1916. Война и Мир
Шрифт:
Кто-то требует провести следующие Игры у них в стране и грозит ультиматумами. Ну какая разница, где будут бороться, прыгать, бегать, стрелять и гонять мяч?
Кто-то настаивает на дисквалификации олимпийского чемпиона и лишении его медалей. И что это даст? Ведь соревнования уже прошли, медали вручены и все газеты об этом написали!
Кто-то клянётся и утверждает, что его команду засудили… Впрочем, это как раз можно объяснить стремлением к справедливости – или желанием оправдать проигрыш…
Организаторы соревнований устраивают лучшие условия для своих спортсменов, старательно оттирая остальных от пьедестала почёта. В драке за награды
Англичанин невозмутимо молчал, потягивая освежающий напиток, а Дмитрий Павлович продолжал размышлять о военной подоплёке Олимпиады. Он представил себе матч, в котором жребий свёл Турцию, например, с Сербией или Болгарией. Перед глазами возникла картина фантастической схватки на футбольном поле.
Сербы договариваются с болгарами и атакуют турок. Русские бросаются помогать сербам, и на стороне турок тут же появляются германцы. Вскоре к ним присоединяются австрийцы с итальянцами – которые при этом успевают ещё ссориться между собой.
Англичане, поколебавшись, поддерживают русских. Но не потому, что русский император – кузен английского короля. И не потому, что императрица – дочь английской принцессы и внучка королевы. И не потому, что две страны связывает военный союз. И уж точно не потому, что англичане очень любят русских. Англия приходит на помощь России по той причине, что Германия для Англии – враг больше, чем Турция – друг. Вот так!
Американцы же спокойно посматривают на всё это с трибун за океаном – рассуждая, чем бы поживиться в европейской драке…
Фантазии фантазиями, но в олимпийском футболе ведь почти так и случилось! Отказ французов от игры вывел в следующий круг Норвегию. Шведы помогли России – родине своей будущей королевы – без игры пройти в четвертьфинал. При этом не забыли Данию – соседа, союзника и родину вдовствующей российской императрицы, матери Николая Второго. Германцев столкнули лбами с их стратегическими партнёрами – австрийцами, причём и фигурально, и буквально: германский вратарь и форвард сборной Австрии с разбитыми головами оказались в госпитале…
На лице Дмитрия Павловича отобразилась такая буря чувств, что Вернон Келл поспешил вмешаться:
– Бог с вами, не заставляйте меня сожалеть об этой беседе! То, о чём мы говорили, будоражит умы многих поколений. Целые народы и гениальные правители ломают головы в поисках железных достоинств своей нации, которыми было бы можно целиком покрыть все недостатки. Или пытаются проникнуть в тайну недостатков своих противников, чтобы усилить ими свои достоинства… Так сказать, анализируют игру. Но абсолютного оружия, по счастью или на беду, ещё никто не нашёл. Наверное, не найдём ни вы, ни я. Хотя, если придётся, станем частью этого оружия. Ведь мы с вами офицеры! Однако любой разговор имеет свойство заканчиваться, ваше императорское высочество…
Вернон легко поднялся из шезлонга, и Дмитрий Павлович тоже встал.
– Я получил большое удовольствие от общения с вами, – сказал он. – При случае с радостью продолжу этот разговор. Если окажетесь в Петербурге, милости прошу ко мне.
– Благодарю вас, польщён, – коротко, с достоинством поклонился англичанин. – Мне действительно доводится бывать в России, и я полагаю, мы сможем встретиться ещё не раз.
– Тогда обязательно заглянем в тир на Крестовском, и там я докажу, что револьвер Нагана ничуть не хуже револьвера Уэбли-Скотта, –
улыбнулся великий князь. – И что русские вовсе не такие плохие стрелки, как об этом пишут… Репортёришка прав: мы ещё ответим шведам Полтавой!– Забудьте о шведах, – ответил Вернон Келл. Сделавшись серьёзным, он указал на лежащую у ног газету. – Дело вам придётся иметь с Германией.
Глава X. Вена. Русские немцы
Сибирь не в счёт. Финляндия, Закавказье и Бессарабия. Самара и Саратов, Прибалтика, Ставропольская губерния и столичный Петербург…
Максимилиан Ронге поставил вентилятор так, чтобы струя воздуха била прямо в лицо. И всё равно мысли ворочались с трудом: в кабинетах Evidenzb"uro, службы военной разведки и контрразведки императорского и королевского Генерального штаба Австро-Венгрии, было душно.
Капитан Ронге просматривал аналитическую записку о российских немцах. Девятый по численности народ в империи. Есть места, где немцы селятся особенно компактно. Что ж, Закавказье от Европы далековато, сибирские края тем более, а вот Бессарабия – это уже интересно. Финляндия – тем более. О Петербурге и говорить нечего…
Размышления прервал стук в дверь, и в открывшуюся дверь шагнул седоватый блондин в штатском, произнеся насмешливым тоном:
– Разрешите?
Ронге радостно поднялся навстречу вошедшему.
– Боже мой, господин полковник! – Они пожали друг другу руки. – Какими судьбами? Я думал, вы в Праге…
Гость был среднего роста, но казался выше благодаря военной выправке. Дорогой костюм великолепно сидел на его статной фигуре.
– Всё правильно, Макс. Я в Праге… А здесь по делам, всего на пару дней. Ну, рассказывайте, что новенького в столице! Над чем нынче трудитесь, над чем голову ломаете?
Полковник свободно расположился на жёстком кожаном диване. Он отказался от предложенных Ронге папирос и принялся раскуривать сигару. Кончики его подкрученных вверх усов забавно двигались. По кабинету поплыл запах дорогого табака.
Капитан сел напротив полковника в кресло для посетителей.
– Появились интересные данные. Русские недавно ввели в служебных документах новую графу: вместо вероисповедания теперь указывают национальность.
Полковник лукаво глянул на Ронге:
– «Эвиденцбюро» подписалось на петербургский «Военно-статистический ежегодник»?
Макс улыбнулся в ответ:
– Вы сами учили не пренебрегать любыми источниками информации!
Полковник Альфред Редль действительно был его учителем, а для всех австрийских разведчиков и контрразведчиков – образцом и личностью легендарной. Написанную Редлем от руки и подаренную Максу Ронге секретную инструкцию «Советы по раскрытию шпионажа» каждый офицер бюро знал наизусть.
За десять с лишним лет работы в контрразведке полковник привил своей службе много новшеств. Разговоры начали записывать на фонограф. Интересующих людей – тайно фотографировать. Полковник и его сотрудники исхитрились взять отпечатки пальцев у каждого из тысяч посетителей, под благовидным предлогом вызванных в Evidenzb"uro.
Альфред Редль имел репутацию блестящего аналитика и выступал экспертом в судебных процессах над шпионами. По его настоянию контрразведка завела досье на каждого жителя Вены, кому хоть раз довелось побывать в Цюрихе, Женеве, Стокгольме, Париже и Брюсселе – главных европейских центрах шпионажа.