15 лет и 5 минут нового года

— Бабушка, я буду поздно. Не переживай.

— Хорошо.

Уверена, что бабушка пошла за корвалолом, но маме по телефону сказала, что я уже дома, устала и сплю.

Я действительно устала. От того что спала… Со Знаменевым. Он сидел напротив в пустом кресле и смотрел, как моя голова превращается во взрыв на макаронной фабрике. Я не боялась за результат. Надо мной колдовали сразу три тетки. Подо мной был вымыт пол и застелен свежей программой телепередач.

— Девушка, может, передумаете?

Я стрельнула взглядом в сторону Игоря: лицо Знаменева осталось непроницаемым. Это твое решение, рыжая. Твое. А мне пофиг… Не понимает, что я делаю это исключительно ради него… Отдаю самое ценное, что во мне есть — волосы. С другим ты, может, и возиться не захотел бы. Не все парни мечтают быть первыми — другим подавай в девушках опыт. Зачем тратить силы на обучение? Пусть заочно по книжкам учатся! А ко мне на практику ходят…

— Режьте, это для хорошего дела. И я никогда в жизни не ходила со стрижкой.

И никогда не выходила из парикмахерской на ватных ногах. На усталых — да, каждый божий день. Но с таким разочарованием впервые.

Дождь не лил, но моросил знатно. Не мокрый снег и все равно противно. У меня ни зонтика, ни шапки. Все осталось в машине. А капюшон по дури перетянула шарфом. От страха, от нервов, от ужаса, увиденного в зеркале. Такая страхолюдина ему точно не нужна…

Высушенные феном остатки волос тут же намокли и приклеились ко лбу. Игорь не подумал сбегать за зонтом или подержать у меня над головой пакет с волосами.

Я уже уселась в пассажирское кресло и даже пристегнулась, а Игорь по-прежнему возился в багажнике с пакетами наших волос. Волосы важнее. Важнее меня. Намного! Они-то нас и связали, но совсем не морским узлом. Достаточно оказалось одного чика ножницами, чтобы развязать Гордиев узел…

— Малина…

Я мгновенно повернулась к водителю, когда тот наконец пристегнулся.

— Помнишь, у Булгакова? Королева в восхищении. Вот и я в восхищении. Честно. Это крутой поступок.

Мое лицо осталось непроницаемым. Врет.

— Плохо подстригли, да? Ну… Мама перестрижет. Хотя мне нравится. Мне все в тебе нравится.

Врет. Я стала выглядеть ужасно. Как самая настоящая птушница. Только оранжевой помады не хватает. Куплю… На зарплату. Он заплатил теткам, но не мне. Вру, колготки купил! Ничто не вечно под луной, кроме колготок! Традиции не нарушаются…

— Круто — это когда парень отращивает длинные волосы и терпит насмешки от окружающих. А это так. У меня волосы сами по себе такие… Здоровые…

— Значит, быстро отрастут.

Значит, мне со стрижкой точно ужасно. Да я и сама вижу! Только ему не скажу…

— Просто. Не знаю. Мама меня убьёт.

— За меня или за волосы?

Мне хотелось плакать. Идиотка… Он ведь запомнил тебя именно по волосам. А сейчас ты действительно выглядишь крашеной дурой!

— Про тебя я не расскажу.

Рассказывать нечего. Рассказывать стыдно.

— Ну чего так убиваться? Жалеешь?

Что с тобой переспала? Нет… Про волосы — да. Безумно!

— Так вырастут. А я к тому времени научусь целоваться с девушкой с длинными волосами… Обязательно научусь. Обещаю.

Дура Малина, какая же ты была глупая на пороге своего двадцатилетия! На какую-то долю секунды поверила, что станешь его девушкой по-настоящему. Единственной. А он же нарочно твоё имя не назвал. Девушек много и не все со стрижками ходят.

19. "Те же яйца, только в профиль"

Как же мне влетело тогда от матери… За волосы! Были бы чуть длиннее, непременно бы оттаскала за вихры! С бабушкой до этого обошлось без крика. Она тихо спросила:

— Он того стоит?

Как? Как она поняла, что это было сделано для него?

— А при чем тут он? — глупо выгораживала я дуру внутри себя. — Я просто… Просто поняла, что… Что могу так же подарить кому-то надежду… У меня же волосы такие солнечные…

Да, только ты была тогда мрачнее тучи. Ты не верила, что он приедет или даже просто позвонит. Бабушка лишь головой покачала, а мать — кулаками. И тогда, на третий день, который прошел без ответа, без привета от Игоря, у тебя уже не осталось для себя оправданий. Мать орала, как ненормальная. Хотя среагировала абсолютно нормально: даже мысли не допустила, что я сделала это для того, чтобы понравиться Игорю.

— Нельзя быть такой внушаемой! Нельзя! Пусть делает со своими волосами, что хочет. Но Малина… Это же все… Все, что в тебе было…

— В плане? Все? — выдохнула я в запотевший стакан с чаем.

— Все… Ты без волос самая обыкновенная.

Я смотрела на мать, чуть не плача.

— Давай, Линка, налысо! — дала мне сестренка словесный подзатыльник. — Снова станешь у нас необыкновенной. Только смотри, чтобы кришнаиты тебя за свою не приняли!

И заржала — а я на себя без слез смотреть не могла. Мама сложила на подстригавших меня теток все маты. Она бы, во-первых, малолетнюю дуру сумела б отговорить. А во-вторых, хотя б каре оставила, чтобы легче было отрастить обратно до нормальной длины, а теперь что?! Челку невидимками закалывать!

— Ежик, ежик ей стриги! — летала вокруг нас Светка, и я пожалела, что не пошла к матери в салон.

Дома мне реально голову промыли — в трех водах, и даже с марганцовкой мозги прополоскали!

Как же я ревела в те ночи, как ревела…

— Давай вернём моду на норковые шапки! — не унималась добрая сестренка. — Их можно и в помещении не снимать.

— Ей лисью надо… А это дорого, — не заткнула старшую дочь моя мать.

— Лучше кавказскую из овчины! Типа, натуральная химия! Можно длинную папаху, будет мокрая химия…

Мне хотелось Светку убить! И заодно Игоря, что влез в мою жизнь со своим париком. Снял походя с меня скальп! Победитель…

А вот бабушка глядела на меня с сочувствием.

— Ну, зимой все в шапках ходят, а весной, если все еще не будешь себе нравиться, бандану вашу нацепишь…

Ну да, бандану… Какими модными тогда бабульки все разом стали…

— Было у тебя с ним что-то? — спросила бабушка через пару дней.

Я кивнула: чего отрицать?!

— Даже не позвонил?

Я мотнула головой.