1905 год. Прелюдия катастрофы

Одновременно с созданием партии была образована Боевая организация (БО), от партии абсолютно независимая.

В № 7 «Революционной России» приводится положение о БО.

«Она связана с партией только через посредство центра и совершенно отделена от местных комитетов. Она имеет вполне обособленную организацию, особый личный состав (по условиям самой работы, конечно, крайне немногочисленный) отдельную кассу, отдельные источники средств. Эта боевая организация берет всецело на себя роль охранительного отряда»

Но на самом-то деле никакой организации при Гершуни не существовало. Он находил исполнителей терактов прямо на месте.

И тут мы подходим к самому тяжелому вопросу: а кто были эти люди, которые пошли в террор? Заметим, они шли гарантированно на смерть, и прекрасно это понимали. Уже знакомый нам Карпович мог скрыться — но предпочел сдаться властям. И ведь такие, как он, не были какими-то редкостными экзотическими персонажами. От желающих вступить в БО отбоя не было! Они убивали и умирали, успев на судебном процессе задвинуть революционную речь. И ведь это были не какие-то патологические маньяки или отмороженные уголовники. С фотографий в полицейских делах на нас смотрят вполне симпатичные парни и девушки.

Так почему они шли на смерть? Повторюсь — у эсеров не имелось идеологии, которая бы «смогла увлечь, смогла зажечь, поднять и повести1». Но ребята шли…

Одна из причин — начавшееся в России увлечение ницшеанством. Причем знакомились-то с этими идеями, в основном, в пересказе. «Ох уж этот Ницше, переложенный для восьмиклассников!» — заметил Куприн. Но такое ницшеанство нравилось многим. Есть «толпа», а я вот типа круче! Я делаю, что хочу, и плюю на вас!

Имелась и совершенно противоположная идея. В то время российскую молодежь охватила эпидемия самоубийств. Стрелялись не из-за какой-то причины, а просто так. Вы поняли? Некоторым товарищам показалось лучше не просто умереть, а умереть красиво. И вот такие, в общем, неплохие ребята, шли на смерть и на убийство. Что происходило с обществом, раз такое случалось?

Смелые парни. Но убийцы.

Не печалься, что обречены,

Ведь мы солдаты великой войны.

(А. Бредихин).

Деятельность товарища Гершуни имела успех. В России начались террористические акты.27 марта эсер Балмашов в форме царского адъютанта пришел к министру МВД Д. С. Сипягину, сказав, что ему надо передать пакет от московского губернатора, великого князя Сергея Александровича. Он вручил министру эсеровский приговор, после чего тяжело ранил его. Впоследствии Сипягин скончался.

И это бы ладно — но в ту же ночь в Саратове филеры попытались задержать некоего товарища Мельникова. Он оказался ловким парнем — ранил сыщика ножом и скрылся, но в схватке обронил гранки листовки. Из нее следовало, что про покушение уже известно в Саратове. Для охранного отделения стало очевидным — действует серьезная организация.

Балмашова приговорили к смертной казни. Николай II был готов его помиловать, если тот напишет соответствующее прошение. Но боевик отказался. «Я вижу, что вам труднее меня повесить, чем мне умереть. Мне никакой милости от вас не надо». И пошел на эшафот.

Вот такие люди шли против царя. И что могли им противопоставить?

А Гершуни продолжал свою революционную деятельность. В 1902 году был ранен харьковский губернатор князь И. Оболенский, в начале 1903 года убит уфимский губернатор Н. Богданович. Террористы выполнили «акцию» красиво. К губернатору подошли убийцы, вручили ему приговор, после чего расстреляли. Это был редкий случай, когда террористы скрылись.

Лидер террористов использовал приемы, которые на тот момент (да и на нынешний) считались подлыми. Он снабжал своих боевиков патронами с отравленными пулями.

Вот данные экспертизы: «О пулях, которыми был заряжен револьвер Качуры. При химическом исследовании вещества в нарезных пулях патрона, вещество это оказалось стрихнином, покрытым тонким слоем белого воска».

Между тем Гершуни приобрел репутацию неуловимого. Министр МВД Плеве поставил его фотографию на свой стол. Но сколь веревочка ни вейся… Всё в конце концов заканчивается — погорел и Гершуни. Дело было так. Мелкий жандармский агент в Киеве наведался к одной из революционных девиц и увидел, что при его появлении девушка спрятала какую-то телеграмму. Он доложил куда надо, жандармы поехали на телеграф. В общем, выяснилось, что в Дарницу (поселок на левом берегу Днепра, в настоящее время — район Киева) прибывает Гершуни. Там- то его и повязали. Это случилось 13 мая 1903 года.

Плеве считал Гершуни просто какой-то мистической фигурой. После его ареста министр пришел к нему в камеру.

— Что вы хотите мне сказать? — спросил Плеве.

— Вам? — откровенно изумился Гершуни. В самом деле, о чем можно было говорить?

Что интересно, его не казнили. Военно — окружной суд в Петербурге в феврале 1904 года приговорил Гершуни к смертной казни. Однако в те времена еще не было чрезвычайных трибуналов, они появились годом позже. Учитывая, что Гершуни лично никого не убивал, смертную казнь заменили пожизненной каторгой, а поначалу он сидел в знаменитой Шлиссельбургской тюрьме для «ссыльно — каторжных политических преступников». Гершуни ещё появится на страницах этой книги.

Но давайте вернемся в 1903 год. Как там обстояли дела? Плохо. Зубатова вышибли в отставку, а кроме него, как оказалось, никого и не было. Более того, после него, разумеется, стали всё менять. У нас при всех властях очень любят постоянно что-то реформировать.

«Плеве не понимал того объекта, против которого он стал перестраивать розыскной аппарат.

На происходящее в России революционное движение того времени Плеве продолжал смотреть глазами 80–х годов. Он не понимал его широкого общественного характера и видел в нем, как некогда, в эпоху «Народной воли», лишь проявление злой воли кучки энергичных революционеров. Он думал, что достаточно только изъять их из обращения — и революция будет побеждена».

(А. Спиридович).

Отступление. А чего они хотели?

Странный вопрос, казалось бы. Эсеры, всем известно, хотели «земли и воли». Но если присмотреться, дело обстоит совсем не так. Многие из них, придерживаясь экстремальных методов, преследовали совсем не радикальные цели. Впрочем, даже их программа далеко не так радикальна, как считается. Можете сами убедиться, заглянув в Приложение.

Но некоторые пошли и еще дальше. Например В. Л. Бурцев, прославившийся впоследствии тем, что разоблачил Азефа, не верил ни в какое народное восстание, да и в социализм тоже не особо верил. Примерно таких же взглядов придерживался и знаменитый террорист Борис Савинков. Да и руководителя БО, Евно Азефа, называли «Кадетом с бомбой» (разумеется, речь идет о либеральной политической партии, а не об учениках военных учебных заведений). Он был сторонником конституционной монархии.

Конечно, Азеф являлся агентом охранки. Но именно это подтверждает, что подобные взгляды среди социалистов — революционеров были обыденными. Секретный сотрудник просто из чувства самосохранения не стал бы говорить то, что не принято в данной среде. Для сравнения — представьте, что агент охранки, внедрившийся к большевикам, кричал бы направо и налево: никакой революции в России быть не может и вообще учение Карла Маркса — бред собачий. Сумел бы он выполнять свою работу? А вот Азеф выполнял. Значит, его взгляды воспринимались спокойно.