1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Ничего нет, — буркнул я. — Все карманы вывернуты, его обчистили.

— Не думаю, что это был простой грабитель, — промолвил англичанин.

— Конечно, нет. Грабитель забрал бы часы.

Я потянул за цепочку и переместил луковицу часов на колени убитого.

— Сюда идет твой слуга, — сообщил генерал.

Вилсон посторонился, и я выглянул в щелку. Жан Каню был один. Когда он приблизился, я приоткрыл дверь и протянул руку за бутылкой:

— Давай вино! Молодчина, Жан. Стой тут. Если кто появится, постучи в дверь, — приказал я.

— Сударь, вы обещали налить мне вина! — прошептал мосье Каню.

— Blimey! ^[11] Жан! I did not know you are such a rat! ^[12] Десять минут побыл роялистом, а уже стал невыносимым! Неудивительно, что французы казнили вас связками!

Я закрыл дверь перед его носом.

11

Здесь: «тьфу, черт!» или «черт побери!» (англ.).

12

Я не знал, что ты такая крыса! (англ.) Выражение, которое английский джентльмен непременно с невозмутимым видом мог сказать слуге, уличенному во лжи. Граф Воленский, как мы видим, за годы, проведенные в Лондоне, набрался английских выражений, но не манер.

Роберт с брезгливым выражением рассматривал мертвеца.

— Что-нибудь обнаружил? — спросил я.

— Я пытаюсь разглядеть, сколько показывают его часы, — сказал Вилсон. — Хочу узнать время смерти.

— А что, изобрели механизм, который прекращает ход со смертью владельца? — хмыкнул я.

— Часы могли разбиться, если Гржиновский сопротивлялся, — промолвил Роберт.

— Он не сопротивлялся. Его убил кто-то, хорошо ему известный. Возможно, это был связник, который получил нужные сведения и оборвал связь. Так что ты помог и французскому шпиону, и нашей контрразведке. Теперь за паном Гржиновским можно следить сколько угодно: он никуда не убежит.

— Не злорадствуй, — вздохнул Вилсон. — Я с ним пол России проехал. А теперь вот над трупом стою. Эх, хотелось как лучше.

Не спрашивая моего мнения, он покинул номер и направился к лестнице. Я вышел следом, вытолкнул попутно любопытного мосье Каню, сунул ему пару целковых:

— Жан! Бегом к трактирщику! Скажи, что это лучшая гостиница, еще чего-нибудь наплети, пока мы не выйдем!

— Э-э, сударь…

— Поторопись, говорю! Иди впереди сэра Роберта! А мы тебя на улице подождем!

Я подтолкнул мосье Каню, и он поспешил вперед, обогнал Вилсона и ринулся вниз по лестнице. Когда мы спустились, трактирщик бил поклоны французишке, а тот высокомерно трепал хозяина по плечу.

Мы вышли из гостиницы и остановились у кареты. Роберт забрался внутрь и, высунув голову, с беспокойством оглядывался по сторонам. Я хотел было сказать, чтоб он ехал, не дожидаясь мосье Каню. Но тут Жан вышел на улицу, кивнул на вторую избу и с глумливой улыбочкой воскликнул:

— Друзья, а тут, оказывается, квартируется прелестная особа, мадемуазель Мими. Хозяин очень рекомендует-с…

— Непременно навестим ее в следующий раз, — сказал я, вталкивая французишку в карету.

Сам Вилсон остановился в Демутовом трактире. Выйдя из экипажа вместе с ним, я сказал:

— Боб, ты упомянул, что просил Хоречко быть поосторожнее.

— Да, — кивнул он. — Нескольких агентов убили у нас под носом, они даже отъехать далеко не успевали, а всех их я отправлял в Москву передать де Санглену эту фразу — про жену Цезаря. Вот я и сделал так, чтобы донесение попало в твои руки.

— Решил, что до Лондона убийцы не доберутся, — кивнул я. — Что ж, при первой возможности обо всем доложим государю императору. See you later, alligator…

— …or a wild crocodile ^[13] , — закончил Роберт.

Глава 5

Едва мы отъехали от трактира, я достал бумагу, обнаруженную у убитого пана Гржиновского. Это оказались «Санкт-Петербургские ведомости» за 15 июня сего года. Обычная газета, ничего примечательного в ней я не обнаружил: ни пометок, ни записей. Разве что привлекло внимание объявление о том, что некий господин Христиан Венстер приглашает почтенную публику посмотреть опыт с его гидростатической машиной, которая держит человека в воде, не давая ему утонуть.

13

Увидимся позднее, аллигатор или дикий крокодил (англ.). Соответствует нашему выражению «чао-какао! какао-чао!»

«Но для чего-то же таскал шляхтич эту газету, да еще и в потайном кармане? И как она попала к нему? Газета ведь старая, июньская! Сейчас август, а он вчера только прибыл. А может, она служит опознавательным знаком?»

Я еще раз пробежал текст глазами и вновь не обнаружил ничего подозрительного. Ну, конечно же объявление об опытах с гидростатическими машинами не в каждом выпуске печатают.

— Что еще за Венстер? — буркнул я.

Голос мой прозвучал добродушно, и мосье Каню решил воспользоваться моментом в своих интересах.

— Сударь, вы не могли бы-с отпустить меня нынче-с вечером-с? — попросил он.

— Хочешь вернуться в гостиницу, проведать мадемуазель Мими? — догадался я.

— Трактирщик-с сказал, что другой такой ни в Петербурге-с, ни в Москве-с не сыщешь, — с чувством промолвил французишка.

— Жан, тебе скоро пятьдесят лет, а ты бегаешь за каждой юбкой!

— Так вы отпустите меня-с? — взмолился каналья.

— Думаю, ты сам не захочешь, — буркнул я.

Дома я спрятал газету и велел мосье Каню приготовить мыльную пену и бритву.

— Вы будете-с бриться? — удивился он. — Лучше-с пойти к цирюльнику-с…

— Я буду не бриться, а брить, — ответил я. — Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.

Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами:

— Сударь, что вы задумали-с?

— Ты же собрался нанести визит мадемуазель Мими, — сказал я, работая помазком. — Значит должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.

Я взял бритву и твердым движением удалил бакенбарды с его правой щеки.

— Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! — взвыл каналья.

— Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!

Мосье Каню сдался и с кислой физиономией наблюдал, как я разделался с его бакенбардами и усами. Я не слишком старался и, оставив бритву, велел ему самому подчистить оставшиеся кустики.