15 лет и 5 минут нового года
Шрифт:
Уронила — челюсть. Правда, тихо. Никто не проснулся. Зачем только первым делом зашла в кухню с плотно завязанными в пакет двумя жалкими баночками с супом?
7. "Карлсон вернулся"
— Что за…
Я не закончила фразу. Отвечать на нее некому. Виновник торжества спит.
— Малина, я не знал, куда убрать…
Я вздрогнула и обернулась. Игорь слез с кровати. В футболке — откуда у него эта футболка? Еще с заломами… Новая? Откуда! Во флисовых штанах… В розовых носочках… Моих! Узнала я только
Ну, что ж… Узнала о нем что-то новенькое. Лешка умудрялся два дня не бриться и не кололся. Может, я, конечно, не часто с ним целовалась и не так… глубоко. Глубоко в груди что-то натянулось и оборвалось. Последний сердечный нерв, наверное. Все, даже ругаться не буду.
— Я убрал мясо в холодильник. Не знал, будешь замораживать или…
Или? И… Ждет… Сейчас дождется от меня… Скандала!
— Готовить, да? — последний нерв еще трепыхался, и голос дрожал на повышенных тонах. — Это что вообще такое?
Я махнула в сторону стола, заваленного продуктами. Таким количеством, что можно месяц в магазин не ходить. С тем учетом, что я не ходила туда год. Забегала раз в неделю за ржаными хлебцами и сыром.
— У тебя был пустой холодильник.
— Интересно, и зачем ты туда сунулся?
Нет, стоять руки в боки не получилось. Мне просто необходимо было опереться на край кухонного стола. Конечно, лучше сесть, но отодвинутый стул занят тремя упаковками собачьей еды. Они стоят друг на друге и сесть сверху не получилось бы ну никак. А так хороший массаж мягкого места получился бы. Мне же сейчас розог дали, как нерадивой матери. Жратвы для ребенка нет!
Я не заорала. Нет, но и не сдерживалась — просто слова закончились. Из словаря Даля. Остались матерные, хотя и те, наверное, в него включены. Хотя бы в издание 18+, если такое имеется.
— Варенье искал? Не обед же решил для меня приготовить!
Ору. Кажется, все же ору… Но стою, не сажусь на консервы. Хотя вот мужика, с давно просроченным сроком годности — ну не хранится пятнадцать лет даже тушенка! — пустила бы на консервы с большим удовольствием! Только собаку бы этим не стала кормить — отравится еще!
Ору? Все же ору? Да просто маска дурацкая! Мешает! Думаю, что меня иначе не слышно… Конечно, маска виновата в скандале, который я закатила… По делу ведь. По большому!
Грета наконец выползла на кухню — потягивается по привычке. Опс, еле подобрала задние лапы. Хвостом виляет, но не подходит. Боится. Косится на почти что незнакомого ей мужика, занявшего все свободное в нашей крошечной крепости место.
И мне папочку ее не обойти. Разборки не окончены. Родители ругаются, ребенок страдает. Без ласки! Все, как у людей. Все, как у дураков!
— Мне нужно было во что-то переодеться. Решил заодно и продукты заказать.
— А… — я опустила глаза к его ногам и сказала себе к ним не падать. — На носки денег не хватило? Или все расхватали? Кажется, еще не День Защитника Отечества. Хотя да, Новый год на носу…
— Мне твои душу греют…
— А она у тебя в пятках?
— Ну, когда ты ругаешься, да.
Игорь привалился к косяку
арки. Я убрала при ремонте все двери, чтобы стало хотя бы визуально больше места. Но с ним на кухне все равно жутко тесно. И в груди от него тесно. Слишком много места он занял в сердце. Оно не резиновое. Если только немного…— Думал, спасибо скажешь…
Думал. Индюк тоже думал. Но в суп попал. В солянку.
— Я суп купила, — сказала и приглашающе так махнула в сторону пакета. — Я сама не готовлю. Поэтому и продуктов нет.
— Не готовишь? С чего вдруг? — на припухшем лице проявилось реальное удивление. — Всегда готовила…
— А теперь нет. Не для кого готовить.
— А для меня?
Так смотрит, точно не шутит и действительно ждет ответа.
— А ты тут на месяц? В больнице десять дней держат.
— Двадцать один… — устал стоять, перевалился на другое плечо и соответственно на другую сторону арки. — Что ты такая злая? Хочешь, приглашу повара? Хотя я очень люблю, как ты готовишь…
— А в остальное время голодаешь? Раз в месяц ужинаешь… И даже не завтракаешь…
— Слушай, Малина! — Игорь полностью отлепился от косяка.
Сунул руки в карманы. В такой домашней одежде он скинул лет десять. Даже ранняя седина перестала сильно в глаза бросаться. Бросалось другое — глаза. Они горели. Нездоровым блеском. Потому что их владелец не был здоров!
— Если я так тебя раздражаю, то я лучше поеду домой. Ты хоть маску снимешь…
Думал сорвет с меня маску одним взглядом? Не дождется! Мужики мужиками, у меня их было много, а здоровье — одно!
— Чтобы разбиться за рулем! С температурой! И после таблеток!
— Вызвоню кого-нибудь, чтобы меня отвезли.
— Кого-нибудь! Какую-нибудь бабу, да?
— Да даже если бабу, какая тебе разница, если ты меня за дверь больного выставляешь!
Орет. Меня перекричать пытается — или за живое наконец задела? За тот самый конец подергала. Дзинь-дзинь, есть кто дома? К счастью, все головастики на месте. Ко мне не переехали на ПМЖ. Интересно, а есть у него ребенок? На стороне? На чужой, не моей…
— А ты не думал, что мне как раз таки есть разница! Есть! Ты думаешь это нормально, что ты заваливаешься в мою квартиру, когда тебе приспичит? Я даже не знаю что именно приспичит!
— Секс? — перебил так, словно это слово давно крутилось на языке и жгло его.
Голос уже сжегся. Как продержался, до сих пор не кашлянув. Сейчас зашелся кашлем, уткнувшись в собственный локоть. Глаза красные. Нос — тоже. Пока просто подтекает: слышу, как шмыгает, но за платками не идет. Для этого нужно повернуться ко мне спиной, а разговор еще не окончен. То есть отношения еще не выяснены: его — ко мне и мое — к нему.
Да он тут на сопли весь изойдет из дурацкого мужского принципа, чтобы последнее слово осталось за ним!
Пожалела. Вытащила из пакета пачку, из нее платок и протянула ему. Хотела швырнуть, но… Пожалела. Платок. Нет, потраченных на его покупку денег и времени.
— Спасибо, — буркнул Игорь и высморкался, а потом спрятал руку за спиной.
До помойного ведра далеко. Очень. Нужно мимо меня пройти!
— Если бы секс! — шумно выдохнула я в разогретую дыханием маску.
Хотя могла бы не продолжать беседу. Последнее слово уже осталось за ним и было оно «Спасибо». Чем не точка в неприятном разговоре? Романтичная! Манифик! Нафиг!