноровна, поговорим, наконец, откровенно. Так сказать, по душам. Без свидетелей. Очень внимательно слушаю Вас. – Едва Мацкевич вышел из дома, я решил не затягивать и использовать козырей. Пока ещё что-то не приключилось.

Тем более, не известно, на сколь долго Генрих Эдуардович покинул наше общество. Есть ощущение, от Иваныча этот товарищ вообще бы не отходил, если бы мог. Он смотрел на меня с безумным блеском в глазах и восторгом. Реально, будто тот самый персонаж из известной трилогии, который готов перегрызть горло любому ради кольца. Сейчас в роли золотой штуковины выступал я. Этот ненормальный, судя по всему, собирается бдить рядом двадцать четыре часа. Лишь бы не выпускать меня из поля зрения.

С горем пополам бабуля, которая тоже вполне понимала, что нам с ней надо переговорить наедине, выпроводила его за доктором, объяснив это все тем же чувством вины. Мол, спать не может, как ее совесть мучает. Практически покалечила спасшего их с внучкой парня. Как только за Мацкевичем закрылась входная дверь, я, собственно говоря, и задал сильно волнующий меня вопрос. Похоже, это было не совсем то, что Наталья Никаноровна планировала услышать.

– О чем речь, Ванечка? – Бабка-демон выглядела столь искренне, что не знай я ее в тех ситуациях, в которых уже успел узнать, ей-богу, поверил бы. Ещё дебильная лиса на шее. Так и казалось, что эта тварь сейчас поднимет свою башку.

– О наших планах, Наталья Никаноровна. – Ответил ей таким же «сюсюкающим» тоном. Разговаривает, как с дурачком, чесное слово. Ванечкой стал вдруг. Ты погляди.

– Так они известные, радость моя. Надо сведения получить, наивысшей секретности. Чтоб наша доблестная Красная Армия не только врага отбила, но и пошла в наступление. – Лицо у бабули даже как-то покруглело, пополнело. Стало такое… По-деревенски простое, словно румяный блин. И взгляд – сама честность.

– Вы, Наталья Никаноровна, это хрень можете прививать Тихонову. Мацкевичу можете что-то подобное рассказать. Даже Лизе. Но я, Наталья Никаноровна, сделал один очень важный вывод. Есть у Вас очаровательная особенность. Когда Вы что-то говорите, под этим самым «что-то» сто процентов скрывается ещё парочка слоев, сильно отличающихся от внешнего. Понимаете, о чем я? И вот сейчас, в данную секунду имею твердое убеждение, что, дико извиняюсь за грубость, брешете Вы, радость моя. А я уже задолбался от ваших выкрутасов. Хочу знать все, как есть.

Ну, да. Пошел ва-банк. Но и плясать под ее хитрожопую дудку надоело.

Бабка – демон вытаращила на меня глаза, даже начала подергивать нижней губой. Типа того и гляди заплачет. Потом одним пальцем провела по нижнему веку, вытирая несуществующую влагу.

– Что ж ты, Иван… Как же так… После всего, что между нами было… Эх… Я к тебе, словно к сыну родному…

– Хватит! – По-прежнему сидел в кресле, куда меня благополучно устроил Мацкевич. Не было сил стучать кулаком или топать ногой. А очень хотелось. Потому как этот цирк-Шапито бесил до ужаса. Но ещё больше бесило, что бабка – демон продолжает упорно считать меня идиотом и, соответственно, делать из меня идиота.