1500 и один день в Багдаде

Особенно полюбил я открытые уличные кофейни. Кофе здесь подавался в малюсеньких фарфоровых чашечках со стаканом воды, перемешанной с колотым льдом. Кофе был крепчайший и ароматнейший. По желанию продавец добавлял в него кардамон. Нигде и никогда я не пил такой вкусный кофе. Частенько, проезжая мимо кофеин, я останавливался, выходил из машины и выпивал чашечку, другую кофе. Сколько потом в Москве не пробовал приготовить подобный, обжаривая зерна перед помолом, кладя большие порции и, добавляя разные приправы, у меня такой не получался.

Но, не будем забывать, что вся эта сказочная красота находилась в зоне ракетных ударов и налетов иранской авиации. Росло число разрушенных домов. Ночью вой воздушных тревог мешал спать. Вначале мы с женой нервно реагировали на них и старались побыстрее одеться. За нашим огромным, во всю стену окном, судорожно шарили по небу прожектора, устремлялись в небо огненные трассы зенитных снарядов. А когда нарастал гул реактивных бомбардировщиков, вжимались в углы комнаты, ожидая удара. К нашей удаче бомбы падали ближе к центру города. Постепенно мы с Галей привыкли к налетам и при вое сирены только переворачивались на другой бок. Здесь быстро привыкаешь к мысли, что от бомбы, а тем более от ракеты, не убережешься, и чему суждено быть - того не миновать. Так, проезжая как-то днем по одной из центральных улиц, я увидел, как четырехэтажный дом, находившийся впереди меня метрах в ста, вдруг задрожал, как будто чуть подпрыгнул и, сложившись, как карточный домик, рухнул. Тут же блеснуло пламя, раздался оглушительный взрыв и вой ракеты. Улицу заволокло дымом и пылью. Я сходу успел проскочить опасный участок дороги, который мгновенно перекрыла военная полиция. Так я вблизи познакомился с действие ракеты. Проезжая по этой улице на следующий день, я увидел на месте дома почти ровную, чуть горбящуюся площадку. Развалин почти не было видно. Это тоже специфика действия ракеты. Попав в дом, она прошивает его насквозь и взрывается уже в подвале. Взрыв создает в земле котлован, куда дом и складывается. На поверхности остается не так уж много следов.

Постепенно мы обзаводились хорошими знакомыми и даже друзьями. Довольно быстро мы подружились с Виктором и его женой. Виктор работал заместителем торгпреда, занимался нефтью и был председателем жилищно-бытовой комиссии ОП. Он был голубоглаз, светловолос, флегматичен и даже слегка заторможен. Тонкое худощавое, лицо как-то не очень соответствовало его крестьянскому происхождению из рязанской глуши. Виктор был хорошим специалистом, но имел крупный недостаток -страдал периодическими запоями. Это происходило, в основном, когда жена уезжала на лето в Союз. Тогда он мог, закрывшись в своей квартире, сутками не выходить оттуда. Когда кончался запас спиртного, постепенно проходил и запой. Его квартира находилась в большом жилом доме торгпредства и, конечно, все его обитатели знали об этом пороке Виктора.

Моя Галя тоже ежегодно с мая по октябрь находилась в Москве, тяжелейшая летняя жара плохо отражалась на ее здоровье. Тогда Виктор частенько приезжал вечерами ко мне на виллу уже крепко поддавши, чтобы не быть на виду у своих. Приходилось выпивать с ним, пока я не чувствовал, что он уже "в пределе". Тогда твердо выпроваживал домой. Садиться за руль "поддавши" здесь было в порядке вещей. Многочисленные приемы, рауты, коктейли, частые посиделки в гостях не оставляли других вариантов. Главным было добраться до машины и сесть за руль. Общественным транспортом мы не пользовались, да его в Багдаде практически не было. Но я все же старался обезопасить Виктора от возможных происшествий в пути. Когда он выезжал от меня, я на своей машине ехал следом, затем пристраивался слева и чуть сзади, оберегая от других машин. Так я провожал его до торгпредского дома, и лишь, когда он въезжал в ворота, разворачивался и уезжал. Об этом сопровождении я никогда не рассказывал ему, чтобы не обижать.

Другая пара, с которой мы сблизились - это Юрий и Лена Юра работал главным врачом нашего медобъединения, которое включало в себя поликлинику и стационар с полным набором специалистов. Жили они в квартире при больнице, и мы с женой частенько наведывались к ним, как и они к нам. Основой нашего совместного досуга был бридж. По выходным дням мы иногда вместе выезжали на экскурсии. Как-то решили осмотреть древнюю Хатру. Поехали в моей машине и взяли с собой нашу собаку Зетту. Должен сказать пару слов про это "чудо". Пуделиху мы привезли из отпуска, забрав у дочери, которая еще недавно приобрела ее, но уже успела охладеть к собаке. Она была породистая, черная, с огромными ушами, которые волочила по земле, когда опускала голову. Впоследствии, Зетта каждый год улетала с Галей в Москву в мае, а возвращались мы уже все вместе в начале октября. Весила она всего девять килограммов, и отдельный билет не требовался, нужны были только ветеринарные документы. Билеты на самолет покупали заранее в первый ряд, где в стенку вделаны корзинки. Там ей устраивали удобное гнездо, и она мирно лежала весь полет в этом гамаке. В Ираке она вместе с нами ездила в длительные командировки. Там мы старались сразу подъехать ближе к гостевому дому и незаметно провести ее, чтобы не вызвать излишние эмоции наших специалистов. Иногда оставляли ее у Виктора, но этого она крайне не любила, тосковала и плакала.

Так впятером мы выехали в Хатру, которая лежала в 300 километрах от Багдада все по тому же мосульскому шоссе. На середине дороги немного задержались в городе Самарре, чье название буквально переводится: "Радуется тот, кто видит это". Чистенький светлый городок, основанный в 1Х веке нашей эры, знаменит прежде всего своей Великой пятничной мечетью, окруженной десятиметровыми стенами толщиной 2,5 метра с 44 башнями. В случае необходимости мечеть может принять до 100 тысяч человек. Недалеко от нее высится 52-метровый минарет спиралеобразно обвитый лестницей двухметровой ширины. Особенностью лестницы было отсутствие даже намека на ограждение. Бытовала легенда, что арабы, заподозрившие своих жен в измене, заставляли их подниматься на минарет. Неверная жена обязательно падала с него и разбивалась. Мы с Юрой, конечно, не стали подвергать своих жен такому испытанию, но попробовали сами подняться, однако вскоре вернулись. Даже, когда идешь по лестнице, прижавшись к стене, все равно кружится голова и неудержимо тянет к обрыву.

Хатра расположена в нескольких километрах от основного шоссе. В этом храмовом городе обычный люд никогда не проживал. Город выполнял роль святыни и, одновременно, цитадели для защиты западных рубежей, которую никогда и никто не смог взять, в том числе, римляне. Только в середине Ш века н.э. город был захвачен с помощью обмана Сасанидами, предан огню и мечу и с тех пор прекратил существование. Однако, благодаря строительному материалу - камню, его архитектура неплохо сохранилась до нашего времени. В отличии от кирпича Вавилона, камень Хатры оказался непривлекательным строительным материалом для возведения дворцов и строений в последующие века.

Комплекс охранял старый араб, посетовавший на полное отсутствие посетителей в эти годы и, стало быть, бакшиша. Он поводил нас по храмам, посвященным разным богам, показал сохранившиеся скульптуры и, получив награду в несколько динаров, ушел довольный. Побродив вдоль крепостных стен, я сумел найти лишь ядро из мрамора, величиною с апельсин.

Закончив экскурсию, мы пошли к машине. По дороге нам повстречалась отара овец во главе с черным бараном, которую сопровождал старый пастух. Увидев нас, отара остановилась, и овцы в жутком удивлении уставились на Зетту. Она им напоминала овцу, но все же таковой явно не являлась. Они выстроились в одну длинную шеренгу, прижавшись боками друг к другу и обратив морды в нашу сторону. Посредине шеренги стоял черный баран. Пуделиха стояла и тоже смотрела на них, но в ее глазах не было особого любопытства, дескать, "мы и не такое видели". Затем она тявкнула пару раз и победно посмотрела на нас. Тогда черный баран выступил на полкорпуса из шеренги и ударил копытцем в землю два раза. Зетта еще раз тявкнула. Он опять ударил копытцем. Видя такую картину, чабан стал гортанно что-то кричать на отару, размахивая палкой. Овцы на это не реагировали. Назревал конфликт. Мы направились к машине. Зетта - за нами. Тогда овцы все разом, как солдаты по команде, повернулись, черный баран встал во главе строя, и двинулись следом. На истошные крики чабана они не обращали никакого внимания. Овцы явно были потрясены увиденным и не желали лишать себя зрелища. Так они провожали нас, пока мы не сели и не захлопнули дверцы. Уже отъезжая, Зетта выглянула в заднее окошко и пару раз тявкнула на прощанье. Баран ответил традиционно. Так они и стояли, растерянные, с восхищением и удивлением глядя нам вслед, пока не скрылись из вида.

Для моей успешной работы в Ираке было очень важно, какие отношения сложатся у меня с объединенным парткомом нашей колонии. Во главе его стояли секретарь и его заместитель, направляемые, как и я, из Москвы. С ними у меня сложились теплые приятельские отношения. Секретарь, мингрел по национальности, был в ранге советника и звали его Ингиз. До Ирака он работал вторым секретарем горкома партии города Гагра. Поскольку профсоюзы в то время действовали под идеологическим руководством партии, я добросовестно ставил в известность Ингиза о своих планах и мероприятиях. Этого было вполне достаточно, и он мог спокойно информировать Москву, что местные профсоюзы работают под его партийным руководством. Тем более, что для более тесного "руководства", меня вскоре избрали членом объединенного парткома. Тем самым Ингиз получил возможность взваливать на меня и некоторые партийные поручения.

В Ираке он находился с женой, миловидной, тихой и очень скромной грузиночкой, с постоянно грустными глазами. Мы сдружились с ними и частенько ездили друг к другу в гости. Здесь хочу сделать оговорку. Дружба с профессиональными партийными работниками понятие весьма относительное. Они чрезвычайно осторожны, бояться сделать малейший неправильный шаг и подозрительны. Это особый клан людей, гораздо более закрытых и осмотрительных, чем другие. К примеру, когда нам было объявлено о "сухом законе" введенном Лигачевым, Ингтз даже при наших встречах вдвоем уклонялся от употребления любых алкогольных напитков, хотя до этого был большим любителем хмельного застолья. Он боялся утечки негативной для него информации. Таким же был и, сменивший его на этой должности, Валентин, который в описываемый момент работал консулом в Басре, но, по существу, был партийным работником. С ним мы еще встретимся позднее.

***

Будни ОП. Болгары и "Эльдорадо". Концерт для иракских воинов. Хадита. Город, который должен исчезнуть. Раскопки. В предгорье Курдистана.

Обязательным в моей работе было ежемесячное проведение заседаний членов ОП. На них мы обсуждали самые разные, заранее подготавливаемые комиссиями, вопросы. Они касались производственной работы коллективов, бытовых условий, деятельности профкомов, охраны труда и т.д. Особо разбирались случаи производственного и бытового травматизма со смертельным исходом. Тогда мы вызывали на заседание руководителей и председателей профкомов контрактов, объединений, аппарата экономсоветника. Бывали случаи, когда мы устанавливали, что вина на случившимся лежит на том или ином должностном лице. Тогда мы направляли решение ОП в Москву с соответствующими выводами, и вскоре виновный навсегда покидал Ирак с последующим разбором в Союзе. Такие несчастные случаи чаще всего происходили при бурении нефтяных скважин и на дорогах. Наши, недавно приехавшие в Ирак, водители еще не успевали привыкнуть к огромным скоростям иракских автомобилей, в том числе трейлеров и других большегрузных машин. Решая совершить обгон, они рассчитывали, что, идущая навстречу машина еще далеко и шли на маневр. Но расстояние оказывалось обманчивым, результатом было либо лобовое столкновение, либо вираж в кювет с опрокидыванием и кувырканием. Но бывали случаи и поистине мистические. Вполне исправная машина, казалось, ни с того, ни с сего, вдруг устремлялась к обочине, попадала в кювет и, переворачиваясь на крышу, устремлялась дальше. Казалось бы, ничего особенно страшного нет, кругом гладкие пески пустыни. Но почему-то всегда находился, одиноко лежащий валун, который попадал точно в голову водителя. Таких случаев было несколько.