1914–2014. Европа выходит из истории?

Дэн Сяопин давно призвал Китай быть во внешней политике максимально осторожным. Часто цитируют его любимую поговорку: «Нужно научиться переходить реку, нащупывая камни». Лучше было бы ее перевести: «Прежде чем пытаться пересечь реку, нужно ее обследовать». В 2010 г. Дай Бинго, высший в стране авторитет в сфере внешней политики, напоминал, что цель КНР – мирное развитие: «Кто-то говорит, что в Китае есть поговорка: “Скрывай свои возможности, выжидай и постарайся победить”. Эти подозрения безосновательны» [132] .

132

Kissinger H. De la Chine… P. 492.

Конечно, еще в 1907 г. Кроу, информированный слуга британской короны, отмечал, что никакие миролюбивые заверения не отменяют внутренней динамики Германской империи. Однако сравнение само по себе ничего не доказывает. Усиление Китайской Народной Республики в XXI в. вовсе не обязательно приведет к столкновению с США, как подъем Германской империи привел к войне 1914 г. Прежде всего это связано с тем, что, как стоит напомнить, Первая мировая война была превентивной, и ее можно было избежать. Для этого было достаточно, чтобы Второй Рейх отказался от своих военно-морских амбиций. Ничто не обязывает наших современников повторять ошибки, совершенные их предшественниками.

Кроме того, как отмечает Генри Киссинджер, проблемы, которые сегодня определяют повестку дня международной политики, имеют глобальный характер и выходят за рамки американо-китайских отношений. Китаю еще предстоит справиться с множеством собственных трудностей: бедностью, от которой, если брать за основу критерий ООН (доллар в день), до сих пор страдают 150 миллионов китайцев, а также старением нации: после 2015 г. доля трудоспособного населения начнет сокращаться. «Страна, сталкивающаяся с внутренними вызовами такого масштаба, – предсказывает Киссинджер, – не станет, не просчитав последствий и тем более сгоряча, ввязываться в стратегическое противостояние или в борьбу за мировое господство» [133] . Кроме того, – продолжает он в оптимистическом духе, – нынешние лидеры, в отличие от их предшественников до 1914 г., не могут питать иллюзий насчет разрушительного потенциала современного оружия.

133

Ibid. P. 595.

Экономическое соперничество

Хотя военное столкновение между США и Китаем вовсе не является неизбежным, от соперничества между ними никуда не уйти. Даже если постепенный рост зарплат и переориентация на внутренний рынок затормозят экономический рост Китая (до запланированного на 2013 г. уровня в 7 %, которому мы можем лишь позавидовать), у него остается колоссальный резерв рабочих рук. За тридцать лет Китай сумел повысить уровень образования своего народа и создать могучую науку. Его колоссальные государственные предприятия входят в список крупнейших компаний мира – конечно, речь идет не о потребительском секторе, который отдан частным фирмам и работающим на экспорт совместным предприятиям, а о жестко контролируемых государством естественных монополиях: нефти (Sinopec), телекоммуникациях (Huawei, China mobile), электричестве, транспорте, финансовых услугах и пр.

Китай без стеснения практикует государственный меркантилизм и открыто финансирует свои госкомпании, чтобы ускорить экономический рост. Как только Еврокомиссия пытается обложить пошлиной импортируемые из Китая солнечные батареи (там производят три четверти выпускаемых в мире панелей), Китай сразу же принимает ответные меры, вынуждая Европу к компромиссу. КНР умело сочетает либеральную стратегию и централизованное планирование, действуя одновременно и в ВТО, и вне ее рамок. Китай блестяще владеет искусством вносить раздор в ряды своих партнеров, которые из-за колоссальных масштабов китайского рынка оказываются его заложниками. Он действует так не только в отношениях с ближайшими соседями (Японией, Южной Кореей, членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии), но и с далекими странами, в частности, членами ЕС, которые настолько легко начинают толкаться локтями, что их даже не нужно специально стравливать. В 2005 г. объем внешней торговли Китая (экспорт + импорт) составил 65 % его ВВП. Сегодня он слегка снизился до уровня 50 %. В любом случае подобные цифры свидетельствуют об удивительной для страны такого размера ориентированности на внешние рынки. Наряду с низкой стоимостью рабочей силы недооценка курса юаня позволяет Китаю стягивать к себе все большую долю мирового промышленного производства. Одновременно нельзя не признать, что китайские рабочие демонстрируют исключительную производительность, а качество их продукции растет.

Китайский экспорт ориентирован на Европу (22 %), США (18,4 %), Японию (8,2 %) и другие развивающиеся страны Азии (24 %). Торговый профицит Китая, который в 2007 г. превышал 400 миллиардов долларов, с тех пор снизился. У этой внешнеориентированной и стремительно растущей (благодаря высокому уровню инвестиций) экономики есть очевидные слабые места: финансовые пузыри и все возрастающая потребность в сырье (руде, углеводородах, продовольствии), которое Китай ищет повсюду: в Центральной Азии, в России, в Австралии, на Ближнем Востоке, в Африке, в Латинской Америке… На сегодняшний день Китай уже стал основным импортером нефти из Ирана и Ирака. Ближний Восток уже наполовину перестал быть охотничьими угодьями Запада. Так на наших глазах мирным путем иерархия мировых держав «переворачивается».

Проникновение Китая порой ведет к локальным (Гана) или международным (Судан) конфликтам. Удлинение торговых путей делает их более уязвимыми перед пиратами и международными кризисами. Китай то призывает к сдержанности (по отношению к Мьянме и Северной Корее), то вместе с другими державами берет на себя ответственность за интервенцию (принимая участие в военно-морской операции «Аталанта» у берегов Сомали или даже посылая свой контингент в составе «голубых касок» ООН). Колоссальная потребность Китая в природном сырье ведет к повышению цен, на которое жалуются традиционные покупатели. Одновременно экономическая стагнация в Европе немного снижает китайский экспорт и тормозит рост КНР. Так Китай убеждается в том, насколько он зависим от остального мира. Раньше (при Мао Цзэдуне или во времена империи) он был замкнут на самого себя и мог культивировать миф о своей исключительности… Сегодня, встроившись в большой мир, Срединная империя оказывается одновременно везде и нигде и убеждается в том, что и для нее глобализация означает зависимость и уязвимость. Но есть ли у нее выбор?

Интернационализация юаня

Отныне руководство Китая делает ставку на интернационализацию юаня. Принятое 11 декабря 2011 г. правительствами Японии и Китая решение перевести их торговые расчеты с доллара на юани и иены сильно задело США, которые стали активно – и успешно – давить на Японию, чтобы призвать ее к порядку. В обмен они разрешили Синдзо Абэ покончить с политикой твердой иены, которая была навязана Токио в начале 1990-х гг. в соответствии с валютными соглашениями, подписанными в отеле «Плаза».

Имея колоссальные резервы, в основном сосредоточенные в долларе, и торговый профицит более чем в 150 миллиардов долларов как в отношениях с США, так и с Евросоюзом, Китай чувствует, что пришла пора сделать юань конвертируемым: как подчеркивают Мишель Альетта и Го Бай [134] , валютная многополярность позволит КНР оказывать непосредственное влияние на будущее международной финансовой системы. В то же время, вводя более либеральное законодательство в финансовой сфере и раскрывая реальную стоимость капитала, Китай мог бы использовать свои накопления более рационально и обеспечить своей экономике более стабильное развитие. Экономический рост и укрепление роли Китая на международной арене неразрывно связаны.

134

Aglietta M., Ba"i G. La Voie chinoise – Capitalisme et Empire. P.: Odile Jacob, 2012.

Военный аспект соревнования

В отличие от СССР, позволившего США вовлечь себя в гонку вооружений, на которую у него из-за отставания, а потом и окостенения экономики не хватило средств, Китай сделал ставку на экономическое развитие. Он не мечтал о каком-либо стратегическом паритете в военной сфере. Ему всегда, за исключением войны в Корее, хватало показательных жестов. Когда в 1979 г. он почувствовал угрозу со стороны СССР (вопрос, была ли эта угроза в действительности), то решил сблизиться с США. Отставание Народно-освободительной армии Китая стало очевидным, когда в 1979 г. она попыталась «преподать урок» Вьетнаму.

В начале 2000-х гг. Китай осознал, сколь масштабная технологическая революция произошла в военной сфере, и решил, что ему пора нагонять свое отставание. Каждый год в течение десятилетия (за исключением 2009 г.) его оборонный бюджет увеличивался на 10 %. По китайским источникам, в 2013 г. бюджет Народно-освободительной армии достиг 88 миллиардов евро (114 миллиардов долларов). Раньше Китай покупал большую часть вооружения у СССР. За последнее время он создал собственный военно-промышленный комплекс и занял шестое место в мировом рейтинге экспортеров оружия. Он обзавелся самолетами-невидимками, первым авианосцем («Ляонин»), новой моделью палубного истребителя, баллистической ракетой против авианосцев и, что важнее всего, атомными подводными лодками, оснащенными межконтинентальными ракетами на твердом топливе и с разделяющимися боеголовками (DF41). Тем не менее уровень оперативного управления китайской армии является объектом споров.