1356

– Кто?

– На прошлой неделе здесь был монах. Он сказал, что англичане поскакали куда-то на север от Лиможа.

– А где Лимож?
– поинтересовался Томас.
– Бурж к востоку или к западу от Лиможа?

– Насколько я знаю, к северу, - ответил сир Анри, - но что-то мне подсказывает, что и к востоку. Можешь спросить отца Левонна. Он много путешествовал.

Томас попытался мысленно нарисовать карту неизвестной территории и заполнить ее в соответствии со своими неясными представлениями о том, где находились армии. Он знал, что французы собирали свои силы, и что люди с юга Франции собирались в Бурже, в то время как северяне под командованием короля наверняка собираются где-то неподалеку от Парижа.

Но что насчет принца Уэльского? Он предпринял очередной набег, разрушительный поход черед сердце Франции, оставляя за собой сгоревшие фермы, разрушенные мельницы, перерезанный скот и руины городов.

Набег был жестоким и безжалостным, но он лишал врага средств. В конце концов, если французы захотят остановить англичан, им придется выйти за стены своих замков и крепостей и сражаться, и тогда полетят стрелы. Сотни и тысячи стрел с гусиными перьями.

– На твоем месте, - сказал сир Анри, - я бы пошел на запад. Сначала в Лимож, потом до Пуатье, а оттуда продолжай двигаться на север до Тура. Где-нибудь наверняка натолкнешься на принца.

– Пуатье находится в Пуату?

– Конечно.

– Человек, пытавшийся ослепить Женевьеву, может находиться там, - произнес Томас и не стал добавлять, что там может находиться и Злоба, он даже не был уверен, что верит в ее существование.

– Как насчет Дженни?
– спросил сир Анри.
– Она останется здесь?

Томас покачал головой.

– Святой Павел сказал, что жена должна слушать мужа своего, но никто не додумался объяснить это Дженни.

– Что с ее глазом?

Томас скривился. Женевьева соорудила себе кожаную накладку на глаз, которую ненавидела, но предпочитала ее молочной белизне поврежденного глаза.

– Брат Майкл считает, что можно оставить глазное яблоко, но глаз ничего не видит, - он пожал плечами.
– Она думает, что стала уродливой.

– Дженни не может стать уродливой, даже если постарается, - галантно заявил сир Анри.
– А что насчет брата Майкла? Ты возьмешь его с собой?

Томас ухмыльнулся.

– Он в твоем полном распоряжении. Дай ему арбалет, он сможет выпустить пару болтов, не убив себя.

– Тебе он не нужен?

– И смотреть, как он страдает по Бертийе?

Сир Анри хихикнул.

– Боже, как он быстр!
– он наблюдал за сиром Роландом де Верреком, сражающимся сразу с двумя, парируя их удары своим молниеносным мечом.

Казалось, что у него это получается совсем без усилий, хотя те двое атаковали, напрягая практически каждый мускул, чтобы достать его.

– Он поедет с тобой на север, - сказал сир Анри.

– Да, он этого хочет.

– Знаешь, почему? Он больше не хочет быть рыцарем-девственником.

Томас засмеялся.

– Это легко исцелить. Удивлен, что до сих пор этого не случилось.

Сир Анри наблюдал, как дерется Роланд.

– Он просто удивительный! Как он отбил тот удар?

– Мастерство, - заметил Томас, - и практика.

– И непорочность, - добавил сир Анри.
– Он верит, что его мастерство покоится на непорочности.

– Боже, я должно быть, такой слабак! Правда?

– Что значит, ему придется сделать Бертийю вдовой до того, как он сможет на ней жениться, он не хочет терять девственность до женитьбы.

– Боже ты мой, - воскликнул Томас, - правда что ли?

– Он говорит, что они обручены. Разве можно обручиться с замужней женщиной? В любом случае, он разговаривал с отцом Левонном и рассчитывает, что сохранит свою непорочность до свадьбы, но чтобы жениться на графине, сначала ему придется убить мужа.

– Надеюсь, отец Левонн объяснил, что Лабруйяд, скорее всего, не умрет во время битвы.

– Нет?

– Конечно нет. Он слишком богат. В качестве пленника он стоит целое состояние. Если дела пойдут плохо, он просто сдастся в плен, и никто не откажется от огромного выкупа ради того, чтобы помочь Роланду де Верреку потерять девственность.

– Не думаю, что наш рыцарь-девственник на это рассчитывает, - сказал сир Анри.
– А как насчет сира Робби?

– Он поедет со мной, - ответил Томас мрачно.

Сир Анри кивнул.

– Ты ему не доверяешь?

– Скажем так, я хочу, чтобы он находился в поле зрения.

Сир Анри помассировал лодыжку.

– Его человек отправился обратно на север?

Томас кивнул. Скалли захотел вернуться к лорду Дугласу, и Томас поблагодарил его, дал кошель с деньгами и позволил отправиться на север.

– Напоследок он сказал, что с нетерпением ждет, когда сможет меня убить, - сказал Томас.

– Боже, он просто чудовище.

– Чудовище, - согласился Томас.

– Думаешь, он доберется до французской армии?

– Я думаю, что Скалли смог бы и через ад проскакать нетронутым, - ответил Томас.

– Это шотландское имя? Скалли?

– Он сказал, что его мать была англичанкой, - объяснил Томас, - и он взял ее имя, потому что она не знала, кто отец. Ее взяли в плен в Нортумберленде во время набега шотландцев и изнасиловали по кругу.

– Так на самом деле он англичанин?

– По его мнению, нет. Я лишь надеюсь, что мне не придется драться с ублюдком.

Потом последовали два дня подготовки, когда луки натирали ланолином, подстригали и поправляли перья у сотен стрел, чинили сбрую, затачивали мечи и топоры и пытались заглянуть в будущее, гадая, что оно готовит.

Томас не мог выбросить из головы битву при Креси. Не то чтобы он хорошо помнил что-либо кроме хаоса сражения, вопящих лошадей и людей, стонов умирающих и вонь испускаемого ими дерьма по всему полю битвы.

Он вспомнил шум тысяч стрел, срывающихся с тетивы, француза в шлеме, похожем на свиное рыло, украшенном длинными красными лентами, и как эти ленты красиво закрутились, когда воин свалился с лошади и умирал.

Вспомнил гром французских барабанов, ведущих всадников на смертоносные клинки, и боевых коней, ломающих ноги в специально вырытых для этого ямах, вспомнил гордые знамена, лежащие в грязи, вой женщин, собак, пирующих над выпотрошенными солдатами, и крестьян, крадущихся в темноте, чтобы ограбить трупы.