1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!
Шрифт:
В тех же показаниях Бухарин отмечал, что еще до его визита к Николаевскому «рютинская платформа» была уже известна последнему от Рыкова. Не только Бухарин, но также Рыков, Зеленский, Икрамов и другие подсудимые подтвердили эти сведения на мартовском процессе 1938 года.
Коэн далее пишет: «Именно в связи с рютинским делом Сталин принял твердое решение избавиться от всех ограничений…».
О чем говорится и в посвященном Рютину сборнике, написанном с откровенно антикоммунистических позиций. Но в отличие от многих других утверждений данный тезис ничем не документирован и опубликован, как если бы речь шла о чем-то общеизвестном. Гетти справедливо указывает, что слух необоснован; что он появился, по-видимому, где-то в Париже и пересказан Николаевским в сборнике «Власть и советская элита» (1965). [250]
250
J.A.Getty, О.У. Naumov. The Road to Terror. P. 54.
Коэн подчеркивает:
«Не
Дело обстоит ровным счетом наоборот: не вызывает вообще никаких сомнений полная непричастность Сталина к убийству Кирова. [252] Ныне даже приверженцы господствующей «антисталинской» парадигмы начинают отходить от изложенной Коэном версии хотя бы и ценой оскорбительных сравнений с отрицателями «холокоста», выдвигаемых такими деятелями, как Роберт Конквест и Эми Найт. [253]
251
Коэн С. Бухарин. С. 413.
252
См. исследования Аллы Кирилиной, самого крупного эксперта дела об убийстве Кирова в России: Кирилина А.А… Неизвестный Киров. М: OЛMA-ПРЕСС, 2001 (книга включает ее более раннюю работу — «Рикошет»),
253
См.: Matthew Lenoe. Did Stalin Kill Kirov and Does It Matter? // The Journal of Modern History. 2002, vol. 74, P. 352–380; об отрицателях «холокоста» говорится на с. 379.
В одной из недавних публикаций Игорь Пыхалов подготовил краткий обзор главнейших мифов, связанных с убийством «Мироныча». Пыхалов осторожен; его главный вывод состоит в том, что убийца Кирова Николаев совершил свое преступление в одиночку. Однако есть свидетельства, что за спиной Николаева стояли подстрекатели, жаждавшие смерти Кирова. Именно такие показания были получены от тех, кто проходил по делу об убийстве, хотя российские власти доныне рассекретили ничтожно малую часть следственных материалов. Встречу Николаева и Кирова в коридоре Смольного, быть может, следует признать роковой случайностью, однако ненависть, какую убийца испытывал к будущей жертве, не была случайной. На следствии и в суде Котолынов и ряд других подсудимых отрицали, что Николаев действовал по чьей-то указке, но одновременно признались в собственном подстрекательстве. И нет причин считать, что такие заявления не заслуживают доверия. [254]
254
Лубянка-1. С. 577–579, док. № 481 (Протокол допроса И.И. Ко- толынова), док № 482 (Протокол допроса Л. Николаева) http: //www .Derpetrator2004.narod.ru/documents/kirov/Kotolvnov Interrogation..Record_12_Dec.doc; http: //www.oerpetrator2004.narod.ru/docu- ments/kirov/Nikolavev Interrogation Record 13 Dec.doc.
А вот еще одно коэновское заявление, достойное нашего внимания:
«В ближайшие годы десятки тысяч людей будут расстреляны за участие в покушении на Кирова».
Не ясно, какие именно первоисточники легли в основу данного утверждения, причем неизвестны они до сих пор. Хотя, разумеется, помимо Николаева, чья вина ни у кого не вызывает сомнений, были и другие пострадавшие за причастность к преступлению.
Ни советские, ни нынешние российские власти так и не предали огласке следственные материалы дела об убийстве Кирова, отказано в доступе к ним даже тем немногим избранным и наделенным доверием ученым-историкам. Однако после развала СССР малая толика источников все же просочилась через глухую стену секретности. [255] И те немногие преданные огласке документы указывают на реальную связь Николаева с подпольными группами зиновьевцев, включая тех нескольких людей, которые были осуждены и казнены вместе с убийцей.
255
Например, см.: Лубянка-1. С. 577–579, док. № 481–482.
Из письма осведомительницы Волковой 1956 года известно, что о подготовке убийства ей стало известно заранее и сведения об этом фигурировали в следственном деле 1934 года, хотя ни одним из ее донесений того времени мы не располагаем. [256] Одного такого факта достаточно, чтобы понять, как много нераскрытых тайн могут содержать материалы дела об убийстве Кирова.
Но мы пока не рассматривали показаний на московском процессе 1938 года и части материалов предварительного следствия, связанных непосредственно с Г. Г. Ягодой. Признания последнего весьма разнородны. Сознавшись в согласии на подготовку убийства и мероприятий по его сокрытию, он настаивал, будто не знал, что речь идет о Кирове. Кроме того, Ягода утверждал, что необходимость убийства Кирова он обсуждал с Енукидзе и обещал тому не стоять на пути. Но Ягода снова и снова повторял, что не принимал активного участия в совершении преступления. Наконец, есть стенограммы допросов Каменева (10 августа 1936 года) и Зиновьева (28 июля 1936 года), в каждом из которых подследственные подтвердили, что заранее знали о подготовке убийства. [257]
256
«Я
знала, что предстоит убийство Кирова». // Источник. 1994, № 2. С. 58–70.257
Лубянка-1. С. 8 (Протокол допроса Зиновьева Григория Евсеевича от 28 июля 1936 года). С. 4–5 (Протокол допроса арестованного Каменева Льва Борисовича от 10 августа 1936 года). Фотокопии обоих документов имеются в «архиве Волкогонова» в библиотеке Конгресса США.
Есть ли хоть какой-то толк от таких признаний? Не получены ли они в результате принуждения — пыток, угроз и тому подобных методов? Доказательства, с помощью которых можно было бы подтвердить такого рода предположения, отсутствуют.
В начале своей карьеры Коэн выступил соредактором англоязычного переиздания стенограммы «бухаринского» процесса, на котором среди прочих подсудимых выступал Ягода. Ученый никак не мог пройти мимо материалов процесса Зиновьева-Каменева (19–24 августа 1936 года), значительная часть которых тоже была посвящена разработке подсудимыми плана убийства Кирова. С точки зрения научной этики Коэн поступил бы корректно, если после исследования указанных свидетельств заявил бы: из того, что известно, не исключена возможность получения таких показаний по принуждению, а следовательно, наивно-де было бы им верить.
Но свидетельствам нельзя просто «верить». Но и «не доверять» им тоже нельзя, если только не представлены доказательства их подложности. Между тем Коэн не имел ни малейших оснований для недоверия, никаких доказательств подложности показаний на процессах не появилось до сих пор.
Пренебрегать такими источниками — значит считать, что историкам дозволяется придерживаться собственных предвзятых представлений, и на основе недоказанных подозрений в фальсификации сеять сомнение в отношении любого «неудобного» свидетельства или, наоборот, относиться с доверием к таким из них, что соответствуют их пристрастным взглядам и концепциям. Исторические свидетельства должны рассматриваться во всей их целостности. Коэн же даже не попытался поступить таким образом.
Как утверждает Коэн, вину за исчезновение Енукидзе с политической сцены следует возложить целиком на Сталина:
«Один за другим исчезали со сцены видные представители умеренной фракции: в 1935 году пал жертвой сталинских интриг А. Енукидзе… [258] »
Между тем после развала СССР достоянием гласности стали документы, связанные с Енукидзе, и многие из них свидетельствуют в пользу его виновности. Юрий Жуков, автор наиболее авторитетного исследования «кремлевского дела», доказывает причастность Енукидзе и ряда других высокопоставленных лиц к антиправительственному заговору. [259]
258
Коэн. Бухарин.
259
Жуков Ю.Н. Тайны «кремлевского дела».
В распоряжении историков оказались две стенограммы допросов с признательными показаниями Енукидзе, а также показания бывшего шефа НКВД Ягоды с обвинениями в преступных деяниях Енукидзе и участников трех московских показательных процессов. [260] Эти материалы будут рассмотрены далее.
Вместе с Енукидзе Коэн обвиняет Сталина в умерщвлении Куйбышева (январь 1935) и Горького (июнь 1936):
260
Лубянка. Сталин и главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. М.: Материк, 2004. С. 144–156, док. № 60 (Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса А.С. Енукидзе) (в дальнейшем — Лубянка-2). Cf. http: //www.alexan- dervakovlev.org/fond/issues-doc/61041. Генрих Ягода. С. 508–517, док. № 166; см. также: http: //perpetrator2004.narod.ru/docu- ments/Yagoda/Yagoda_Interrogation_Records.doc.
«В том же месяце (когда был отстранен Енукидзе. — Г.Ф., В.Б.) умер при таинственных обстоятельствах Куйбышев; пользовавшийся немалым влиянием Максим Горький был, по-видимому, умерщвлен в июне 1936 года… [261] »
В опубликованных показаниях Ягоды последний признается в подготовке убийств Куйбышева, Горького, его сына Максима Пешкова и бывшего начальника ОГПУ Менжинского:
«Я заявляю, что, кроме Макса, тем же путем по моему заданию были умерщвлены В.Р. Менжинский, В.В. Куйбышев и A.M. Горький. Я хочу записать, что если в смерти Менжинского виноват только я, то смерть В.В. Куйбышева и A.M. Горького была организована по прямому постановлению объединенного центра правотроцкистской организации, которое (постановление) было мне лично передано членом этого центра А. С. Енукидзе…
261
Коэн. Бухарин.
Левин явился ко мне на следующий день после своего разговора с Енукидзе с заявлением, что теперь ему все ясно, что он просит меня еще раз вызвать Плетнева, чтобы избавить его от лишних разговоров с ним. Енукидзе сообщил мне об этом разговоре следующее: он спросил Левина, кого он лечит и кто из членов Политбюро болен. Выяснилось, что Левин наблюдает за здоровьем Куйбышева. Енукидзе предложил Левину приступить к подготовке смерти Куйбышева.
Кроме того, тогда же Енукидзе сообщил мне, что центр организации считает необходимым подготовить таким же образом смерть A.M. Горького и что задание в отношении его Левину также дано. Я должен в интересах правдивости сказать, что это заявление Енукидзе меня огорошило. «При чем тут Горький?» — спросил я.